Психоргазм (СИ) - Страница 4

Станислав Лем. Абсолютная Пустота

...выдумал себе девушку, которую не захотел до конца отдать реальности, поскольку от реальности, никогда не оставляющей нас, нет иного, кроме смерти, пробуждения.

Он знает, что границей каждого человека являются Другие; опрометчиво выводимое из этого заключение, будто уничтожение Других предоставляет субъекту абсолютную свободу, является ложным в психологическом отношении, подобно тому как ложным в физическом отношении было бы утверждение, что раз вода принимает форму сосудов, в которых ее держат, то, разбив все сосуды, мы можем предоставить воде "абсолютную свободу". На самом же деле, подобно воде, которая, лишившись сосудов, растекается лужей, человек, оставшись в полном одиночестве, взрывается, причем взрыв этот представляет собой форму полнейшего отхода от культуры. Если нет Бога и к тому же нет ни Других, ни надежды на их возвращение, следует спасаться созданием какой-либо веры, которая по отношению к создавшему ее должна быть внешней.

Станислав Лем. Абсолютная Пустота

Рональд Лэнг:

Л.: Я обнаружил, что беседовать с нормальными семьями, в общем, изнурительнее, чем опрашивать семьи шизофреников. Нормальные были такими унылыми, так подавляли, хотя совсем не просто сказать, чем подавляли. Поэтому и на различие между этими двумя типами семей указать непросто, если только не забывать, что в "нормальных" никто не помешался.

Я приведу вам пример. Вот нормальная семья, с которой мы беседовали. Живет на окраине Лондона. Глава семьи, помощник владельца мясной лавки, перебрался в Лондон из Ливерпуля после войны. Я спросил его, почему он переехал в Лондон. И он ответил: "Хотел быть ближе к центру действительности". "А что это - центр действительности?" - поинтересовался я. И он, не задумываясь, сказал: "Центр действительности - это смена караула у Букингемского дворца". Тогда я спросил: "Как часто вы выбираетесь к центру действительности?" (Он живет в районе Лондона, который называется "Массл Хилл", оттуда 45 минут до "центра действительности"). "Да, по правде, никогда ..." - сказал он. И добавил: "Так и не видел смены караула у Букингемского дворца, но меня греет чувство, что могу увидеть любым воскресным утром".

Инт.: Кажется, такой образ мыслей отличает и людей, которые держатся за города вроде Нью-Йорка.

Л.: Именно. Этим образом мыслей в основном определяются и ценности в Лондоне. Как в каком-нибудь примитивном племени... Людям приятно думать, что от них до земной оси рукой подать.

Из книги Саймона Ричарда "Один к одному. Беседы с создателями семейной терапии".

Источник http://al-ven.livejournal.com/460879.html

"...Критикуя современное общество, Лэнг сосредоточивался не только на социальном и политическом порядке. Его критика затрагивала более фундаментальную структуру - современное сознание. "Что-то глубоко ложно в западном разуме", - формулировал Лэнг свое убеждение. С его точки зрения, наша "нормальная" повседневная реальность на самом деле транс, из которого пробуждаются единицы. В книге "Политика семьи" он пояснял: "Гипноз можно рассматривать как экспериментальную модель естественного состояния, в котором пребывают многие семьи. Впрочем, гипнотизеры в семье (а это родители) сами загипнотизированы (их родителями) и выполняют приказанное, воспитывая своих детей, чтобы те воспитывали своих детей... таким способом, который не дает возможности осознать, что человек исполняет чужую волю, ведь приказание включает запрет вникнуть в то, что исполняется чье-то приказание. Подобное состояние легко внушить под гипнозом".

Здесь, как и во всех работах Лэнга, социальный институт, вызывающий самое яростное возмущение критика, - первоначально формирующая сознание личности современная семья. На взгляд Лэнга, семья не мирная гавань, где взлелеют, воспитают и подготовят человека к тому, чтобы он ушел в самостоятельное плавание по жизни умеющим отвечать за себя, но скорее - база штурмовиков, которые, оставаясь под одной крышей, шпионят за мыслями, чувствами друг друга и отчаянно защищают существующий порядок вещей. По мнению Лэнга, не любовь, не привязанность и даже не сила привычки удерживает людей в семье, но главным образом - страх психического насилия. "Семью можно сравнить с шайкой бандитов, где каждый от каждого защищен сплоченностью. Тут царит взаимное устрашение насилием, попробуй хоть кто-то один выйти за пределы очерченного круга".

В разделе "Политики опыта" Лэнг дает убийственную - пожалуй, одну из самых резких - характеристику семьи, формирующей нового человека. "С момента рождения, когда младенец, появляющийся на свет таким, как и в каменном веке, сталкивается с матерью XX века, младенцу угрожает насилие, называемое "любовью", которое было уготовано его матери, его отцу, родителям его родителей и так далее. Это насилие должно уничтожить почти все заложенные в новом человеке потенции. И уничтожает, как правило. Годам к пятнадцати мы уже то, что мы есть, - полупомешанные человеческие существа, более или менее приспособленные жить в сумасшедшем мире. Это... норма в наш век".

Лэнг определяет семью как самый реакционный из социальных институтов, призванный оградить сознание от попыток выбраться за пределы установленных тесных границ. Поколение за поколением семья разыгрывает нескончаемую драму, задавая роли членам семьи и, в буквальном смысле, вводя "играющих" в транс. Они становятся пленниками мошенничества космического масштаба, в котором главное - помешать участникам "игры" проникнуть в глубинные тайны человеческой природы. "Функция семьи - подавить Эрос, внушить ложное сознание безопасности, отрицать смерть, избегая жизни, отрезать от трансцендентального, с верой в Бога отторгнуть от Пустоты, короче говоря, создать одномерного человека".

...

Инт.: В 60-е годы вы писали: "Семья - инструмент так называемой "социализации", т. е. приобщения каждого пополнившего человечество новичка к правилам поведения и опыту, которые в основном известны уже "принятым". Вы завоевали многих сторонников, выступив в "бунтарские" 60-е годы с неподражаемой дерзостью против традиционного авторитета семьи. Семья у вас вызывала ассоциации с рэкетом, где членов преступной шайки связывает и удерживает вместе "взаимная угроза". Поколению, настроенному отрицать ценности и образ жизни своих родителей, вы помогли переосмыслить охватившее его стремление вырваться из привычного круга и преобразовать его в нечто вроде священного поиска подлинности. Ваш взгляд на семью, на то, что стоит за ней, по-прежнему столь же мрачен?

Л.: Тогда я писал преимущественно о несчастных семьях. Я пытался изобразить семейный "давильный пресс" и боль, которую он причиняет членам семьи. Вы, вероятно, скажете, что в моих выступлениях заметна склонность сосредоточиваться на семейных страданиях и бедах, но я никогда не считал, что этим дело и ограничивается. Многие со мной согласятся: я убежден, что семья - вообще устройство, претерпевающее сильные встряски и перегрузки. Верхушка средних слоев современного европейского общества семьи как таковой часто уже не знает, там семья "испарилась". Но вникая в то, что случается в семьях, и описывая, мне думается, я содействую появлению счастливых семей... Хотя, может, это звучит слишком наивно.

Инт.: Вы вот говорите, а мне кажется, что в книгах "Политика опыта" и "Политика семьи" вас не слишком занимала разница между больной семьей и нормальной. В ваших книгах все семьи изображены серьезно страдающими. Впрочем, как я понял, одно время вы проводили обширное сравнительное изучение нормальных семей и семей, где есть шизофреник.