Психология человеческой жизни - Страница 16

В любви отношения долга и ответственности, которые я назвала естественными для Нины, проявляются как способность к изменению при сохранении данности Я. Это присутствует в принятии семейных решений, где возможности членов семьи не оцениваются как слабость, а принимаются как проявление существующей силы.

Она сама никогда не жалуется на недомогание и пытается преодолеть неизбежные для пожилого возраста проблемы с тем мужеством и терпением, которые не требуют признания других. Только в предельных ситуациях она готова побеспокоить других своей слабостью, и всегда это только просьба, которую может понять и услышать только любящий и хорошо знающий ее человек. Забота о собственном здоровье не возводится в специальную задачу – посильные физические нагрузки не отвергаются. Возможность выполнения работы основывается на умении распределять силы – сочетать нагрузку и отдых. Бесстрашие перед физической работой и желание учиться как проявление интеллектуального бесстрашия говорят о наличии тех качеств Я, которые определяют единство тела и души. У Нины звонкий ясный голос, с той глубиной интонаций, которая заставляет людей прислушиваться к нему. Нина никогда не пользовалась им для крика, ворчания и раздражения. В этом тоже проявление цельности натуры, не вибрирующей от каждого прикосновения, а обладающей той необходимой для целостности прочностью, которая делает ее узнаваемой во всех проявлениях или, как говорят в психологии, во всех продуктах деятельности. Голос дан человеку как дано ему его Я. Голос можно потерять, как человек теряет Я, можно испортить, если использовать его без учета его качеств (это относится и к Я). Голос можно развить, если воздействовать на него в соответствии с его природой (это относится и к Я). Голос – только одно из свидетельств той цельности, которая существует как структура тела и данность Я, и сама эта цельность есть проявление индивидуальности человека как живого, имеющего собственное назначение.

В семье Нины нет культа болезней. На предложение врача скорой помощи принять какое-нибудь знакомое лекарство «от давления» к немалому удивлению юного доктора было сказано, что в семье не знают таких лекарств. Думаю, что читатель догадался о реакции доктора: «В вашем возрасте пора бы и знать и иметь эти лекарства…» Мне думается, что это только один из эпизодов, который позволяет обсуждать вопрос о нравственной силе не только в ее метафорическом смысле, но и как психосоматическую проблему. Нравственное, психическое и физическое здоровье как понятия разных наук в современных исследованиях все чаще встречаются в работах, где показана взаимообусловленность этих качеств человека. Мне думается, что моя героиня – еще одно яркое жизненное доказательство этой связи. Да, у нее есть и были свои болезни, да, она тяжело перенесла потерю ребенка, но болезни не стали определяющим содержанием ее сознания. Внутренняя психическая реальность ориентирована на внутреннюю картину здоровья – такую же непреходящую ценность, как и нравственные добродетели. Возраст со всеми неизбежными потерями не воспринимается как фантомный фактор, определяющий жизнь. Возможно, в этом одна из причин неприязни к платкам и темненькой одежде. Милая шапочка на седых волосах так к лицу и так уместна, что пусть ни одна пожилая женщина на сто километров вокруг не носит шапочек, а только платки, это не тот случай, когда надо равняться на других. Нет ни кокетства, ни спекуляции возрастом, и когда ей первый раз уступили место в общественном транспорте, она подвинулась и предложила молодому человеку сесть рядом на краешек сиденья. Для нее это поведение, в котором, как в капле, видна вся ее концепция другого человека, где есть свое место и чужим людям, и близким, родным, и самой себе, своему Я.

Эта концепция реализует нравственные отношения с другими людьми, когда другой человек, другие люди не являются ни предметом страха, ни объектом поклонения. Нравственный императив в отношении их реализуется в полной мере. Его формула – не делай другим того, чего бы ты не хотел, чтобы делали тебе, – позволяет не бояться проявления своих интересов среди людей. Не страшно устраивать карнавал для трехсот школьников, не страшно отпускать дочку в большой город, не страшно быть депутатом и выступать публично со своим мнением, не страшно… Долгие годы было не страшно жить среди людей, не страшно это и сейчас. Последнее время, когда в стране сменился социальный строй, отношение к людям не изменилось, но изменилось восприятие жизни. Об этом чуть позже.

Нина долгие годы работала в школе, преподавала математику, чаще всего в старших, выпускных классах. Это, естественно, связано с большой социальной ответственностью, так как общественное лицо школы определяли успехи ее учеников. Выражались эти успехи и в безличных процентах школьных отметок на экзаменах, и в мнении людей, которое складывалось из их собственных переживаний. Ученики – чужие люди, которые становились «моим классом», когда преподавание сочеталось с классным руководством, а значит, с еще большей ответственностью, занятостью на работе.

В психологии говорят о разных типах пространств, в которых протекает жизнь человека. Среди них пространство его Я, пространство сознания, бессознательного, социальное пространство, географическое и т. п. Профессиональная жизнь человека протекает в социальном пространстве, которое организовано по своим законам, отличающих его от других видов пространств, куда человек может переходить из данного пространства. Объединяет все виды пространств, так же как и все типы времени человеческой жизни, самообоснованность активности Я, которую можно назвать универсальной, или нравственной. Она будет проявляться в тех же нравственных переживаниях ответственности и долга, которые есть и в любви человека к другими людям, и в отношении к самому себе.

Можно привести множество различных суждений о том, как и почему человек начинает подменять нравственные переживания долга и ответственности переживаниями вины и зависимости, ограничивающими его жизнь до погружения в пограничные, болезненные состояния, связанные с чувством утраты Я и потерей любви к жизни. Долг и ответственность как формы индивидуального, личностного сознания предполагают мотивированную активность человека, которую он сам осознает как предел: иначе невозможно, иначе просто не может быть, потому что быть не должно на основе понимания жизни как целостного предмета и своего Я» как данности, т. е. тоже целостности.

Профессиональное пространство, как и любое другое, позволяет осознавать личностное содержание нравственных категорий через воплощение их в профессиональные действия. Ответственность и долг для моей героини – это горы проверенных ученических тетрадей, сотни (возможно, тысячи) задач, которые были дополнительно решены с теми, кто соображал легко и быстро или, наоборот, не успевал за классом, это сотни планов уроков и подготовок к ним, даже если тема будет преподаваться десятый раз, она будет преподаваться иначе, по новому плану и с новыми задачами. Четким, аккуратным, разборчивым почерком были расписаны по минутам все проведенные уроки. Что заставляло делать свою работу хорошо, очень хорошо, может быть, лучше многих?

В самом моем вопросе есть и ответ. Это была своя – моя – работа. С детства хотелось быть учительницей, желание упрямой девочки, жившей и учившейся далеко от мамы и папы, от любящих людей, было сильнее других возможных мотивов. Работа всегда была любимой, и превращение общественных требований в личное побуждение никогда не требовало специальных Я-усилий. Долг (перед кем?) был тем долгом перед жизнью, за которым стоит предельное переживание стыда, если этот долг не выполняется.

По сути дела, для многих людей их профессиональное, социальное пространство оказывается тем местом приложения Я-усилий, которые не приносят радости, потому что человек отчужден от правил и норм, организующих это пространство, ему нужны дополнительные усилия, чтобы организовывать свою активность. Тогда работа превращается в пытку или человек создает защитные механизмы, способствующие фантомизации его сознания, порождающие то отчуждение, о котором говорилось выше. Профессиональное пространство, как и любое другое, дает человеку ту необходимую для проявления его Я-усилий свободу, которую называют профессиональным творчеством и которая по-настоящему возможна только при овладении профессиональным предметом как целостностью (это одно из условий любого творчества). Сложность и неоднозначность предмета профессиональной деятельности учителя могла бы быть содержанием отдельной большой книги. В моем рассказе о Нине важно то, что ее профессиональное мышление естественно предполагало выполнение долга перед людьми, включенными в профессиональные отношения.