Психика и психические процессы. Система понятий общей психологии - Страница 18

«Самая общая основа поведения, одинаковая у животных и человека, есть сигнализация, – пишет Выготский. И продолжает: “Итак, – говорит Павлов, – основная и самая общая деятельность больших полушарий есть сигнальная, с бесчисленным количеством сигналов и с переменной сигнализацией”. Как известно, это наиболее общая формулировка всей идеи физиологии условных рефлексов, лежащей в основе физиологии высшей нервной деятельности.

Но поведение человека отличает как раз то, что он создает искусственные раздражители, прежде всего грандиозную сигналистику речи, и тем самым овладевает сигнальной деятельностью больших полушарий. Если основная и самая общая деятельность больших полушарий у животных и человека есть сигнализация, то основной и самой общей деятельностью человека, отличающей в первую очередь человека от животного с психологической стороны, является сигнификация, т. е. создание и употребление знаков. Мы берем это слово в его самом буквальном и точном значении. Сигнификация есть создание и употребление знаков, т. е. искусственных сигналов. Рассмотрим ближе этот новый принцип деятельности. Его нельзя ни в каком смысле противопоставлять принципу сигнализации. Переменная сигнализация, приводящая к образованию временных, условных, специальных связей между организмом и средой, – необходимая биологическая предпосылка той высшей деятельности, которую мы условно называем сигнификацией, и лежит в ее основе».

«Человек создал, таким образом, сигнализационный аппарат, систему искусственных условных стимулов, с помощью которых он создает любые искусственные связи и вызывает нужные реакции организма. Если вслед за Павловым сравнить кору больших полушарий с грандиозной сигнализационной доской, то можно сказать, что человек создал ключ к этой доске – грандиозную сигналистику речи. С помощью этого ключа он извне овладевает деятельностью коры и господствует над поведением… Ни одно животное не обладает чем-либо подобным».

«До сих пор рассуждение кажется совершенно ясным. Есть аппарат, предназначенный для замыкания временных связей, и есть ключ к аппарату, позволяющий наряду с теми связями, которые образуются сами собой под воздействием природных агентов, производить новые, искусственные, подчиненные власти человека и его выбору замыкания. Аппарат и ключ к нему находятся в разных руках. Один человек через речь воздействует на другого. Но вся сложность вопроса становится сразу очевидной, как только мы соединяем аппарат и ключ в одних руках, как только мы переходим к автостимуляции и овладению собой. Здесь возникают психологические связи нового типа внутри одной и той же системы поведения».

Мысль Л. С. Выготского, что словесные знаки представляют собой ключ к аппарату замыкания временных связей, посредством которого человек может производить самые разные замыкания связей, подчиненные его воле, по сути, полностью совпадает с положением И. П. Павлова о высшей регулирующей и управляющей роли второй сигнальной системы в поведении человека. Сформулированный выше принцип вербально-смыслового управления процессами первосигнального отражения действительности раскрывает возможные механизмы работы «ключа к аппарату замыкания временных связей».

Вместе с тем из данного положения Л. С. Выготского естественно и логично вытекает принцип разработанного им совместно с Л. С. Сахаровым метода двойной стимуляции при формировании искусственных понятий. В этом методе фактически реализовано взаимодействие первой и второй сигнальных систем при формировании понятий, тогда как во всех предшествовавших исследованиях такого рода применялись только непосредственные первосигнальные раздражители, а второсигнальные с их обобщающей и отвлекающей функцией отсутствовали. В методике Выготского – Сахарова второсигнальные раздражители присутствовали. Это были искусственные слова, написанные на обороте каждой из фигур, являющиеся знаками для экспериментальных понятий.

Замысел экспериментов по формированию искусственных понятий по методу двойной стимуляции состоял, по словам Л. С. Выготского, в том, чтобы «раскрыть роль слова и характер его функционального употребления в процессе образования понятия», чтобы дать «каузально-динамическое» объяснение познавательной функции слова в развитии понятийного мышления.

Л. С. Выготский пишет, что в проводившихся экспериментах участвовало более 300 лиц – детей, подростков и взрослых, а также тех, кто страдает нарушениями интеллектуальной и речевой деятельности. К сожалению, в книге «Мышление и речь» этот богатейший экспериментальный материал в его конкретной фактологии не приведен. Даны только некоторые вытекающие из него выводы и теоретические обобщения.

Предложенное Выготским каузально-динамическое объяснение роли слова как средства образования понятий состоит в том, что слово позволяет выделить вниманием, познавательно отвлечь, абстрагировать отдельные признаки предмета, данные в непосредственном восприятии только вместе с другими признаками, а затем синтезировать эти абстрагированные признаки в новом единстве, составляющем содержание понятия в собственном смысле слова. В этой теоретической схеме ясно показано, как и почему слова управляют процессами восприятия (выделение и абстрагирование отдельных признаков предметов из их чувственной интегральности) и работой аппарата замыкания временных связей (синтез выделенных признаков).

Все поведение и деятельность человека буквально пронизаны работой его второй сигнальной системы. Но до сих пор это обстоятельство остается, по сути дела, в тени в книгах и учебниках по общей психологии.

Парадоксальным образом игнорируется роль второй сигнальной системы и получаемых испытуемыми инструкций в экспериментальной психологии и в нейрокогнитивных исследованиях. Ведь на самом деле все процессы, феномены и закономерности, которые изучает психолог в эксперименте на человеке, возникают в ответ не только на применяемые в опыте раздражители (непосредственные первосигнальные), но и в ответ на словесные инструкции и указания, которые получает испытуемый. В конечном счете, именно инструкции инициируют и направляют те процессы, которые изучает психолог. Но психологи-экспериментаторы и специалисты в области нейронауки обычно не принимают во внимание силы того инструмента, которым они пользуются в своих экспериментах, – силы получаемых испытуемым словесных инструкций.

В обширной литературе по проблемам методологии психологической науки, по-видимому, один только Л. С. Выготский в полной мере оценил ни с чем не сравнимую инициирующую и направляющую роль инструкций в психологическом эксперименте. Приведем его слова из работы «История развития высших психологических функций», полностью сохраняющие и сегодня свою актуальность:

«В экспериментальной психологии словесная инструкция является основой всякого опыта. С ее помощью экспериментатор создает нужную установку у испытуемого, вызывает подлежащий наблюдению процесс, устанавливает связи, но обычно сама психологическая роль инструкции при этом игнорируется. Исследователь затем обращается с созданными и вызванными инструкцией связями, процессами и пр. совершенно так, как если бы они возникли естественным путем, сами собой, без инструкции.

Обычно решающий момент эксперимента – инструкция, оставался вне поля зрения исследования. Он не подвергался анализу и сводился к служебному вспомогательному процессу».

Л. С. Выготский критикует взгляды тех психологов, которые приравнивают речь экспериментатора в психологическом эксперименте к обычным сенсорным раздражителям, ставят ее в один ряд с ними. Этим взглядам он противопоставляет физиолога И. П. Павлова, который выделил «грандиозную сигналистику речи» из всей прочей массы сигнальных раздражителей и со всей определенностью говорил о качественном и количественном своеобразии слова и его несравнимости в этом отношении со всеми другими условными раздражителями.

Знаменательно заключение Л. С. Выготского, что, в, казалось бы, частном факте психологического действия инструкции «полностью заключена вся проблема адекватного подхода к высшим психическим функциям».