Пруссачество и социализм - Страница 42
Вессель>: geschlossen, SA marschiert mit ruhig festen Schritt>. А между этими двумя событиями бы- ли мировая война, революция 8 ноября 1918 го- да, Баварская советская республика и путч Каппа, инфляция 1923 года, Рапалло и Локар- но, планы Дауэса и Янга, экономический кри- зис 1929 года, агония Веймарской республики и множество других событий. Но кроме эконо- мической и политической истории Германии (а у нее были свои предпосылки и в бисмарков- ском рейхе и много раньше), можно было бы об- ратиться и к истории ментальностей, ибо <кон- сервативная революция> была идейным выра- жением менталитета двух поколений немцев, и к истории идей, и к истории литературы - ведь популярности словосочетания <консерва- тивная революция> поспособствовали два та- ких <классика>, как Томас Манн и Гуго фон Гоффмансталь, а одним из главных ее идеоло- гов был Эрнст Юнгер. К этому добавляется еще одно обстоятельство: сходные идеи и концепции обнаруживаются практически во всех европейских странах. Со- циал-империализм ряда теоретиков Фабианско- го общества в Англии, учение о <пролетарских и капиталистических нациях> итальянских на- ционалистов, романы Мориса Барреса и Action Franqaise Шарля Морраса во Франции, доктри- на Hispanidad (не только у испанских традици- оналистов, но и у Мигеля де Унамуно) - все эти идеи перекликаются с тем, что думали и писали немецкие авторы. Помимо сопоставления собст- венно политических идей возможны и иные 191 сравнения, скажем романов Юнгера с произве- дениями молодого Мальро или с <Цитаделью> Сент-Экзюпери, либо соотнесение живописи Neue Sachlichkeit с психологией Jugendbewe- gung или Volkisch. Все эти сопоставления право- мерны, но данное предисловие не должно пре- вращаться в рассказ о немецкой или даже евро- пейской истории первой трети XX века. Я огра- ничусь краткой характеристикой <консерва- тивной революции> в Германии и тех политиче- ских проектов, которые в большей или меньшей мере были связаны с <прусским> или <немец- ким социализмом>. Парадоксальное словосочетание <консерва- тивная революция> впервые было употреблено в Германии Томасом Манном в предисловии к антологии русских писателей в 1921 году - оно однажды было употреблено Достоевским в <Дневниках писателя>. Манн вряд ли знал, что Достоевский имел в виду дискуссию 1870-х гг. по поводу книги русского отставного гене- рала Фадеева, впервые использовавшего это словосочетание. В этой дискуссии принял участие известный славянофил Самарин, и Манн считал, что это выражение вышло из круга русских славянофилов, хотя в действи- тельности Самарин весьма критически отнесся к проекту генерала, для которого <консерва- тивная революция> означала усиление роли аристократии при известном ограничении цен- тральной бюрократической машины, а тем са- мым и монархической власти. Популярность в Германии это слово обрело позднее, после речи 192 (1927) другого писателя, Гуго фон Гоффманста- ля, в которой говорилось о духовных поисках молодого поколения, о стремлении к Gemeinschaft, которое ведет к пересмотру идей не только Просвещения, но даже Ренес- санса и Реформации. Речь завершалась слова- ми: <Процесс, о котором я говорю, есть ничто иное, как консервативная революция - неви- данного в европейской истории размаха. Ее це- лью является форма, новая немецкая действи- тельность, в которой сможет соучаствовать вся нация>. Эта речь была вовсе не политической - речь шла о духовном единстве немецкой на- ции - она лишь дала имя тому, что уже суще- ствовало под другими наименованиями: <Тре- тий Рейх>, <новый национализм>, <революция справа> и прежде всего <идеи 1914 года>. Хотя у <консервативной революции> было много предшественников - достаточно вспом- нить Ницше и Буркхардта - как некая целост- ная идеология она формируется именно во вре- мя первой мировой войны. Немалую роль здесь сыграли представители правого крыла социал- демократической партии (Кунов, Ленш, Вин- ниг), и в особенности И. Пленге, выпустивший в 1916 году книгу <1789 и 1914. Символические годы в истории политического духа>. Ранее по- немецки вышла книга шведского юриста Р. Кьеллена <Идеи 1914 года>, в которой эти идеи противопоставлялись <идеям 1789 года>. Пленге писал: <С 1789 года в мире не было та- кой революции, как немецкая революция 1914 года - революция собирания и организации всех государственных сил XX века против рево- 193 люции разрушительного освобождения в XVIII веке>. Центральной мыслью Пленге было то, что война привела к истинной революции, при- чем революции социалистической. <Социализм есть организация>, он предполагает плановое хозяйство и дисциплину, он кладет конец эпохе индивидуализма. Нация стала единым организ- мом, и это ведет к пересмотру представлений о свободах и правах. За лозунгами: <Свобода - в организации! Равенство - в организации! Братство - в организации!> - стояла полити- ческая теория, восходящая к <закрытому госу- дарству> Фихте и интерпретация марксизма в духе правого гегельянства. Государство как дифференцированная тотальность, плановая экономика, требующая уничтожения идей ли- беральной эпохи, - вот центральные положе- ния Пленге. Им принадлежит универсальное будущее: <Нам принадлежит 20 век. Как бы ни завершилась война, мы являемся образцовым народом. Наши идеи будут определять жизнен- ные цели человечества>. Это предсказание Пленге реализовалось лишь отчасти, в виде со- ветского коммунизма - в своих статьях 1918- 1919 гг. Ленин откровенно писал, что образцом для русского коммунизма должна служить не- мецкая централизованная военная экономика. Он ссылался в то время именно на нее, а не на какие-то традиции русского <мира>. Вальтер Ратенау был не только одним из организаторов военной плановой экономики, но одновременно ее теоретиком: его книги 1912-1917 гг. содер- жат целый ряд положений, которые будут вос- производиться практически всеми теоретиками 194 <консервативной революции> (включая теорию индустриального общества и философию техни- ки - идея <механизации> и плановой регуля- ции не только экономики, но и всех сфер жиз- ни). Ратенау пишет о том, что в условиях плано- вой экономики государство перестает быть классовым. Государство предстает как <второе, расширенное и бессмертное Я человека>, как воплощение воли Gemeinschaft. У Ратенау об- наруживается даже основная идея Карла Шмитта: определение политического через оп- позицию <друга> и <врага>. Любопытный раз- говор произошел впоследствии между двумя участниками покушения на Ратенау, один из