Прыжок в прошлое. Дилогия (СИ) - Страница 1

Мне снился сон, я на рыбалке сижу в лодке, которую качают большие волны так, что меня даже подбрасывает на сиденье. И тут гребень волны облил меня холодной водой, и это было так реально, что я проснулся.

В полутемной комнатке было душно, пахло землей, я лежал на каких-то мокрых шкурах, а около меня стояла баба-яга, с деревянным ковшиком в руках

– Данька! – орала она хриплым басом, – хватит придурничать, давай вставай, я ведь вижу, что притворяешься.

– Простите, а вы кто, и как я здесь оказался? – судорожно пытаясь казаться вежливым, спросил я.

– Да ты опять за свои проказы! – бабка схватила веник, стоявший в углу, и начала бить меня по худым тощим ногам.

– Что за ерунда? – я вскочил с постели и начал бегать от сумасшедшей старухи, одновременно разглядывая себя.

– Действительно мои ноги были тощие и худые, собственно, как и руки. И спрашивал я бабку, каким то писклявым голоском.

– Около минуты бега с избиением по тесной комнатке заставленной всякой утварью меня привели в себя, и я завопил:

– Все, все бабушка я проснулся, сон мне плохой приснился.

– Сон говоришь? – бабка опустила веник, – ну, расскажи.

Я начал рассказывать сон про рыбалку, одновременно пытаясь разглядеть себя и окружающую обстановку. Я находился в землянке, которая представляла собой выкопанную в земле яму, потолком ее служили толстые горбатые суки, на которые были набросаны шкуры, в одной было небольшое отверстие, в который струился дневной свет. На суках висели пучки сушеных трав, от которых шел пряный аромат.

– Бабка внимательно слушала мой рассказ.

– Чудны твои дела Господи, – прокомментировала она его, – Ты ведь Данька здесь в лесу вырос, и воды, кроме нашей речушки, не видел и лодки тоже, как же сон такой тебе приснился? А какая лодка то была?

Отвечая на бабкины любопытствующие расспросы, я потихоньку приходил в себя. Хотя наверно несколько минут назад я вполне имел все шансы сойти с ума.

Действительно, заснуть у себя дома в уютной кровати, в роскошной спальне, которую может себе позволить пластический хирург успешный и достаточно известный, и проснуться непонятно где, да еще непонятно кем. Похоже, я находился не в своем теле, а скорее всего в теле подростка, не отличавшегося особым физическим развитием.

Содержание прочитанных книжек про попаданцев мгновенно всплыли в моей голове.

– Так что? Я еще и в прошлое наверно провалился? – обреченно текли мои мысли.

– Ох, непростой сон тебе приснился Данюшка, – снова заговорила старуха, – что-то случится, вскоре должно?

– Случиться? Уже случилось! Я здесь очутился, – почти в рифму думал я.

– Бабушка, что-то мне действительно нехорошо, беспамятство какое-то приключилось, вот кажется, что забыл я все, кто есть и откуда, и ты кто забыл.

– Ох, грехи наши тяжкие! – Запричитала бабка, – что же милый с тобой случилось, лихоманка, какая одолела? Я твоя бабка Марфа, неужто забыл? Мы с тобой здесь который год вдвоем горе мыкаем.

– Бабушка, ты только не серчай, я сейчас оденусь, а ты мне расскажи побольше, может голова прояснится, и дальше я все сам вспомню.

Я попытался одеться, кое-как натянул драные штаны затем обернул ноги портянками, лежащими у топчана и надел лапти.

Бабка, рассказывающая мне, кто есть кто и откуда, изумленно расширила глаза, когда поняла, что я даже забыл, как одевать лапти.

– Ох, Данька, полежать тебе надо. Наверно ты вчера перекупался, да на солнце нажарился, вот тебя и стукнуло.

– Нет, бабушка, лежать я не буду, а ты давай рассказывай, что там дальше.

Из бабкиных слов я узнал, что мне пятнадцать лет, три года назад все село, где я жил вымерло от моровой язвы, бабка Марфа осталась жива только потому, что жила на отшибе в землянке, она была знахаркой, и общество не желало видеть ее в деревне. А когда началась болезнь, она и вовсе закрылась, окуривала землянку хвойным дымом два раза в день, и с больными, приходящими к ней, общалась через закрытую дверь. Она знала, что в деревне поговаривали, что ее надо сжечь вместе с землянкой, что якобы она виновата во всех смертях, ее спасло только то, что болезнь распространялась очень быстро, и на следующий день уже некому было идти жечь землянку. Когда же она, через несколько дней, пришла в деревню живых там не было. Но, зайдя в наш дом увидела, что на печке кто-то шевелится – это был я. Каким то чудом я выжил и бабка, усмотрев в этом божественное провидение, уволокла меня на волокуше к себе домой.

Глядя на бабулю, широкоплечую, ростом наверно около метра восьмидесяти, можно было не сомневаться, что она меня могла дотащить, она наверно и взрослого мужика бы дотащила.

Какой год на дворе бабка не знала, но сообщила, что правит ныне царь Иван Васильевич. Я никогда не был знатоком истории, но предположил про себя, что это, может, быть, Иван Грозный.

– Данька! – вдруг закричала бабка, – дак ты ведь, олух царя небесного, наверно забыл все, чему я тебя учила!

– А чему ты меня учила бабушка?

– Но бабка уже, сев на чурку, стоявшую вместо стула, горестно захлюпала носом:

– Вот ведь напасть какая, учила бестолковщину, учила, и все прахом пошло, забыл все, наверно, когда купался, башкой о камни треснулся, а мне не сказал? А думала, что с энтого году хоть плохонький помощник у меня будет.

– Бабушка так ты объясни хоть, чему меня учила?

– Да травам, травам учила тебя дурака!

– Тогда не убивайся ты так, все про травы я помню.

А как про них не помнить? Когда я еще учился, в нашей стране случилась мода на траволечение, не обошла она стороной и наш вуз, мы искали книги, справочник, методы сбора трав и их использования. И эта любовь к травам осталась у меня на всю жизнь. Конечно, этот метод играл вспомогательную роль в моей дальнейшей практике. Но я про него никогда не забывал, и старался пополнять свой багаж знаний новыми растениями их хранением и действием.

Бабка вскочила с чурки и, схватив несколько пучков трав, начала спрашивать:

– Это что, а это, когда надо собирать, а как сушить, как заваривать, когда и сколько принимать?

С каждым ответом у моей бабушки Марфы брови поднимались все выше.

– Даниил. – торжественным тоном продолжила она. – Я поняла, почему ты все забыл, Господь дал тебе знания про траволечению, а взамен забрал, все, что ты помнил. Я ведь половины не поняла, что ты говорил, да и травы называл, как отец Василий, который меня в молодости наставлял. А ведь не знал ты этого ничего!

– Охо хо мыслимо ли так, теперь этот отрок больше бабки своей старой знает! – вскликнула бабка в полном восторге.

– Данилка давай приберемся здесь, вскоре уже люди будут приходить.

Мы вдвоем быстро навели порядок, поставили на места все, что я свалил во время своего бегства от бабки, затем сели за стол и приступили к трапезе, которая состояла из блинов из ржаной муки, приготовленных на большой плоской железяке над очагом, и взвару из сушеных яблок и слив. Когда я ел этот немудреный завтрак, то понял, почему Данила такой худой, парню в таком возрасте надо бы питаться получше. Мне, честно говоря, эта еда не лезла в рот, но молодое тело просило еще и еще.

После завтрака мы вышли наверх, и я, наконец, увидел место, в котором мне предстояло жить. Землянка была выкопана в высоком берегу маленькой речушки, в которой была видна запруда, собранная из камней. Наверно сам Данила сделал ее, чтобы можно было поплавать в речке, так как, воды там было по колено. На другой стороне реки простиралось огромное моховое болото. А, на нашей, шумел светлый сосновый бор, в который бежала узенькая тропка, прямо от нашей землянки.

– Неплохое место выбрала старая, – думал я- летом здесь благодать, а вот как же зимой тут жить? Ужас один.

Пока я осматривался, на тропке появились две девчонки в длинных до земли сарафанах и закутанные в платки так, что виднелись только глаза.