Психология день за днем. События и уроки - Страница 12

Обстоятельная статья Миллера (в журнале она заняла 17 страниц) была посвящена проблеме памяти и написана на основе развиваемой автором информационной теории. Надо сказать, что “магическое число семь” было открыто задолго до Миллера. Еще на рубеже ХIХ-ХХ вв. Дж. М.Кеттел экспериментально установил, что внимание человека может быть одновременно сосредоточено на пяти, максимум – семи элементах. Таков, как довольно долго считалось, и есть объем кратковременной памяти. Миллер сумел показать, что люди способны расширить ограниченные возможности кратковременной памяти, группируя отдельные единицы информации и используя символы для обозначения каждой из групп. Например, последовательность цифр 7 1 4 1 2 1 9 9 7, предъявляемую на короткий промежуток времени, запомнить не так-то просто. Это легче сделать, если организовать последовательность следующим образом: неделя (7 дней), две недели (14 дней), количество месяцев в году (12), определенный год (1997). Таким образом, было показано, что ограниченность кратковременной памяти определяется совсем не количеством информации, объективно измеряемой в битах, а субъективной организацией материала в более или менее крупные “порции” или “куски”, размеры которых, как продемонстрировал автор в опытах на самом себе (эта традиция изучения памяти идет еще с экспериментов Г.Эббингауза полуторавековой давности), меняются в процессе обучения. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что кратковременная память не просто предшествует долговременной – ее возможности определяются содержанием долговременной памяти, или опыта. Хотя число “фрагментов”, которые человек способен единовременно запомнить, на протяжении жизни остается относительно постоянным, но сумма информации в каждом из них увеличивается по мере того, как растет сумма накопленных человеком знаний. Это положение имеет принципиальное значение для педагогической практики, если понимать ее в традиционном смысле – как процесс приобретения знаний. Увы, такой подход нынче не в моде. Однако рано или поздно ущербность образования без знания станет очевидна, нынешняя мода пройдет и станет необходимо вернуться к подлинно научным подходам к учению. А научный потенциал психологами накоплен немалый. Настанет день, и он будет востребован.

Апрель отмечен тремя знаменательными датами в истории психиатрии. (А поскольку проблемы психической нормы и патологии, как правило, изучаются в их взаимосвязи, то и яркие страницы в истории психиатрии, безусловно, важны и для психологов).

20 апреля – день рождения Филиппа Пинеля, которого многие считают родоначальником современной психиатрии. Пинель родился в 1745 году на юге Франции, в местечке Энроке, в живописной долине Альбигойской провинции. Отец Пинеля был врачом, но сыну прочил духовную карьеру. Первоначальное образование Пинель получил в духовной семинарии, но уже в ту пору стал зачитываться философскими сочинениями просветителей, особенно Вольтера и Руссо, которые тогда находились в апогее своей славы. Распрощавшись с семинарией, Пинель переселился в Тулузу и поступил в университет на естественно-исторический факультет, где потом защитил диссертацию на тему “О достоверности, которую математика дает нашим суждениям при занятиях науками”. Не ограничившись этим, он также получил и высшее медицинское образование и в итоге нашел себя в качестве главного врача парижского приюта Бисетр.

О Бисетре следует рассказать подробнее, поскольку охарактеризовать его лишь как приют было бы неточно. В этом заведении доживали свой век недееспособные старики и инвалиды. Кроме того, Бисетр играл роль пересыльной тюрьмы, где осужденные преступники дожидались отправки на каторгу во Французскую Гвиану. Там же содержались под замком люди, для которых путешествие на каторгу в Южную Америку явилось бы истинным благодеянием по сравнению с перспективой до конца жизни оставаться здесь, прикованными к стенам в зловонных конурах, где со стен капала вода и по гниющей соломе шуршали крысы. Именно в таких условиях содержались душевнобольные, которых наряду с уголовниками и калеками общество причислило к своим отбросам. То есть Бисетр одновременно был и тюрьмой, и богадельней, и сумасшедшим домом, сочетая все гнусные черты этих своих ипостасей. Назвать его психиатрической клиникой было бы неверно, поскольку таковых в ту пору практически не существовало: душевнобольных никто не лечил, их лишь изолировали от общества (как правило, пожизненно) в нечеловеческих условиях, которых, как считалось, только и достойны “отбросы”.

Роль, которую взял на себя Пинель, была поистине революционной и подвижнической. Он фактически выступил первым, кто, по словам известного русского психиатра Н.Н. Баженова, “возвел сумасшедшего в ранг больного”. По настоянию Пинеля, душевнобольные, содержавшиеся в Бисетре, были освобождены от оков, им было позволено гулять на свежем воздухе, а в качестве терапевтической меры был использован посильный физический труд. Этот шаг имел не только гуманистическое, но и научное значение. После снятия цепей появилась реальная возможность наблюдать подлинную картину душевной болезни, не искаженную такими привходящими моментами, как озлобление, искусственно привитой страх и другие последствия жестокого обращения. Психиатрия обрела объект своего исследования – душевнобольного в его естественном состоянии. По мнению историка психиатрии Ю.В. Каннабиха, “только с этого момента стал возможен поступательный ход науки”.

Однако падение оков в Бисетре было лишь первым шагом к гуманизации психиатрии. Еще полтора столетия в психиатрических больницах всего мира (которые, и правда, следовало бы скорее именовать сумасшедшими домами) больных сковывали наручниками, содержали прикованными к стенам. Еще в середине прошлого века в просвещенной Америке такая практика была чрезвычайно распространена. И вот наконец несколько американцев, которые сами пережили такое обращение, объединили свои усилия в учреждении Национальной Ассоциации душевного здоровья, призванной отстаивать права душевнобольных, в частности – добиваться повсеместного отказа от бесчеловечных форм обращения с ними. Ассоциация была основана в 1909 году, а в 1953 году предприняла беспрецедентную символическую акцию. В сотнях психиатрических учреждений страны были собраны оковы, в которых содержались больные. 300 фунтов металла, вобравшего в себя страдания и скорбь тысяч несчастных, были переплавлены в колокол, первый удар которого раздался 13 апреля 1953 года. Ныне этот колокол выставлен в штаб-квартире Ассоциации в г. Александрия, штат Вирджиния. На нем начертана надпись: “В звоне этого колокола, отлитого из оков, звучит надежда на освобождение и победу над болезнями души”. И до сего дня, когда больных уже не опутывают кандалами, замечательный колокол выступает символом борьбы за освобождение от тех явных и незримых оков, которыми общество ущемляет немалую часть своих членов (только в Америке теми или иными психическими заболеваниями страдают до 40 миллионов человек).

Впрочем, последняя цифра кому-то может показаться сильно завышенной, и небезосновательно. Все дело в том, что считать нормой, а что – отклонением от нее. Сами психиатры признают, что используемые ими критерии слишком расплывчаты, вследствие чего диагнозы порой страдают произвольностью. Пожалуй, острее других эту мысль акцентировал Томас Сасс в своей статье “Миф о душевной болезни”, опубликованной в журнале “Американский психолог” 1 апреля 1960 г. (Трудности в транскрипции его имени – Szasz – вероятно породят еще немало разночтений). Современную психиатрию Сасс охарактеризовал как своего рода мифологию, основанную на предрассудках и догмах, которые мало отличаются магических формул охотников на ведьм. По его мнению, считать психиатрию наукой преждевременно, в этом направлении еще необходимо проделать огромную работу. Идеи Сасса сразу же снискали ему репутацию опасного ренегата в кругу ортодоксов и блестящего реформатора – среди гуманистически мыслящих коллег. Последующие десятилетия в развитии психиатрии так или иначе прошли под влиянием его идей. Но и сегодня торжествовать победу гуманизма и здравомыслия в этой сфере еще рано. Звон александрийского колокола то и дело напоминает об этом.