Психадж (СИ) - Страница 19

— Кто из вас почил первым? — вопросил Христос людей в зале, и Ляля гордо вышла вперед. — Ты, тщеславная женщина?! — Христос не дал Ляле и слова сказать. — Я вижу, и муж твой здесь. Но ему не место рядом с тобой. Вениамин, подойди к дочери! Нынче же вернешься в тело свое и оставишь греховные помыслы о смерти. Тебе отпущена долгая жизнь.

— Не могу, Господи! — возопил Лебедянский. — Сердцем тянусь к погибшей супруге и прошу Тебя, Господи, соединить меня с ней!

— Сердцем, но не душой! — вскричал Илия. — Ты просишь невозможного. Ты противишься воле Божией!

— У нас каждодневно кто-нибудь да просит невозможного… Но компромисс возможен, — улыбнулся Христос. — Ладно, отложим пока это. Послушаем лучше дочь твою.

Лера с нескрываемой робостью приблизилась к подножию Трона, изобразила книксен и сказала:

— Прошу одного: верните мне папу.

— Есть люди, — до седых волос младенцы, — кои не желают, боятся взрослеть. Инфантильность тебя, Лера, не красит. Помысли: сколько младенцев во всем мире ежечасно теряют отца, либо мать, либо обоих родителей сразу… Тебя младенцем не назовешь… А любишь ли ты отца своего?

— Люблю, — промямлила Лера.

— Любишь… Однако, он вторые сутки в больнице, а ты не удосужилась даже справиться о его самочувствии, — Иисус помолчал и добавил. — И все же я признаю твою просьбу законной. Отец твой да вернется к тебе!

— Господи! — воскликнула теперь Ляля. — Ты отдаешь отца дочери, но хочешь оставить жену без мужа?

— Муж твой — живой, или мертвый — твоим и останется. Никто не отнимает его у тебя. По истечении срока земного бытия он явится к тебе, и желание твое исполнится.

— Господи! — вскричал Вениамин. — Но ведь я по своей воле хочу остаться здесь. Я не хочу больше жить!

— Ты сказал сейчас страшные слова, Вениамин! — нахмурился Иисус. — Но, вижу я, что, отвергая попечение Божие, ты действуешь не по своей воле, а по наущению сатаны. Опомнись, ты играешь с огнем!

— Вы отдаете тело дочери, — не унималась Ляля. — Так дайте мне хотя бы его душу. Выбирать не приходится, с меня довольно и души.

— Что значит «довольно»?! Да знаешь ли ты, грешница, ЧТО такое душа?! — возмутился Илия. — Ответь, разве стал бы сатана ловцом душ человеческих, если б не были они величайшей ценностью трех миров?!

А Иисус продекламировал:

— Не ты ли автор этих строк, Вениамин? — спросил Иисус. — Был ли ты искренен, когда писал эти стихи? Или они шли не от сердца?! Ты правильно написал: именно мне принадлежат души большинства ныне живущих. Исключением являются лишь пособники сатаны, чьи души неминуемо сгорят в аду. У тебя есть желание присоединиться к последним?

— Господи! Прости меня! — поник головой Вениамин. — Я сам не знаю, чего хочу. До сих пор я мечтал вернуть Лялю, а теперь…

— Мечты смертных, не облеченные божественной необходимостью, как правило, несбыточны.

Воцарилась тишина, и в это время Иисус повернулся к Сергею:

— Ну, а что скажет сам виновник этой трагедии?

— Только то, что прав Ты, Господи. Я — виновник.

— Вот как?! Даже не пытаешься оправдаться? А мне казалось, виноват водитель панелевоза.

— Ну да, он тоже, но я… Я ничего не успел сделать… Хотя должен был успеть… Одним словом — раззява. Жена Вениамина погибла из-за меня.

— Что вину свою признаешь, хорошо… Жалеешь, что рано умер?

— Еще бы! — Сергей поднял на Христа глаза, полные надежды.

— Да, к сожалению, ты умер, и тело должно быть вскоре предано земле… А теперь мы спросим, зачем явилась сюда твоя вдова. Ответствуй, раба Божия Людмила!

— Господи, я до последней минуты надеялась на чудо, — проговорила Люда, обливаясь слезами. — Думала, смогу умолить Тебя… Господи, подари мне его душу!

Иисус добродушно усмехнулся:

— Пусть я грубо утрирую, но зачем тебе муж-привидение?

— А тело отдайте мне! — в нетерпении вскричала Вика Николаенко, перебив Иисуса. — Я тридцать лет жду этого тела, я заслужила его своим долготерпением и теперь вправе насладиться им.

Людмила с ненавистью взглянула на соперницу, потом — с немым вопросом — на мужа. Сергей воспользовался паузой.

— Господи! Тебе ведомы все наши помыслы и деяния с младенчества до самой смерти. Эта девушка до сих пор любит меня, но безответно. Я всецело принадлежу жене своей и с нею хочу остаться до гроба. Я по-прежнему хочу жить и прошу вернуть меня к жизни!

— Неугомонный, — вздохнул Иисус. — Поверь, если б оставалась хоть малейшая надежда на восстановление твоего тела, я с радостью отпустил бы твою душу для продолжения жизни. Но тело уже тронуто тленом…

— Так ли уж это важно, Господи?! Не Ты ли оживил Лазаря на третьи сутки после его смерти?!

— Верно, в своей земной жизни я не раз оживлял усопших, но теперь дело иное: оживить всех желающих мертвецов мне не позволят интересы живых, блюсти которые я обязан.

— Недавно Ты говорил, Господи, что нельзя просить невозможного, но что компромисс возможен…

— Я понял тебя. Но, тем не менее, договаривай. Твоя мысль настолько неординарна, что может разом решить все проблемы. Говори, чтобы слышали все.

— Да, Господи, — продолжал Сергей. — Я хотел бы, чтобы желание каждого из присутствующих было исполнено как можно точнее. Но для этого надо, чтобы мы с Вениамином поменялись местами. Это возможно?

— Я понял тебя так: ты хочешь, чтобы твоя душа жила отныне в теле Вениамина, а душа Вениамина осталась бы здесь?

— Да, Господи, если это возможно.

— Возможно. Но не думаешь ли ты, Сергей, что в этом случае выигрывают все, кроме вас с Людмилой? Только представь: ты перестанешь быть самим собой. Скорее всего, ты забудешь о своей прежней жизни, о жене, о дочери. А ведь ты решился на обмен только ради своих близких, разве не так?

— Господи, но ведь Ты поможешь мне НЕ ЗАБЫТЬ их?

Христос улыбнулся и некоторое время молчал, обдумывая свой ответ. Глядя на Него, Сергей тоже заулыбался.

— А Вениамин не против? — наконец спросил Иисус.

Лебедянский виновато потупился:

— Да будет мне по слову Твоему, Господи!

— Ну что ж, — Иисус окинул взглядом присутствующих. — Кажется, мы никого не забыли… Енох, зачти приговор.

Енох важно кивнул Христу и нараспев прочел:

— Священный и единственно-справедливый Суд Божий постановил: дочь получит тело отца, а жена — душу мужа, и желание мужа будет учтено — душа останется здесь. Вдова обретет душу, а соперница — тело твое, Сергей. Сам же ты займешь освободившееся тело Вениамина. Ты продолжишь свое существование в чужом теле, ничего о прежней судьбе не помня. Возможно, ты никогда не встретишь Людмилу и даже не вспомнишь о ней… Согласен ли ты — на этих условиях — вернуться к жизни?

Сергей пристально посмотрел на Люду, как будто старался запечатлеть в памяти ее образ. Затем перевел взгляд на Иисуса и ответил:

— Я согласен. Даже на этих условиях. Надежда умирает последней.

Христос привстал на Троне и движением руки остановил Еноха, порывавшегося что-то сказать:

— Предлагаю два последних пункта из приговора исключить. Я же обещал помочь человеку…

…Лера проснулась среди ночи, села на кровати и обхватила руками голову. «Сон необычайно реален, — подумалось ей. — Как ярки и правдивы образы Еноха и Илии, они до сих пор стоят перед глазами, как живые. А вот лица шофера, его жены и, тем более, соперницы уже расплывчаты, нечетки, как на плохой фотографии. И это неудивительно, ведь я их никогда не встречала. Я могла их только вообразить, и ни о каком портретном сходстве речи быть не может. Но зачем они приснились, эти неприятные чужие люди, и вообще… должна же быть какая-то причина, почему мне приснился Суд Божий?! Особенно неприятен этот Сергей. Человек, погубивший маму, теперь посягает на тело отца… Конечно, все это глупости, и переселения душ не бывает, но от этого не легче… А мама! Она никогда не была до такой степени эгоистичной. Или я ее плохо знала? И отец тоже… Неужели я для него ничего не значу?»