Психоаналитическая традиция и современность - Страница 6

Как бы там ни было, до своего приезда к Фрейду Ильин уже имел представление о теории психоанализа. Приехав в Вену для прохождения курса лечения, он познакомился и с практикой психоанализа. Курс лечения был непродолжительным, ибо с началом Первой мировой войны Ильин был вынужден возвратиться в Россию. Общение с Фрейдом способствовало интенсификации его интеллектуальной деятельности, в рамках которой наметился синтез философских и психоаналитических идей. Об этом свидетельствует, в частности, речь, произнесенная им при открытии студенческого философского общества в Москве и опубликованная в 1915 году: «Все тайные влечения и желания, не допускаемые на порог дневного сознания и хоронящиеся, подобно Нибелунгам, в тайниках ночного сознания; все особенности личного вкуса, эмпирически приобретенные и духовно неочищенные; все те ранения душевной ткани, которые у каждого из нас приобретаются с детства и живут, неисцеленные, всю жизнь, разъедая душу и повергая многих в неврастению и всевозможные болезненные уклонения, – все это при отсутствии надлежащей катартической работы… вторгается в философскую работу и делает душу не способной к объективному научному знанию. Философия становится тогда игралищем скрытых страстей; она получает значение более или менее удачно найденного компромисса между недугующим бессознательным и сознательной идеологией» (Ильин, 1915, с. 126).

В 1918 году Ильин публикует двухтомный труд «Учение Гегеля о конкретности Бога и человека» и становится профессором Московского университета. В 1922 году вместе с другими крупнейшими представителями русской интеллигенции, включая таких философов, как Лосский, Бердяев, Степун, он был выслан из России. До 1934 года Ильин жил и преподавал в Берлине, а с приходом нацистов к власти переехал в Швейцарию. Находясь в эмиграции, он опубликовал серьезные философско-религиозные работы «О сопротивлении злу силою» (1925), «Религиозный смысл философии» (1925), «Путь духовного обновления» (1937), двухтомник «Аксиомы религиозного опыта» (1953). После его смерти вышла в свет работа «О сущности правосознания» (1956).

По сравнению с многолетним курсом лечения Панкеева общение Фрейда с Ильиным было кратковременным. Тем не менее основатель психоанализа и русский философ имели каждодневные часовые встречи на протяжении полутора месяцев, что, разумеется, не могло не оставить следа в интеллектуальном развитии обоих людей. Ильин почерпнул от Фрейда идеи о бессознательной деятельности человека и духовном катарсисе. Основатель психоанализа мог впитать в себя ту информацию о культурном развитии России, которой делился с ним его высокообразованный пациент: Ильин имел обширные познания в области философии, литературы, театра и музыки. Фрейд не проявлял большого интереса к музыке, но вот литература в значительной степени привлекала его. Как и в беседах с Панкеевым, основатель психоанализа разговаривал с Ильиным, по всей вероятности, о русской литературе. Чтобы лучше понять психологию русского человека и вскрыть болезненные симптомы своего пациента, Фрейду так или иначе приходилось иметь дело и с воспоминаниями детства, обусловленными типичными семейными комплексами, и с особенностями развития, воспитания и образования личности в России. Возможно, Ильин высказывал Фрейду свои идеи о человеке, его нравственности и религиозной совести, которые в то время стояли в центре размышлений русского философа. Во всяком случае вряд ли стоит сбрасывать со счета то обстоятельство, что общение Фрейда с Ильиным могло оказать определенное воздействие на основателя психоанализа как при подготовке им работы «Из истории одного детского невроза» в плане постижения «русской души» путем сравнения клинических случаев заболевания Панкеева и молодого русского философа, так и в процессе последующей деятельности, связанной с попытками психоаналитического толкования творчества Достоевского и осмысления культурных изменений в послереволюционной России, о чем более подробно будет сказано в последующих главах книги.

Многое из того, что так или иначе формировало представления Фрейда о «русской душе» и «русской психике», было почерпнуто им из сообщений его коллег, которым также приходилось иметь дело с пациентами из России. Наглядным примером может служить его переписка с Юнгом, неоднократно излагавшим Фрейду свои впечатления о русских пациентах и врачах, приезжавших на лечение или на стажировку в Цюрих.

Одной из таких пациенток была молодая девушка из Ростована-Дону Сабина Шпильрейн (1885–1942). Она проходила у Юнга курс лечения с августа 1904 г. по июнь 1905 г. В период с 1905 по 1911 г. Шпильрейн была студенткой медицинского факультета Цюрихского университета и под руководством Юнга закончила работу над диссертацией «Психологическое содержание случая шизофрении».

В своем письме Фрейду в октябре 1906 г. Юнг сообщил, что он лечит психоаналитическим методом трудный случай истерии, наблюдаемой у 20-летней русской девушки-студентки. В дальнейшем в своих письмах Фрейд и Юнг неоднократно обсуждали вопросы, связанные со Шпильрейн. Дело в том, что между женатым Юнгом и молодой девушкой установились более чем дружеские отношения, вызвавшие у него затруднения морального порядка, по поводу которых Фрейд высказывал свои соображения. Кроме того, одаренная девушка, принявшая близко к сердцу идеи Юнга и Фрейда, впоследствии сама стала психоаналитиком и выступала в печати с работами, вызвавшими неоднозначную оценку со стороны своих учителей. Она переписывалась с Фрейдом, принимала участие в работе руководимого им психоаналитического кружка, выступала с докладами, то есть имела как опосредованные, так и непосредственные контакты с основателем психоанализа.

На одном из заседаний Венского психоаналитического общества, состоявшемся в ноябре 1911 года, Шпильрейн выступила с докладом «О трансформации», представлявшем собой часть материала, вошедшего в ее объемную статью «Деструкция как причина становления», опубликованную в одном из психоаналитических журналов на немецком языке в 1912 г. В докладе она изложила лишь частично свои соображения, которые в более развернутом виде были представлены в позднее опубликованной статье, где, ссылаясь на русского биолога И. Мечникова (1845–1916), выдвинувшего идею об «инстинкте смерти» (он исходил из того, что «инстинкт смерти» гнездится «в глубине человеческой природы в скрытом состоянии»). Шпильрейн поставила вопрос о необходимости рассмотрения проблемы существования этого инстинкта у человека.

Выслушав изложенные Шпильрейн идеи, Фрейд сделал несколько возражений по поводу ее увлечения биологическими концепциями. Своими соображениями он поделился с Юнгом, написав ему в письме от 30 ноября 1911 г. о том, что Шпильрейн хочет подчинить психологический материал биологическим обоснованиям, в то время как эта зависимость, на его взгляд, не более приемлема, чем зависимость психической жизни человека от философии, физиологии или анатомии. При этом Фрейд полагал, что излишнее увлечение Шпильрейн биологией является следствием ее приверженности юнговской методологии исследования человеческой психики.

В ответ на это Юнг в своем письме Фрейду от 11 декабря того же года согласился с тем, что Шпильрейн уделяет слишком много внимания биологии. Однако, оправдывался он, ее увлечение биологией является доморощенным и никоим образом не связано с его методологией исследования, ибо он предпочитает рассматривать психоанализ в его собственных границах. Другое дело, пояснял Юнг, что экскурсы в иные области научного знания отнюдь не умаляют значимости психоанализа, а, напротив, позволяют смотреть на изучаемый объект с различных сторон. Сам он пытается заменить дискриптивную концепцию либидо генетической, и в этом плане обращение к биологии оказывается неизбежным.

Некоторое время спустя между Фрейдом и Юнгом наметились идейные разногласия, а в начале 1913 г. они прекратили личные отношения, продолжавшиеся на протяжении семи лет с 1906 г. Шпильрейн сумела сохранить дружеские отношения с основателем психоанализа и с создателем аналитической психологии, признав величие того и другого. После учебы в Цюрихе она какое-то время жила в Берлине, в 1921–1923 годы работала в Женеве. Среди ее пациентов был позднее приобретший всемирную известность психолог Ж. Пиаже. В 1923 г. Шпильрейн возвратилась в Россию, где применила психоаналитические идеи в своей теоретической и практической деятельности.