Псалмы Ирода - Страница 5

Пока Селена вопила на Бекку, обвиняя ее в избиении Вилли, последний вместе с Рэй грудью встал на ее защиту. В это время раздалось бульканье пудинга, который начал переливаться через край кастрюли, наполнив кухню вонью горелого сала.

Полдник в этот день подали на столы поздно. После молитвы, сделав первый глоток, трое или четверо молодых парней громко заявили, что поздно далеко не всегда лучше, чем никогда. Со своего места за женским столом Бекка с облегчением отметила, что среди недовольных не было Джеми. Она слишком хорошо знала, какова может быть реакция ее па на такие слова.

И братцу Тому тоже надо бы знать это. Он был старше всех и сидел по правую руку от отца, как то и полагалось по обычаю. Но сегодня эта честь ему мало помогла, когда он шутливо заметил:

— Есть такие вещи, которые, пожалуй, даже хуже голода…

Па вскочил со своего места во главе дощатого стола, установленного на скорую руку на козлах, и ударил Тома по лицу с такой силой, что тот слетел со скамейки.

— Встань! — ровным голосом произнес Пол. За женским столом Бекка и другие женщины, которые не были заняты обслуживанием, опустили глаза и уткнулись в свои тарелки и сделали вид, что ничего не видят и не слышат. — Встань, я кому говорю!

Бекка услышала, как что-то ворочается в густой пыли. Шевельнулась тень, замеченная лишь краем глаза. Она слышала тяжелое дыхание Тома. Все остальные затаили дыхание.

— Иди в могильник, сопляк!

— Па, я…

— Не теряй времени на пустые слова. И на извинения тоже, разве что у тебя есть какие-то, которые ты можешь принести самому Господу Богу. Убирайся в могильник. Молись, парень, и когда ты услышишь, как твоя мать колоколом зовет нас домой обедать, я хочу, чтоб ты уже был на дороге к хутору Миролюбие и спросил бы там мисс Линн. Скажешь ей, что пришел, чтобы совершить обряд в память ее ребенка, которого возлюбил Господин наш Царь. И ты совершишь этот обряд! А затем, когда все кончится, ты вернешься домой и поведаешь мне, есть ли что-то хуже, чем ходить голодным.

Бекка не поднимала глаз. Молчали все. Потом послышалось тихое:

— Хорошо, па.

Потом удаляющиеся шаги. Женщины наконец подняли глаза от своих тарелок.

— А где же наш Том? — спросила Кэйти с несколько излишней живостью. — Уж он-то никогда не пропустит трапезу!

Пол молча пожал плечами, продолжая спокойно пережевывать свою еду, а один из братьев Тома, сидевший чуть ниже опустевшего места, не говоря ни слова, переложил содержимое миски Тома в свою.

Ветер усиливался, переплетающиеся ветви мертвых деревьев над длинными столами громко скрипели. Бекку пробрал озноб. Она тупо уставилась в свою миску, изо всех сил понуждая себя подцепить ложкой кусок, прежде чем отец заметит и спросит, что с ней такое. У еды был ужасный вкус, но деваться было некуда.

После полдника мужчины снова ушли на поля, а женщины вернулись к своим делам. У Бекки оказалось немного свободного времени — особая привилегия юных женщин, которые прошли проверку в период Перемены, но еще не были востребованы. Это свободное время вообще-то не являлось свободным. Предполагалось, что оно будет посвящено каким-нибудь полезным и нужным делам — преимущественно шитью разных вещиц, пополнявших коробки с приданым. На это уходило все свободное время, которым располагали девушки.

Бекка не торопилась вытаскивать из своего ящика последнюю вышивку, чтобы добавить к ней несколько стежков. Некоторое время она болталась возле растопочного дуба, наблюдая, как другие женщины и ребятишки заканчивают уборку кухни. Она готова была делать все что угодно, а не просто пялить глаза на работающих, лишь бы оттянуть время возвращения к своему ящику с приданым. Однако стоило ей предложить свои услуги, как около нее возникла Хэтти.

— У нас достаточно рабочих рук, Бекка, чтоб заниматься такими делами. Иметь много слуг почти так же плохо, как иметь их слишком мало. Чего ты тянешь? Что, тебе нечем заняться, что ли? Праздник Окончания Жатвы не успеешь и мигнуть, как настанет, а я готова спорить на что угодно, что ты будешь первой из наших девушек, кто получит предложение. Да, сразу же, как начнутся танцы и ты покажешь свои хорошенькие ножки!

Осторожно (на случай, если кто-то из родичей мужского пола наблюдает за ними) Хэтти на дюйм приподняла оборку юбки Бекки, так что стала видна ее босая ступня — длинная, узкая и такая несказанно белая на фоне пыли, устилавшей ферму. Улыбаясь, Хэтти тут же опустила оборку.

— Откуда, скажи на милость, у тебя такая ножка… — задумчиво покачала она головой. — Городская ножка. Ножка для Коопа, точно как у твоего брата. У большинства наших ребят, кого забирает к себе Кооп, ноги такие, что только глянешь на них, сразу видно, откуда они. А вот у нашего Елеазара… Наверняка они там уже считают, что он прямо в Коопе и родился. Если он хорошо учится и привык там… — Взгляд Хэтти скользнул к восточной части горизонта. Много миль и много Имений лежало между Имением Добродетель и городом Коопа, с которым у этого Имения были постоянные торговые связи. Но Бекка знала, что ее мать видит там — за линией, разделяющей небо и землю, — лишь одно лицо и никакие проклятущие расстояния этому помешать не могут.

— Уж пора бы нам получить от него весточку, — сказала Хэтти. Сказала с тоской и одновременно с ноткой надежды, которая, правда, лишь еле-еле окрашивала ее слова. — Ведь прошло так много времени с тех пор, как я известила его через последних торгашей, которые проходили мимо нас, что я снова понесла.

— Должно быть, он занят, мама, — сказала Бекка и тихонько вложила пальцы в материнскую ладонь.

Это прикосновение разом пробудило Хэтти от грез и грустных мыслей. Она бросила на дочь суровый взгляд.

— И тебе бы следовало сделать то же самое! А не терять свободное время и не отрывать меня от дел! У меня на станке лежит кусок ткани, который я обязательно должна доделать сегодня же. Сию минуту бери вышивку и приходи с ней в ткацкую. Я хочу видеть, как продвигается твое шитье.

Бекка опустила голову.

— Хорошо, мама.

Теперь уж вывернуться не удастся. Хэтти никогда не просит, она отдает приказы. Бекка ощутила холод, сродни тому, что приносит ветер, дующий со снежных горных вершин. За шитьем надо было бежать в общую девичью спальню, а значит — мимо Поминального холма.

Бекка, дрожа, пробиралась хорошо утоптанной тропинкой, вьющейся по мягко всхолмленной земле. Во времена последней войны, которую вело Имение, низкие холмы фермы Праведный Путь дали ее мужчинам казалось бы незначительное, но на самом деле важнейшее преимущество перед мародерами с запада. В стране по преимуществу равнинной любой холмик позволяет издалека увидеть тех, кто готовится напасть на вас, когда войска врага еще только на подходе. Захватчики с запада, потеряв преимущество неожиданности, были отбиты, и их гнали чуть ли не до самых скалистых пустошей. Так, во всяком случае, рассказывали. Непонятно только, как они живут в тех краях, где плодородной земли всего-то ничего…

Есть вещи, о которых лучше не думать. Узенькие плечики Бекки дрогнули, голова качнулась, изгоняя рожденные памятью призраки. Она было попыталась изгнать из памяти все лишнее, оставив в ней лишь образ коробки с приданым. Она старалась не думать даже о том, как радостно было бы готовить ее, будучи нареченной невестой Джеми. Уловка, однако, не сработала. Образы — воспоминания прошедшей войны — были слишком настойчивы. Подумав о разведчиках, карабкающихся по склонам холмов, чтоб следить за врагами, Бекка тут же вспомнила о другом холме и о другом дозорном на нем.