Психология день за днем. События и уроки - Страница 4

Разрабатывая новую методологию научного исследования, Бэкон был убежден, что она строится на познании причин вещей, то есть является детерминистической. Таким образом, его концепция стала основой новых подходов к построению научного знания, в том числе и знания о душе. А знание, говоря его же словами, – это сила.

Памятное постановление ЦК ВКП(б) “О педологических извращениях в системе Наркомпросов” (1936) многими справедливо расценивается как мрачная страница в истории отечественной науки. Суровый партийный вердикт поставил крест на целой научно-практической отрасли, на долгие годы затормозил исследования в области возрастной психологии и психодиагностики. Слово “тест” враз сделалось почти ругательным, и контуженные страхом советские психологи более полувека не решались подступиться к измерению умственных способностей. Потом, когда постановление фактически утратило силу и страх немного ослаб, они принялись с удвоенным рвением наверстывать упущенное. Правда, оказалось, что в отсутствие собственных разработок приходится в основном ориентироваться на зарубежный опыт. При этом, как нередко бывает, возникла иллюзия, будто этот опыт – всецело положительный, едва ли не безупречный. Однако внимательное изучение проблемы заставляет сделать вывод: заимствуя заморские достижения, нельзя сбрасывать со счетов и их издержки, тем более что последние отмечены не только ангажированными критиками “буржуазной науки”, но и самими западными психологами.

Сегодня, по зрелому размышлению, приходится признать, что драконовское постановление ЦК ВКП(б) было отчасти спровоцировано самими педологами: некритичное заимствование зарубежных диагностических методик, их широкое внедрение в практику школьной педологической службы действительно приводило к серьезным злоупотреблениям. Недостаточно квалифицированные специалисты слишком увлеклись “сортировкой” учащихся на основании поспешных и поверхностных заключений (вам это ничего не напоминает?). За рубежом никогда не принимались партийные постановления по поводу конкретных аспектов научно-практической деятельности психологов, на протяжении десятилетий тестирование велось активно и масштабно. Однако выводы, к которым постепенно привел этот опыт самих западных психологов, парадоксальным образом напоминают вердикт ЦК ВКП(б).

5 февраля 1975 г. Совет по образованию штата Калифорния принял решение, которым вводился официальный запрет на использование тестов интеллекта в целях направления учащихся в учреждения для умственно отсталых. Этому события предшествовали два громких судебных процесса, на которых практика тестирования была признана дискриминационной. Родители школьников, выступавшие истцами, стремились доказать, что их дети были признаны неполноценными на основании некорректной диагностической процедуры. Приглашенные эксперты аргументировали эту позицию, указав, что использованных тестов совершенно недостаточно для постановки столь категоричного диагноза, который фактически ломает человеческую судьбу. Особый накал процессам придавал тот факт, что на одном из них истцами выступали чернокожие, на другом – пуэрториканцы. Снова, уже в который раз, прозвучал тезис о том, что рабочий психодиагностический инструмент, каким фактически является тест интеллекта, в руках недостаточно квалифицированного, а тем более предвзятого специалиста может послужить орудием расовой дискриминации. Оба раза суд признал иск обоснованным, что побудило калифорнийских психологов серьезно пересмотреть свои позиции. Результатом и явилось официальное постановление, значительно ограничившее пределы использования тестов в школьной практике.

Наше нынешнее положение характерно тем, что из жестких рамок тоталитаризма мы уже выросли, а до уровня правового государства, честно говоря, еще не доросли. Сегодня никакой ЦК и никакой суд нам не укажут на наши промахи. Тем более следует позаботиться о том, чтобы не давать для этого повода!

8 февраля – мрачная дата в истории психоанализа. Впрочем, на эту дату можно взглянуть и с другой стороны – как на “день рождения” новой психологической школы. Именно в этот день, в 1911 году, на заседании Венского психоаналитического общества были подвергнуты уничтожающей критике взгляды президента этого общества Альфреда Адлера. В результате в дотоле монолитном здании психоанализа наметилась первая глубокая трещина. Уязвленный Адлер сложил с себя обязанности президента и покинул стан психоаналитиков, уведя с собою несколько верных последователей. В письме Юнгу Фрейд с удовлетворением отметил, что избавился от “банды Адлера”. Тут фактически сработал один из механизмов защиты: на самом деле утрата была весьма болезненной. Адлером Фрейд очень дорожил и долгое время старался сгладить возникавшие между ними противоречия. Однако в конце концов эти противоречия обострились настолько, что ради чистоты учения пришлось пойти на разрыв. Это было первое серьезное потрясение в стане фрейдистов, с которого началась череда конфликтов и междуусобиц, фактически и составляющая основную канву истории психоанализа.

По сути дела, правоверным фрейдистом Адлер никогда и не был, навязчивая фиксация Фрейда на сексуальных проблемах всегда ему претила. Как любой здравомыслящий человек, Адлер был готов признать правоту Фрейда в объяснении некоторых форм неврозов, но с возведением фрейдистской теории в ранг универсальной доктрины он не соглашался. Собственные изыскания и личный опыт подсказывали Адлеру, что кроме половых отправлений человека еще кое-что заботит. Правда, далеко не всегда человек отдает себе отчет в глубинных мотивах своего поведения. Фрейд был первым, кто решился заявить об этом во всеуслышание, и в этом Адлер поспешил с ним солидаризироваться. В ту пору, когда ни у кого из коллег не находилось в адрес Фрейда доброго слова, Адлер выступил с газетной статьей, в которой весьма положительно оценил некоторые идеи основателя психоанализа. Фрейд был польщен и тронут. Он пригласил Адлера присоединиться к участникам психоаналитических сред, а когда это движение официально оформилось, рекомендовал Адлера на должность президента психоаналитического общества. Однако на заседаниях общества Адлер постоянно призывал не замыкаться на гениталиях, а взглянуть на душевный мир человека шире. Еще в 1907 г. в своей работе “О неполноценности органов” он сформулировал основы собственного учения о бессознательной мотивации и ее роли в становлении личности. Инакомыслие Адлера все более раздражало Фрейда, надежд на перспективное сотрудничество оставалось все меньше. 8 февраля 1911 года их не осталось вовсе.

Для истории психологии этот день, пожалуй, светлый. Подумаешь, не стало одним догматиком больше! Зато окончательно утвердилась новая концепция, не менее интересная, чем фрейдовская. Адлер не “вырос из Фрейда”, просто на некоторое время оказался к нему приближен. И то, что он не погряз в либидозном болоте – скорее его заслуга.

Герой одного научно-фантастического романа горько сетовал: «Почему из любого изобретения ученых рано или поздно получается оружие?» Если в этих словах и содержится преувеличение, то небольшое. Причем касается это суждение не только физиков, химиков или биологов, но и психологов, чьи разработки иной раз оборачиваются если не оружием, то орудием пытки. Это и произошло с бихевиористским принципом подкрепления, который нашел свое воплощение в практике «модификации поведения». На протяжении ряда лет разработки бихевиористов активно использовались в пенитенциарной системе США, вызвав в итоге дискуссию, далеко выходящую за рамки научной проблематики. Кончилось тем, что 14 февраля 1974 года было принято официальное решение о запрете использования этих методов в исправительных заведениях. А за бихевиористами в глазах многих закрепилась репутация не просто мучителей собак, но чуть ли не заплечных дел мастеров. И, надо сказать, основания для этого имелись.