Психика, сознание, самосознание - Страница 12

Как нетрудно видеть, исследование бессознательного еще одним путем приводит нас к проблемам когнитивных основ этногенеза и этнической истории, которые мы намерены обсудить в отдельной монографии. Пока можно предложить следующую гипотезу: возможно, что наскальные надписи – на армянском языке – жайрапаткернер – частично являются фосфенами, изображениями тех примитивных галлюцинаций, которые появлялись у древних людей на горных вершинах. Это надо исследовать.

Хотя сновидениям и тому значению, которое имеет их исследование для теории уровней психики, мы посвящаем отдельную главу, их рассмотрение в связи с проблемой бессознательного считаем совершенно необходимым.

В ходе биологической и социально-психологической эволюции психическая сфера и соотношения ее уровней, по-видимому, претерпевали серьезные изменения. Получены данные, свидетельствующие о том, что у новорожденного наблюдаются парадоксальные фазы сна со сновидениями, со всеми объективными физиологическими процессами, которые у взрослых индивидов сопровождают переживание сновидений[59].

Нет сомнения, что в ходе онтогенетического развития, включая период пренатального формирования, у человека вначале развертываются наследственные бессознательные психические содержания, затем на их основе формируется подсознательное и лишь затем – сознание и самосознание. Сознание, таким образом, является более поздним психическим образованием как в филогенезе, так и в онтогенезе.

Вследствие того что в период пренатального развития на плод действуют лишь немногое внешние раздражители, внутренним источником быстрого психического развития в первые годы жизни, наряду с социально-культурными воздействиями, надо считать содержания наследственной бессознательной сферы. Именно в свете этого особый интерес приобретает возможность сновидений не только у новорожденных, но даже у плода в последний период пренатального развития (данные А. М. Вейна, Яна Освальда и др.).

Согласно сведениям, приводимым А. М. Вейном, быстрый («парадоксальный») сон, у взрослых всегда сопровождающийся сновидениями, у недоношенного ребенка составляет 60–84 % от общей продолжительности сна. У новорожденного 1–15 дней – примерно 49–58 %. С возрастом этот процент уменьшается и у людей 65–87 лет составляет 20–22 процента всего времени сна. Эти данные поразительны потому, что, согласно распространенной точке зрения, чем больший опыт накапливает человек и чем больше проблем выдвигает перед ним жизнь, тем больше необходимости и возможности для активной психической деятельности во сне. Между тем в отношении новорожденного (не говоря уже о недоношенном ребенке) мы о наличии такой необходимости утверждать не можем.

Есть данные, свидетельствующие о том, что в филогенезе медленный сон предшествует быстрому сну со сновидениями. Следовательно, сон со сновидениями является одним из результатов предшествующей психической эволюции. У А. М. Вейна мы читаем: «Есть основание обозначить быстрый сон как сон со сновидениями, и даже, по мнению некоторых психологов, считать, что подобное функциональное психическое состояние и вызывает к жизни эту фазу сна»[60].

В связи с установленным фактом наличия и даже преобладания быстрого сна у новорожденных и недоношенных детей возникает вопрос о том, каковы природа и содержания их сновидений и в какой степени у них тоже сновидения вызывают к жизни парадоксальные фазы сна. Нет сомнения, что данный вопрос непосредственно касается проблем наследственной бессознательной психической сферы человека.

У новорожденных наблюдаются все объективные показатели наличия парадоксального сна: быстрые движения глаз, снижение мышечного тонуса всего тела (особенно лицевых мышц), возникновение различных движений (в том числе выразительных, отражающих характер переживаемого сновидения), «вегетативная буря» (учащение дыхания и его нерегулярность, неритмичный и частый пульс, повышение артериального давления, усиление гормональной активности); особое значение имеет появление в фазах быстрого сна такой же электрической активности мозга, какая наблюдается в бодрствующем состоянии. Рассматривая эти данные, А. М. Вейн пишет: «Существует предположение, что сдвиги (речь идет о вегетативных и других физиологических сдвигах в организма. – А. Н.) связаны с интенсивностью сновидений и их эмоциональной окраской. Однако такое объяснение вряд ли достаточно, так как подобные отклонения имеют место у новорожденных и у низших млекопитающих, у которых предположить сновидения трудно»[61]. Это свое сомнение А. М. Вейн выражает и в другой форме: быстрый сон ярко представлен у новорожденных и у низких млекопитающих, но и в таких случаях вряд ли возможно говорить об оформленных сновидениях. «Скорее всего, – добавляет он, – быстрый сон по своим особенностям наиболее благоприятен для возникновения сновидений»[62].

Однако относительно этих фаза сна можно предположить по крайней мере повторное сновидное переживание элементарных ощущений, накопленных в пренатальный период онтогенетического развития. О реальности таких ощущений в пренатальный период достаточно обоснованно пишет, например, А. В. Брушлинский[63]. Но этим вряд ли возможно объяснить тот факт, что парадоксальный сон занимает такое большое место в начальных фазах онтогенеза: эти элементарные ощущения, ни по своему содержанию, ни по своей значимости не могут занимать подобное преобладающее место в жизнедеятельности формирующегося человека. Нам представляется более обоснованным вывод, согласно которому в парадоксальные фазы сна психика новорожденных оперирует более богатыми психическими содержаниями, выходящими за рамки их чрезвычайно ограниченного индивидуального опыта. Известно, что сновидения необходимы для нормального протекания психической активности, а длительное лишение сна приводит к неврозам и даже более серьезным психическим расстройствам. Вполне возможно, что быстрый сон и сновидения во внутриутробном периоде и в раннем детстве также необходимы для дальнейшего нормального психического развития индивида. Другое дело, какую форму имеют конкретные содержания этих сновидений и как они реализуют эту свою функцию. Думается, что эта гипотеза заслуживает внимания исследователей.

В свете вышеизложенного нам представляется менее обоснованной другая гипотеза, согласно которой быстрый сон является периодом интенсивной активности мозга, способствующей его анатомическому и функциональному созреванию и развитию. Дело в том, что в онтогенезе, особенно в начальных его фазах, любая активность мозга способствует его развитию. Поэтому функция развития вряд ли специфична для быстрого сна, хотя он особенно сильно представлен в начальные периоды онтогенеза. В связи с этой гипотезой А. М. Вейн тоже выражает обоснованное сомнение: «В этом случае не совсем понятно, почему быстрый сон остается и в зрелом возрасте, когда дальнейшее структурно-функциональное развитие мозга прекращается»[64]. Вряд ли можно считать достаточным объяснение, что в пожилом возрасте быстрый сон периодически активирует работу нейронов для предохранения чрезмерного углубления сна, способного привести к необратимым нарушениям сердечнососудистой и дыхательной систем. Если даже быстрый сон играет такую роль (что вполне возможно), то остается объяснить важный вопрос о причине возникновения сновидений во время парадоксального сна. Кроме того, у нас нет никаких оснований полагать, что хотя быстрый сон у взрослого протекает со сновидениями, у новорожденных они в аналогичные фазы сна (имеющие почти одинаковые объективные проявления) отсутствуют.

В пользу реальности сновидений у новорожденных говорит тот факт, что у них в быстром сне наблюдаются сосательные движения, подергивания, гримасы и улыбки. Эти движения можно истолковать как двигательные проявления внутрипсихических состояний и процессов сновидений, как это, без сомнения, имеет место у взрослых. Как для новорожденных, так и для взрослых справедливо утверждение, согласно которому основной причиной движений во время сна – «функциональное состояние мозга, которое приводит к концентрации движений во время определенных циклов сна»[65].