P.S. Я буду жить. Проснуться утром – это счастье - Страница 4

Выезжая на дорогу в моем оазисе прохлады, которая струилась из вентилятора автомобиля как арктический ветер, меня осенило: если бы он принял рогалик и кофе, сидя, скрестив ноги, на тротуаре, он не сможет держать свой бумажный стаканчик и надеяться, что кто-нибудь заполнит его.

Кто даст деньги бездомному, если он потягивает дымящийся кофе и жует посыпанный кунжутом рогалик с начинкой из сливочного сыра? Парень на работе.

Он делал свое дело, единственное, которое умел, и он не нашел слов, чтобы объяснить мне это.

Я повернула ключ в дубовой двери моего дома с кондиционером и всеми удобствами и подумала, а я бы стала слушать, если бы он нашел?

Дорогая Дэб,

однажды в воскресенье я заказала большой стакан латте с обезжиренным молоком в «Старбакс» и подвинула свою пятидолларовую купюру через прилавок девушке за кассой. Она вернула мне деньги и воскликнула:

– Доброго Вам дня!

Я подумала, что она недавно устроилась в кафе и еще не знает, что покупатели оплачивают свой кофе прежде, чем выпить. Не желая ее смутить, я положила пять долларов ближе к кассовому аппарату и мягко напомнила, что я еще не рассчиталась.

– Сегодня за счет заведения – приятного аппетита! – просияла она.

– Что вы имеете в виду? – пролепетала я тихо, решив, что неправильно ее поняла. – Значит, мне не нужно платить?

Она, смеясь, опять отодвинула банкноту ко мне.

– Вы не поверите, с каким трудом люди верят, что кофе сегодня бесплатный. Почти каждый настаивает на том, чтобы заплатить, – так странно. Почему бы людям просто не принять подарок, если им предлагают? – Она пожала плечами и крикнула бариста: – Большой латте с обезжиренным молоком!

Я направилась к моему автомобилю, сжимая горячий латте и размышляя о том, почему мне было так сложно принять бесплатный кофе. Потому что я привыкла думать, что «бесплатный» означает ничего не стоящий? Или потому что я уверена, что ничто в мире не достается даром, что все имеет свою цену и в конечном итоге за все придется платить?

И тогда я вспомнила о милосердии. Это подарок, за который уже заплачено, подарок, который дан нам независимо от того, кто мы и что делаем. Милосердие всегда было загадкой для меня, почему оно приходит к нам, когда меньше всего этого ждешь. Почему вместо благодарности я иногда чувствую себя недостойной. Я пила мой обжигающий латте и думала, сколько бесплатного кофе потребуется мне для того, чтобы понять смысл этого дара.

Сегодня я хотела бы пожелать Вам милосердия, Дэб.

Дорогая Дэб,

в 1998 году, мы с моей подругой Сарой были на пешеходной экскурсии в Англии. До начала шестого дня нашего похода под руководством гида по побережью Корнуолла мы провели несколько дней, любуясь достопримечательностями Лондона.

– Стой! – Я попыталась перекричать рев красного двухэтажного автобуса, который проезжал мимо, и дернула Сару за рукав. – Мне нужно вернуться. Я забыла кое-что сделать, а это очень важно!

Мы только что закончили трехчасовой тур по Вестминстерскому аббатству, знаменитому семисотлетнему готическому собору в самом сердце Лондона. Мне хотелось отдохнуть и еще больше съесть что-нибудь. Экскурсия по этажам аббатства была более захватывающей, чем прогулка по голливудской Аллее славы. Счастливый случай вложить свою руку в отпечаток ладони Боба Хоупа или Чарли Чаплина не сравнится с возможностью оказаться рядом с могилами Дарвина и Диккенса.

– Ты опять забыла свой кошелек в ванной? – Сара прикрыла рот рукой, потому что огромный автобус закашлял дымом в сторону Биг-Бена.

– Нет… Я должна вернуться и поставить свечку за маму.

С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, я зажигала свечи за нее в каждой церкви, в которой бывала. Сара знала о том, что моя мама страдает депрессией, и о моем неоднозначном отношении к ее болезни. Она не раз видела, как я попадаю в сеть ее болезненного бреда и как сложно мне возвращаться в нормальное состояние. Мне всегда казалось, что я должна любить ее больше. Но моя любовь напоминала пластырь, который все время отклеивается.

Первый раз я поставила свечу за маму во время поездки нашего двенадцатого класса на экскурсию в Сент-Анн-де-Бопре в Квебеке. Гид провела нас через массивные медные двери в городскую базилику и начала тур с витражей: солнечный свет, пробиваясь сквозь них, мерцал разноцветными звездами на церковных скамьях. Мои одноклассники охали и ахали, восхищаясь необыкновенным световым эффектом, а мои глаза были прикованы к паре высоких каменных колонн возле входа, окруженных сотнями сложенных друг на друга костылями, тросточками и ортопедическими скобами. Их оставили люди, которые исцелились в храме и сломали свои трости в доказательство чуда. Я подумала, что, если Бог помогает людям ходить, он, возможно, может помочь им стать счастливыми. Таким, как моя мама.

– Серьезно, Сара… Я ставлю свечи и молюсь за маму везде, где бываю. От часовни в глухой деревушке до собора Святого Петра в Риме. Я поставила одну даже в той церкви с яслями в Вифлееме, помнишь, я ездила туда в 1982 году?

Мой желудок заурчал громче лондонских автомобилей. И мы отправились в паб за рыбой и жареной картошкой.

– Что ж, иди. – Сара плюхнулась на скамейку перед автобусной остановкой. – Я подожду тебя здесь.

Она погладила скамейку, как будто она была одним из ее домашних любимцев.

– Ой, не упрямься, – пробормотала я. – Пойдем, поедим.

Я села рядом с ней, на то место, которое она погладила.

– Когда я думаю обо всех этих церквях и свечках, мне иногда кажется, что все это бесполезно.

Я посмотрела на небо. Солнце еще раз пыталось пробиться сквозь пепельный потолок, который висел над городом со дня нашего приезда.

– Я имею в виду, какой смысл, Сара? Ты же знаешь, что с ней…

Сара слегка подтолкнула меня плечом.

– А ты думала когда-нибудь о том, что бы с ней было, если бы не эти свечи?

Дорогая Дэб,

в летнем домишке 1930-х годов на озере Руни, штата Висконсин, я чувствовала себя как в раю. В тот год, когда Патрику исполнилось пять, мы решили не возвращаться в город и провести все лето на природе. Я немного нервничала в этом удаленном от других поселков месте, в самом конце грунтовой дороги. Но волшебная красота окружающей природы очаровала меня и развеяла пустые страхи.

Однажды утром я увидела Патрика под высокой белой сосной, одиноко стоявшей на берегу озера. Он подошел очень близко к дереву, и я подумала, что он, вероятно, пытается подружиться с каким-нибудь жучком, вроде Генри, его маленького коричневого паука. Генри сбежал на прошлой неделе, когда Патрик снял крышку с банки, чтобы угостить паука своим хот-догом.

Я стояла у кухонного окна и наблюдала за сыном, размышляя о том, что бы приготовить на обед. Джон Траволта пел серенаду Оливии: «Ты единственная, кто мне нужен…» Майкл вернулся домой рано и снова включил «Бриллиантин».

Патрик отступил на метр от дерева и, уперевшись руками в бедра, начал раскачиваться из стороны в сторону, как Джейн Фонда на видео с упражнениями. При этом он все время моргал и щурился, как будто старался что-то разглядеть. Я взяла на заметку, что следует записаться к нашему педиатру и проверить Патрику зрение, когда мы вернемся в город в сентябре. Он перестал качаться и посмотрел на небо, так сильно запрокинув голову назад, что упал на спину.