Психическая самозащита (фрагмент) - Страница 2

Будучи двадцатилетней девушкой, я поступила на службу к одной женщине, которая, как я теперь знаю, должна была обладать значительными знаниями оккультизма, полученными в течение длительного пребывания в Индии. Она часто делала намеки на это, но я в то время не могла понять их. К такому пониманию я пришла потом, в свете позднейших знаний. У нее была привычка контролировать свой персонал посредством своего знания сил ума, и она постоянно провоцировала самые необычные скандалы среди работающих у нее людей.

Вскоре после моего поступления на службу она захотела. чтобы я дала свидетельские показания на судебном процессе. Она была необузданной по натуре и уволила одного служащего без предупреждения и без зарплаты, и он предъявил ей иск на причитающиеся ему деньги. Она хотела, чтобы я сказала, что его поведение оправдывало его увольнение. Ее методом выуживания у меня показаний было смотреть мне в глаза концентрированным пристальным взглядом и говорить: «Такие-то и такие-то вещи случались». К счастью, несмотря на занятость, я вела дневник и день за днем описывала все происходящее. Если бы не это, то я не знала бы, как быть. К концу этой беседы я была в оцепенении и так опустошена, что, вернувшись домой, легла одетой и в изнеможении проспала до следующего утра. Думаю, что я спала около пятнадцати часов. Вскоре она снова захотела от меня показаний. Она задумала отделаться от моего непосредственного начальника и хотела найти достаточные основания. Для этого она повторила свои предыдущие маневры, во на этот раз у меня под рукой не было дневниковых записей для справок, и я, к своему большому удивлению, заметила, что соглашаюсь с ней в роде совершенно беспочвенных обвинений против характера человека, о котором у меня не было оснований думать иначе, как о вполне порядочном. После этой беседы так же, как и после предыдущей, на меня обрушились опустошение и мертвый сон, но теперь появился еще один симптом. Когда после беседы я вышла из комнаты, у меня было любопытное ощущение, как будто мои ноги находятся не там, где им следует быть. Каждый, кто ходил по ковру, который тянут по полу, поймет, что я имею в виду. Оккультисты узнают в этом следствие вытеснения эфирного дубля.

Следующий инцидент, случившийся в этой любопытной организации, касается не меня, а другой девушки, сироты со значительными средствами. Моя начальница постоянно держала эту девушку при себе, и, в конечном счете, склонила ее вложить весь свой капитал в свои собственные проекты. Однако опекуны пришли в ярость, заставили мою начальницу все вернуть, и тут же забрали эту девушку к себе, оставив все ее вещи с тем/чтобы они были упакованы и потом высланы ей.

Вскоре после этого последовало еще одно происшествие. В учреждении была одна пожилая женщина, немного слабоватая в умственном отношении. Славное старое существо, по-детски наивное и эксцентричное. Моя начальница теперь обратила свое внимание на нее, и мы наблюдали начало такого же процесса овладения. В данном случае не было опекунов, чтобы вмешаться, и бедную старую леди склонили забрать свои дела из рук ее брата, который до сих пор управлял ими, и отдать их на милость моей хозяйки. Мои подозрения к тому времени сильно возросли. Это было выше моих сил — видеть старую Тетушку обманутой, поэтому я вступила в игру, просветила Тетушку насчет сложившейся ситуации, запихнула ее вещи в ящик и отправила ее к родственникам в то время, когда моя начальница ненадолго отлучилась.

Я надеялась, что мое соучастие в этом деле останется неизвестным, но вскоре мои надежды рухнули. Однажды ночью в маю комнату зашел секретарь моей начальницы и сказал, что Надзирательница — так мы называли нашу начальницу — разузнала, кто организовал побег нашей Тетушки, и мне следует ждать неприятностей. Зная ее мстительную натуру, я понимала, что наилучшим выходом было бы бегство, но это было не так просто сделать. Заведение, в котором я служила, было учебным, и перед уходом из него надо было заранее предупредить об увольнении. Я не собиралась работать до наступления срока под необузданным контролем злопамятной женщины. Поэтому я ожидала благоприятной возможности для ухода. С таким необузданным темпераментом, как у моей начальницы, этого пришлось ждать недолго. Следующей ночью я занималась упаковкой вещей, готовясь к намеченному бегству, как вдруг в мою комнату зашла одна девушка, тоже из числа персонала. Она редко разговаривала, не имела друзей и выполняла свою работу как автомат. Я никогда не имела с ней никаких дел и поэтому была очень удивлена ее визитом.

Однако вскоре все стало ясно. «Вы собираетесь уходить?», — спросила она. Я подтвердила это.

«Тогда не попадайтесь на глаза Надзирательнице, иначе вы не выберетесь отсюда. Я пыталась несколько раз и не смогла».

Однако я была молода и верила в свои неиспытанные силы, не обладая средствами оценить силы, выстроенные против меня. На следующее утро я спустилась вниз в дорожном платье и с чемоданом в руках, направилась в логово моей грозной начальницы, приняв решение сказать ей все что я думаю о ней и ее методах совершенно не подозревая, что будет пущено в ход что-нибудь кроме обыкновенного мошенничества и запугивания.

Однако мне не дали возможности выступить с моей тщательно подготовленной речью. Как только она услышала, что я ухожу, она сказала:

«Очень хорошо, если хотите уходить — уходите. Но прежде чем уйти, вы должны признать, что вы некомпетентны и не уверены в себе».

На это я, будучи еще воинственно настроена, ответила, что если я некомпетентна, то почему же она сама не уволила меня. И, в любом случае, я была продуктом ее собственного училища, Это замечание, естественно, не разрядило ситуацию.

Затем началось нечто крайне необычное, на манер литании. Она повторила свой старый трюк. с фиксированием на мне пристального взгляда и говорила: «Вы некомпетентны, и вы знаете это. Вы не уверены в себе, и вы должны согласиться с этим».

На это я отвечала: «Это неправда. Я знаю свое дело, и вам это известно».

Теперь ясно, что можно было многое сказать по поводу моей компетентности на моем первом посту в возрасте двадцати лет, когда я несла на себе большую ответственность, будучи только что назначенной в дезорганизованный отдел; однако о моей уверенности в себе нельзя было сказать ничего, кроме того, что ее у меня было слишком много. Я была готова очертя голову броситься туда, за что не решились бы взяться сами архангелы.

Моя начальница не спорила со мной и не бранила меня. Она продолжала повторять эти два утверждения, подобно репликам литании. Я вошла в ее комнату в десять часов, а покинула ее в два. Она, должно быть, повторила эти две фразы несколько сот раз. Я вошла к ней сильной и здоровой девушкой. А вышла из нее ментальной и физической развалиной и болела целых три года.

Какой-то инстинкт предостерегал меня, что если я признаю, что я была некомпетентна и неуверенна в себе, то мои нервы рухнут, и я потом ни на что не буду пригодна. Я осознала, что этот особый маневр со стороны моей начальницы был актом мести. Почему я не последовала очевидному выходу — найти спасение в бегстве — я не знаю, но к тому времени, когда понимаешь ненормальность ситуации, ты уже более или менее в плену и не можешь сдвинуться или повернуть прочь, — так же, как птица перед змеей не может воспользоваться своими крыльями.

Постепенно все окружающее начало ощущаться как нереальное. Все, что я знала, — это то, что я должна любой ценой сохранить целостность своей души. Стоит мне согласиться с ее внушениями, и я погибла. Мы продолжали нашу литанию.

Но мои силы подходили к концу. У меня было любопытное чувство, как будто мое поле зрения сузилось. Это, по-моему, является характерным признаком истерии. Уголками глаз я могла видеть две стены тьмы, наползающие из-за моей спины одна на другую, словно стоишь спиной к экрану, который медленно стягивается на тебя. Я знала, что когда эти две темные стены встретятся, я буду сломлена.

Затем случилась любопытная вещь. Я отчетливо услышала внутренний голос, сказавший: