Психопаты не унимаются! (СИ) - Страница 35

Последние же годы, в связи с повальным увлечением психологией, по крайней мере, в практических аспектах, Джонни стал мнить себя знатоком человеческих душ. Конечно же, у него практически не было возможности общаться с реальными людьми – они этого особо не хотели. Зато он мог теперь вволю читать в инете откровения мыслителей примерно такого плана, как и он сам, писавших кто-то о своих идеях, кто-то о своём неврозе. Вот только в реальной жизни его идеи не хотели слушать, считая их бредом. Самые вежливые, правда, говорили: Да-да, это очень интересно... А теперь извини, я очень тороплюсь, мне пора. Но Джонни прекрасно понимал, что ему на самом деле хотели сказать. И только Леночка, когда он познакомился с ней, слушала его и проявляла интерес. Точнее, делала вид. Чтобы привязать его к себе эмоционально. И использовать. Сука! При воспоминаниях о ней Джонни буквально нутром чувствовал, как внутри у него клокотала злоба и жажда мести. И он думал о том, как сделать так, чтобы патологическая мразь начала искать пятый угол в своей никчёмной жизни.

Впрочем, обдумывая предложенные Геннадием варианты с похоронами, Джонни вспоминал не только это. Ему также почему-то вспомнилось, как когда-то, будучи в последнем классе средней школы уже в самые что ни на есть горбатые годы, он просто из любопытства листал учебник обществоведения. Не горбатый, но старый, добрый, махровый советский. И ему представлялось, как люди при коммунизме работают по четыре часа в день. А остальное время посвящают самообразованию, культурному и прочему своему внутреннему развитию. Утопия? Да, несомненно! В полном согласии с буквальным значением этого слова, такое сейчас действительно нигде не имеет места. Но это не означает, что такого не может быть никогда! Что бы там нынче ни предрекали продажные экономисты, поведение которых хорошо описывается схемой «знает осёл ясли господина своего». Ведь в своё время и куда более порядочные, достойные, а главное, образованные люди драматически ошибались. Так, в 1895 году выдающийся физик, президент Лондонского Королевского общества по развитию знаний о природе Уильям Томсон (лорд Кельвин) заявил: «Летательные аппараты тяжелее воздуха невозможны». И ничего, летают же теперь! Ну разве что самолёты бьются иногда...

Если бы только все трудоспособные люди действительно работали ради общего блага, то реальные потребности человека можно было бы удовлетворить даже не за 4 часа в день, а при 8-часовой... рабочей неделе! Но, увы, допустим, в столице, где жил Джонни, на пользу общества фактически работали в основном гастарбайтеры. Местный же офисный планктон, все эти старшие помощники младших менеджеров, от зари до зари по большей части помогали своим хозяевам развести на деньги такой же, по сути, планктон, как и они сами; втюхать ему товары и услуги, о потребности в которых он не знал, пока ему её не внушили.

Джонни также вспоминал, при каких обстоятельствах он тогда, в далёкой юности, впервые прочитал об этом в учебнике обществоведения. Это случилось, когда его класс слушал нудную вступительную речь директора Учебно-производственного комбината (УПК) Долбянского. Джонни безумно хотел там учиться на «оператора ЭВМ», однако на эту специальность и без него было слишком много желающих, и более ловкие заняли все места. Его же распределили туда, куда никто не хотел – в самый младший медперсонал. Когда же Джонни попытался робко сказать Долбянскому о том, что однозначно не видит себя в будущем на такого рода работе, он не встретил понимания. Долбянский ответил: ничего, будете учиться милосердию, выносить судно за пациентами.

Теперь, много лет спустя, вспоминая тот неприятный инцидент, Джонни думал о том, какой безмолвной, покорной овцой сделало его тогда бабкино воспитание. Он представлял себе, как сейчас сказал бы тому наглому бюрократу примерно так: «Вы так хорошо рассуждаете о милосердии, зная, что отправлять его будут другие,- ведь не Вы же будете судно выносить». И пусть бы его выгнали тогда из школы – всё равно сейчас ему нет никакой пользы от полученного когда-то общего среднего образования! Но другие бы по крайне мере видели на конкретном примере: он себя уважает. Да и не выгнали бы его за это из школы! Вон, была тогда в соседнем классе такая Ольга Губина. Тянулась за ней в старших классах сомнительная репутация (по тогдашним, ещё советским меркам; это сейчас такое типа очень круто!) что она якшается с взрослыми молодыми людьми из высокопоставленных семей. Так Ольга эта пререкалась с Долбянским тогда на равных, даже немного презрительно. И ничего, не выгнали же её из школы! Так что же получается: этой шлюшке, которая сосала у мажорных парней, было можно, а ему нет?!

Джонни ещё тогда, в юности, начал понимать, к чему это приводит. Эта проститутка забирала от жизни все блага, а он – объедки. И не только. У Губиной была подруга по фамилии Ракова. Она в итоге была в УПК в одной группе с Джонни среди обучавшихся на «продавца продовольственных товаров» (Джонни кое-как в итоге сумел избежать обучения на медбрата). И однажды Джонни пришёл в класс УПК раньше и сел на то место, которое Ракова выбрала для себя. Казалось бы, ничего особенного, ведь все остальные также садились на удобные для них места, кто первый занял. Эта же подошла к его парте, и сбросила его вещи на пол.

Джонни думал тогда обиженно: даже если даже ты считаешь, что занимала это место раньше, а потому у тебя на него право, так подойди ты и скажи: извини, я тут раньше сидела. Ты не мог бы, пожалуйста, пересесть? Так зачем, сбросить проще. И он будет ползать на четвереньках, собирать свои вещи, а потом безмолвно пересядет. А всё почему? Бабка приучала его подчиняться и терпеть! В результате чего он рос «терпилой», подчинявшимся всем, кому не лень было им командовать. Когда ему надо было нагнуть эту суку раком, чтобы она сама ползала, собирала его вещи, раз посмела их сбросить. А стала бы сопротивляться – так дать ей по наглой роже, не пощёчину, а хорошо так по носу, чтобы юшка потекла. И пофиг, что у неё парень старше и здоровый. Пусть имеет дело с последствиями того, кого себе выбрал! И если что, врезать и ему, в случае чего кастетом или чем тяжёлым, но не мириться. А иначе, как жизнь показывает, будут вообще пинать тебя все желающие! Не за какие-то провинности, а просто в своё садистское удовольствие, или чтобы продемонстрировать свой долбаный статус за счёт тебя.

Однако, коль скоро Джонни уж так воспитала бабка и он не смел открыто возразить Долбянскому, он хотя бы безмолвно саботировал его выступление. Прячась за спиной у впереди сидящего одноклассника, Джонни читал учебник обществоведения. И думал о том, что при коммунизме, когда всё будет по справедливости, пусть вот такой бюрократ Долбянский служит полный рабочий день. А младший медицинский персонал, выполняющий всю чёрную работу, выгребая дерьмо за тяжелобольными, пусть будет занят всего два часа. Даже меньше, чем врачи, которые хотя бы могут получать моральное и познавательное удовлетворение от своей деятельности. Но меньше всех, по мнению Джонни, в том несбыточном светлом будущем, должны были бы работать те, кто постоянно имеет дело с покойниками. Просто когда Джонни, с его постоянной экзистенциальной тревогой (он постоянно собирался помирать, ещё начиная с ранней юности) примерял это на себя, ему становилось дурно. Каждое упоминание о смерти, даже незнакомых, совершенно посторонних людей, выводило его из равновесия. Он хорошо, прямо-таки нутром, душой своей чувствовал слова Джона Донна: «Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе».

Руководствуясь этими соображениями, Джонни не стал делать для себя драму из того, что Геннадий заработает себе денег, используя его беспомощность в похоронных вопросах. Джонни дал Геннадию согласие на вариант с похоронами на Домодедовском кладбище. Впрочем, Геннадий практически тут же дал ему повод ещё раз поразиться тому, насколько у него, Геннадия, всё схвачено в плане связей с людьми. И как Геннадий умеет заставить работать эти связи. Геннадий сказал: ну Вы же будете после похорон собирать родственников, подруг и знакомых мамы на поминки, верно? И Вам, наверное, будет неудобно принимать их у себя? (Было ясно, что Геннадий намекает на чудовищную обстановку в квартире у Джонни). Поэтому я могу Вам порекомендовать хорошее кафе, куда Вы сможете пригласить бабушек... Джонни ответил, что подумает насчёт кафе. И подумал о том, что кафе, где люди платят за пищу значительно дороже, чем она и её приготовление реально стоят, наверное, перечисляет ощутимый процент Геннадию, который систематически приводит к ним посетителей справлять поминки.