Прыжок в катастрофу. Тот день когда умерли все боги - Страница 65

Время в холодных глубинах подпространства было наполнено свинцовым ожиданием. Энгус находился на борту «Трубы». Его сопровождала невероятная компания, состоявшая из капитана Юбикви и Сиро. Дэйвис, Мика и Вектор занимались, чем могли. Дэйвис сохранял благоразумную дистанцию и наблюдал за Мин Доннер. Разобравшись со своими проблемами в отношениях с Морн, он теперь делал все возможное, чтобы обеспечить ее защиту.

Тем не менее захват «Карателя» вызывал в нем внутренний конфликт Несмотря на молчание сына, Морн знала об этом. Разум Дэйвиса определялся в основном ее воспоминаниями и жизненным опытом. Ум юноши не содержал тех моментов, которые она пережила после его рождения. Мин Доннер была для Дэйвиса эталоном поведения. Угрожая ей, он насиловал себя.

Морн знала, что чувствовал ее сын. Она знала, какие муки и стыд терзали его сердце. Но Дэйвис имел и другую проблему. Ее мог понять только тот, кто познал на себе принуждение зонного импланта. Повышенный метаболизм нагнетал в нем беспокойство. Юноша был настолько возбужден, что не мог сидеть спокойно. Ему требовались постоянные движения и непрерывное напряжение мышц. При пассивном ожидании неизрасходованная энергия сжигала его живьем.

Время от времени ему приходилось отвлекаться от наблюдения за Мин Доннер и выполнять физические упражнения. Он без слов передавал оружие в руки Морн и интенсивно занимался бегом на месте или отжиманием от пола – до тех пор, пока на его коже не появлялся пот. Затем Дэйвис вновь возвращался к командному пульту, забирал у матери оружие и возобновлял наблюдение за директором подразделения спецназа. Однако с каждым часом его напряженность нарастала. Он буквально изнывал от безделья. Ему требовалось какое-то занятие – пусть даже до крайности опасное – которое могло бы вернуть ему целостность личности.

Что касается Мики, то бывшая помощница Саккорсо стояла, как железная статуя, за плечом Эммета и наблюдала за каждым его движением. Со стороны казалось, что она была готова делать это вечно. Когда Мин настояла на смене дежурных офицеров, место Эммета занял третий пилот. Мика, не сказав ни слова, продолжила наблюдение. Ее немного расстроил уход брата, который по требованию Энгуса направился к воздушному шлюзу «Трубы». Но она не препятствовала этому. Чуть позже Мика убрала повязку с почти зажившей раны на лбу – та мешала ей видеть. Эта женщина вела себя так, словно у нее не осталось другой защиты от отчаяния, кроме ее обязанностей. И она фанатично исполняла все указания Морн.

Флегматичный по характеру Вектор относился к ситуации менее ревностно. Убедившись в том, что копия его сообщения в архивах «Карателя» точна и готова к трансляции, он в некотором смысле отстранился от дел. Генетик не мог управляться с оружием и мало что смыслил в астронавигации. Какое-то время он рассказывал дежурной смене о своей работе в «Интертехе»: об исследованиях антимутагена и горестных переживаниях, когда по прихоти руководства полиции Концерна все результаты его работы были вычищены из компьютеров. Фактически он косвенно заявлял о своей верности законам, чтобы копы – и особенно Мин Доннер – знали, на чьей он стороне.

Чуть позже Вектор попросил отпустить его в лазарет. Внутреннее вращение было полезно для каждого, кроме него – оно обостряло артрит. Слишком большие и длительные g усилили воспаление суставов.

Морн боялась за него. Он мог оказаться заложником в руках команды «Карателя». К счастью, им на помощь пришла Мин Доннер. Она воспользовалась интеркомом и предупредила экипаж, что Вектор Шейхид направлялся в лазарет. Она сказала, что каждый, кто остановит его или создаст какие-то проблемы, будет предан полевому суду. После этого Вектор покинул мостик. Вернувшись через полчаса, он устроился в одном из запасных гравитационных кресел и почти тут же заснул. Мин последовала его примеру. Однако Дэйвис, Мика и Морн не позволили себе такой роскоши.

Для Морн это бодрствование было более легким, чем для ее товарищей. Она долгое время провела в наркотическом сне. Хотя в любом случае она вряд ли смогла бы расслабиться. Рука внутри гипса ужасно чесалась, наполняя ее воспоминаниями о боли. Когда «Каратель» вошел в подпространство и помчался через световые годы к Земле, ее показная уверенность пошла на убыль. Звездные ветры превратили былую отвагу в обрывки. Тревога и досада пленили ее измученное сердце. Коварное чувство неправильности разъедало мысли, и Морн никак не могла определить его истоков.

«Каратель» позволил «Затишью» беспрепятственно уйти. Факт того, что амнионы уцелели, порождал череду пугающих возможностей. На борту сторожевика находились образцы зараженной крови Морн.

Амнионы перехватили сообщение Вектора и узнали формулу иммунного лекарства. Однако перечень вероятных последствий на этом не кончался.

Ранее по воле обстоятельств амнионский корабль упустил «Трубу» «Затишье» предстало перед выбором: либо уничтожить намеченную цель, либо защитить себя от «Планера» Амнионы остановились на последнем, хотя логика событий показывала, что они намеревались уничтожить «Трубу» любой ценой Их решение могло объясняться тем, что они в тот момент не были уверены в точности выстрела и не рискнули подставляться под удары противников. Однако Морн находила и другие объяснения…

Сначала она думала, что амнионы, получив формулу иммунного лекарства, решили вернуться в запретное пространство. Но теперь воображение рисовало ей другие ужасы. Был ли способ, благодаря которому «Затишье» могло нейтрализовать «Трубу»? Остались ли в человеческом космосе корабли наемников, ожидавшие в засаде маленький скаут? И что сейчас предпринимал Холт Фэснер? Не вел ли он тайных переговоров, которые ради его сиюминутных выгод грозили уничтожить будущее человечества?

Вопреки объяснениям, данным Мин Доннер, Морн сохранила вращение внутреннего ядра для того, чтобы замедлить полет «Карателя». Ей хотелось появиться около Земли чуть позже, чем ее могли ожидать враги. Таким образом, она надеялась выманить их из засады и сделать видимой угрозу. К сожалению, ее беспокоили и другие проблемы.

Она не раскрывала Мин Доннер действительных причин своих поступков. Разве Морн могла поделиться с ней страхами о возможном предательстве Холта Фэснера и последующей реакции полиции Концерна? Разве она могла признаться в своей гравитационной болезни, которая обязательно проявилась бы, если бы «Каратель» увеличил разгон? Тем не менее ей казалось, что Доннер уже проникла в ее секреты.

Несмотря на явную нелогичность объяснений, поступавших от Морн, директор спецназа не высказывала никаких возражений. Мин не комментировала приказы Морн и говорила только тогда, когда ее о чем-то спрашивали, или когда она обращалась с предупреждениями к экипажу крейсера. До некоторой степени она вела себя как заместитель капитана Юбикви. Но ее внимательные взгляды создавали впечатление, что она знала о болезни лейтенанта Хайленд.

Сначала это смущало Морн. Очевидно, сотрудники Бюро по сбору информации и руководители полиции Концерна основательно покопались в мозгах у Термопайла, превращая его в послушного киборга. Наверняка Мин Доннер была в курсе всего того, что Энгус знал о Морн – всего того, что он делал с ней, пока Саккорсо не забрал ее с Рудной станции. Значит, Мин было известно и о зонном импланте…

Морн свыклась с тем, что Энгус, Мика и Дэйвис были свидетелями самых отвратительных моментов ее жизни. Их общие беды и радости сгладили остроту смущения. Но мысль о том, что директор спецназа тоже знала об этом, наполняла ее горьким стыдом, похожим на жжение в раненой руке. Мин Доннер была эталоном морали. На нее равнялось все семейство Хайлендов – семейство, большую часть которого Морн погубила своими руками. В каком-то смысле она погубила и себя. Та Морн, которая служила в полиции, погибла навсегда. И только Дэйвис еще сохранял былую преданность Хайлендов.

Пока «Каратель» мчался среди звезд, Морн с трудом воздерживалась от исповеди перед Мин Доннер. Она понимала, что ее признания и просьбы могли вызвать роковые последствия. Директор подразделения была честной женщиной, но остальные руководители полиции Концерна – к примеру Хэши Лебуол и Уорден Диос – шли к своей цели по трупам. Более того, за их спинами во всем своем величии вырисовывалась зловещая тень Дракона. Какими бы прекрасными качествами ни обладала Мин, она тоже несла ответственность за коррупцию в полиции. Навязанное участие в преступлениях не уменьшало ее вины… Морн решила придерживаться собственной линии поведения.