Психическая самозащита (фрагмент) - Страница 10

Заболевание м-с С. дало о себе знать вскоре после того, как мисс X. была изгнана из их дома.

И, наконец, какой же урок можно извлечь из истории этих троих близко связанных с мисс X. людей, смерть которых последовала в течение непродолжительного времени и сопровождалась ее психическим расстройством? За неимением деталей любое заключение будет просто гаданием на кофейной гуще, но у нас есть достаточно оснований предполагать, что несчастье мисс Х принесли ее магические операции.

Можно сказать, что такая теория является неправдоподобной и противоречит всем законам очевидности. Однако уместно напомнить, что еще за два года до этих событий была заподозрена связь эпилептических припадков м-ра С с действиями некой ведьмы и указана природа ее связи с ним; последующее же расследование вскрыло любопытные факты касательно истории и домашнего окружения мисс X. Случившееся затем весьма похоже на события, зарегистрированные в отчетах судебных процессов над ведьмами. В науке существует принцип, согласно которому немаловажным критерием истинности теории является ее способность предсказывать ход событий.

Последствия занятий колдовством в предыдущих инкарнациях — Случай оккультного нападения, предпринятый бывшей ведьмой — Антипатия животных к ней — Ночные кошмары у других обитателей дома — Психическое распознавание опасности — Маниакальное нападение — Способ урегулирования случая — Использование пентаграммы — Ее эффект — Инцидент с намагнетизированным крестом — Боязнь священных символов — Ее исповедь.

Роль бывших ведьм в оккультных нападениях весьма значительна. Независимые исследования различных психиков неизменно указывают на наличие колдовских занятий в предыдущей жизни, в случаях, когда затевается подобное нападение. Обычно их мотив — месть, но есть основания полагать, что проекция астрального тела иногда происходит непроизвольно, во сне, а не только по собственной воле нападающего. Многие из тех, кто ныне являются психиками или сенситивами, получили свою тренировку на средневековых шабашах ведьм, и по этой причине опытные оккультисты очень остерегаются природных психиков, в отличие от посвященного с его специальной техникой психизма. В случае сочетания психизма и психической" неуравновешенности с недоброжелательным нравом есть веские причины предполагать причастность к культу дьявола.

Любопытная цепочка событий, в которых я была одним из действующих лиц, проливает яркий свет на это отнюдь не редкое явление. Случилось это в начале моих занятий оккультными науками, когда я очертя голову бросалась во всякие трудные ситуации. Я познакомилась с женщиной, которая интересовалась такими вещами. Она была крайне сенситивна ко всему нечистому или отталкивающему, в высшей степени привередлива, питалась почти исключительно сырой вегетарианской пищей, даже отказывалась от яиц как пищи слишком стимулирующей. Хотя она и не любила животных, она болезненно относилась к вопросам гуманности и жадно читала статьи, в которых красочно и подробно описывались эксперименты по вивисекции. Будь я старше и разумнее, я распознала бы, что ее сверхчистота и сверхсенситивность являются признаком аномальной реакции садистического темперамента — садизм является патологическим проявлением эмоциональной натуры, у которой половой инстинкт принимает форму стремления причинить боль. Не имея тогда знания многих вещей, известных мне сейчас, я смотрела на ее особенности как на показатель возвышенной духовности.

В то время, когда я познакомилась с ней, она была на грани психического расстройства, которое приписывала чрезмерной загруженности, и рвалась из города на природу. Я как раз собиралась уехать из Лондона в оккультный колледж в Гемпшир. По своему простосердечию я предложила ей отправиться вместе со мной и помочь вести домашнее хозяйство. Предложение было принято, и через несколько дней после моего приезда мисс Л. прибыла. Она казалась вполне нормальной, уступчивой и приятной особой. Однако в свете последующих событий весьма примечателен один инцидент. Выйдя из древнего экипажа, в котором она приехала со станции, она подошла к не менее древней лошади и похлопала ее по шее. Обычно это животное пребывало в состоянии апатии, из которого его было очень трудно вывести, но тут лошадь оживилась и взвилась, словно от удара бичом. Она вскинула голову, попятилась, захрапела и чуть не опрокинула экипаж в канаву. Удивленный извозчик заявил, что она раньше таких вещей не вытворяла никогда, и с неудовольствием посмотрел на нашу гостью.

Впрочем, людям мисс Л понравилась, и у нее со всеми установились дружеские отношения.

В ту ночь я проснулась от кошмара, хотя кошмарам я обычно не подвержена. Я боролась с какой-то тяжестью, давившей на мою грудь; и даже полностью придя в сознание, я почувствовала в комнате явное присутствие злого духа. Я произнесла несколько известных мне простых защитных формул, и все прошло.

На следующее утро во время завтрака собралось шесть-семь членов нашей компании; у всех был утомленный вид, и они жаловались на беспокойную ночь. Мы сравнили свои впечатления, и, обнаружив, что у всех были сходные кошмары, мы стали обмениваться своими переживаниями. Это оказало любопытное воздействие на мисс Л. Она стала вертеться на стуле, как будто он был раскаленным, и произнесла с большой силой:

«Таких вещей не следует обсуждать, это очень вредно».

Из уважения к ее чувствам мы уступили ей. Но тут к открытому окну подошел еще один член нашей общины — женщина, которая ночевала на открытом воздухе недалеко от дома. Мы, как обычно, спросили о ее самочувствии и она ответила, что чувствует себя неважно, так как спала плохо, и описала точно такой же ночной кошмар, какой был и у остальных. Позже утром прибыла другая леди, которая жила в доме поблизости, и она, в свою очередь, тоже рассказала о сходном кошмаре.

Эти кошмары повторялись в течение нескольких дней и досаждали почти всем членам нашей общины. Они были смутными и неясными, и нам не за что было уцепиться, чтобы поставить диагноз. Мы приписали их расстройству пищеварения, вызванного плохим качеством хлеба от местного пекаря.

Вскоре у нас с мисс Л. произошла размолвка. Она воспылала ко мне внезапной любовью. Я же с органическим отвращением отношусь к сюсюканию, и она стала горько жаловаться на мою черствость. Правильно это было или нет, но я вызвала у нее серьезное негодование. А в ту ночь был самый жестокий кошмар в моей жизни: я проснулась с ужасным ощущением давления на грудь, словно кто-то прижимал меня вниз или лежал на мне. Я отчетливо видела голову мисс Л. размером с апельсин, которая парила в воздухе в изножье моей постели с жутким оскалом. Это был самый злобный предмет, который я когда-либо видела.

Я все еще не придавала психического значения своим переживаниям и была твердо убеждена, что виноват местный пекарь. Поэтому я никому не рассказала о своем сне, считая его одной из тех вещей, которые лучше держать при себе. Но когда члены нашей общины собрались, чтобы обсудить события в свете предыдущих происшествий, мы обнаружили, что еще у двоих из нас были похожие переживания.

Через день-два, когда настало время ложиться спать, мною вдруг овладело предчувствие надвигающегося зла, как будто в кустах вокруг дома скрывается что-то опасное и готовит нападение. Это ощущение было таким сильным, что я спустилась вниз из своей комнаты, обошла дом и проверила оконные ставни, чтобы убедиться в своей безопасности.

Мисс Л. услышала это и позвала меня, чтобы узнать, что я делаю. Я рассказала ей о своих ощущениях.

«Вы глупое дитя, — сказала она. — Напрасно запираете окна, опасность не вне дома, а внутри него. Успокойтесь, идите спать и закройте свою дверь».

Она не дала никаких ответов на мои вопросы и только повторила, что я должна запереть свою дверь. Это была первая ночь, которую я спала в этом доме, — до этого я жила в другом коттедже на противоположной стороне дороги.