Пруссачество и социализм - Страница 27

ства, он смотрит на нее как на арену борьбы

партий, как на спор частных хозяйственных

интересов. Материалистическое понимание ис-

тории - это английское понимание, историчес-

кий аспект необузданного народа викингов

и торговцев.

Однако ныне невозможен такой образ мышле-

ния. XIX век был веком естествознания, XX

век - век психологии. Мы не верим больше во

власть разума над жизнью. Мы чувствуем, что

жизнь господствует над разумом. Понимание

людей для нас важнее, чем абстрактные и общие

идеалы; из оптимистов мы превратились в скеп-

тиков: нас интересует не то, что должно про-

изойти, а то, что произойдет, и нам важнее гос-

подствовать над фактами, чем стать рабами иде-

алов. Логика природы, цепь причин и следствий

кажется нам поверхностной, только логика ор-

ганического, судьба, инстинкт, который мы

в себе чувствуем, его всемогущество, которое мы

видим в смене событий, раскрывают глубины

возникновения. Марксизм - это идеология. Это

127

обнаруживается и в его разделении истории на

периоды, что материалист перенял у христиан-

ства после того, как угасла сила веры. Путь эво-

люции ведет от древности через средние века

к новому времени, а в конце ее стоит реализо-

ванный марксизм - земной рай. Было бы лиш-

ним опровергать это представление. Внушить

современному человеку новый взгляд, из кото-

рого с необходимостью сама собой образуется

иная картина исторического процесса, - такова

наша задача. Жизнь не имеет <цели>. Человече-

ство не имеет <цели>. Существование вселен-

ной, в которой мы, на нашей маленькой плане-

те, представляем лишь незначительный эпизод,

нечто слишком возвышенное для того, чтобы

жалкие понятия, как <счастье большинства>,

могли бы быть целью и смыслом бытия. Вели-

чие зрелища в его бесцельности. Так восприни-

мал это Гете. Но эту жизнь, которую мы получи-

ли в дар, эту окружающую нас действитель-

ность, куда бросила нас судьба, наполнить наи-

большим содержанием, жить так, чтобы мы

могли гордиться собой, так поступать, чтобы ос-

тавить по себе что-нибудь в постоянно меняю-

щейся жизни, - вот наша задача. Мы не <люди

в себе>. Это идеология прошлого. Мировое

гражданство - жалкая фраза. Мы люди опреде-

ленного столетия, определенной нации, опреде-

ленного круга и типа. Это необходимые усло-

вия, чтобы мы могли придать нашему существо-

ванию смысл и глубину, быть деятельными, со-

гласно уже самому слову <деятель>. Чем боль-

шим содержанием мы заполним эти данные

нам границы, тем значительнее наше влияние.

128

Платон был афинянином, Цезарь - римляни-

ном, Гете - немцем: то, что они были ими цели-

ком и прежде всего обуславливало их всемирно-

историческое значение.

С этой точки зрения мы противопоставляем

ныне, в разгар германской революции, марк-

сизм социализму. Социализм, представляющий

собой все еще неразгаданную прусскую сущ-

ность, - это действительность высшего поряд-

ка; марксизм же - это литература. Но литера-

тура становится устаревшей, а действитель-

ность побеждает или отмирает. Пусть сопоста-

вят социалистическую критику на интернацио-

нальных конгрессах с социалистическим фак-

том существования партии Бебеля. Утвержде-

ние, будто идеи творят мировую историю, пред-

ставляет собой болтовню заинтересованных пи-

сак. Идей не высказывают. Художник созерцает

их, мыслитель их чувствует, государственный

деятель и солдат их осуществляют. Идеи осозна-

ются только тогда, когда они входят в кровь, ин-

стинктивно, а не путем абстрактного размышле-

ния. Они доказывают свое существование на-

родным духом, типом человека, символикой

действий и произведений; и знают ли вообще об

этих идеях люди, через которых они проявля-

ются, говорят ли они о них, пишут об этом или

нет, правильно ли при том или ложно их толку-

ют, - все это несущественно. Жизнь - это пер-

вое и последнее, и жизнь не знает системы, про-

граммы, разума, она существует ради себя са-

мой и благодаря себе самой, и глубокий поря-

док, в котором она осуществляется, можно

лишь видеть и ощущать - и потом, быть может,

129

описать, но не разделять на хорошее и дурное,

правильное и ложное, полезное и желательное.

Поэтому марксизм не есть то, что мы называем

идеей. В нем рассудочно и, следовательно, про-

извольно объединены внешние отличительные

черты и формы двух идей. Такой способ мышле-

ния носит преходящий характер. Он имел влия-

ние, так как каждый народ пользовался этими

понятиями как оружием. Безразлично, понима-

ли ли их или нет. Они действовали потому, что

звук этих слов и сила выражений вызывали веру

во что-то. Во что? Это опять была неизменная

идея собственной жизни, собственной крови.

Марксизм рушится ныне в шумной оргии,

в попытке осуществить себя. <Коммунистичес-

кий манифест>, начиная с 1918 года, совершен-

но так же становится простой литературной до-

стопримечательностью, как Contrat social*, на-

чиная с 1793 года. Истинный, инстинктивный

социализм как выражение старо-прусской сущ-

ности, заблудившийся в виде литературного яв-

ления в Англии и засохший там, как антианг-

лийская теория, ныне снова начинает осозна-

вать свое происхождение и значение.

*Общественный договор (фр.).

130

ИНТЕРНАЦИОНАЛ

XXI

Когда-нибудь будут с иронией смотреть на то,

что ныне под именем интернационального со-

циализма занимает господствующее положение

в политической картине мира. Действительно

существует лишь интернационал лозунгов,

марксизм как фраза; он лишь на десятилетия

может разбудить чувство солидарности в рабо-

чих всех стран, и то в гораздо меньшей степени,

чем это можно было бы предполагать на основа-

нии шума конгрессов и убедительности воззва-

ний. На самом деле объединение ограничивает-

ся верой, что оно действительно существует,

и тем фактом, что движение в одной стране час-

то вызывает его в другой, где будто бы пресле-

дуется та же цель. Однако народные вожди -

это характерно для цивилизации столь пресы-

щенной литературой, как нынешняя - живя

постоянно в тумане теорий, все-таки могут

стать выразителями реальной действительнос-

ти. На этих лживых конгрессах встречаются

представители английского, французского, не-

мецкого, русского жизнеощущения, чтобы, со-

вершенно не понимая причин, стремлений

и чувств друг друга, постоянно объединяться на

131

основе тезисов, в которых они думают найти

общность мнений и требований.

Как тонок этот покров интеллектуальной

действительности, лежащий на действитель-

ности национальных инстинктов, показали со-

бытия в августе 1914 года, когда покров этот

исчез в один день в внезапном жаре естествен-

ных, а не духовных страстей. В каждой стране

социализм различен. Рабочих движений ныне