Прозрачный экран - Страница 2

40-градусная жара делала свое дело – спустя несколько секунд съемок общего плана пот начинал просто фонтанировать. После остановки камеры помощники вбегали в павильон и стремительно раздевали нас. Но сделать это моментально было невозможно. Поэтому уже после третьего дубля китель можно было выжимать, и отдельные темные пятна стали проступать на шинели…

С тех пор не могу забыть чавкающую, наполненную горячим потом одежду. И я абсолютно уверен, что лучше снимать жаркое лето в трескучий мороз, чем наоборот.

Во время зимних съемок особенно приятны съемки не на улице, а в теплых помещениях. Но в актерской работе расслабляться нельзя никогда. Засада подчас ждет в ситуации самой обыденной.

Снималась сцена в штабе атамана Семенова. Соответствующий интерьер огромной сибирской избы нашли в подмосковном Новом Иерусалиме в музее деревянного зодчества. Центром мизансцены был огромный стол с расстеленной на нем картой. Я с помощниками должен был обсуждать ситуацию на фронте.

Перед командами «Камера!» и «Начали!» на съемочной площадке всегда ведется долгая подготовка кадра. Художник-постановщик раздает команды декораторам по последним доработкам, оператору-постановщику – по светотехнике, выставляется свет… Описание всех нюансов подготовки займет целую страницу. Короче говоря, все необходимые этапы подготовки кадра проходят гораздо дольше, чем запланировано, и у актеров есть возможность поболтать.

Приехав на съемку в статусе «звезды» на отдельной машине, я сразу обратил внимание на актеров, ожидавших грима. Это были 30–40-летние мужики. Всех их я видел впервые. Между нами тут же возникла Лена, второй режиссер:

– Андрей, познакомьтесь. Это молодые актеры…

Она произнесла ничего не говорящие фамилии и имена. Впрочем, я особенно не прислушивался. В голове как-то завис образ «молодых актеров». По отношению к взрослым мужикам это выглядело, по меньшей мере, комично. Но по сути, это было чисто информационное сообщение, которое говорило о том, что эти люди в кино никогда не снимались.

Я сел на отдельный стул неподалеку, невольно наблюдая за «молодыми актерами». Честно говоря, недолюбливаю мужчин-актеров – это не профессия для мужика.

По первым же взглядам я не мог не заметить, что тоже не понравился новичкам. У некоторых театральных актеров есть своеобразная спесь. Они считают, что актеры театра это отдельная, самая высшая каста лицедеев. И чем менее они задействованы в кино, тем более это чувство гипертрофировано. Для них я был выскочка, по воле случая ставший звездой. Режиссер, который в качестве хобби снимается как актер, и тем самым отбирает хлеб у актерской элиты. Начались обычные актерские бредни, исключительно для повышения самооценки: «Я в таком-то театре уже третий год играю того-то в таком-то спектакле…», «А я там-то играю того-то». Это как иностранный язык. Называемые фамилии персонажей их театральной карьеры известны только им и узкому кругу фанатов театра… Но главное, что я почувствовал в их разговоре – серьезный «жим-жим» в отношении предстоящей незнакомой для них работы.

Киноактер и театральный актер – это совершенно разные профессии.

В театре роль долго учится, репетируется и играется иногда годами. На мой взгляд, на вторых ролях это рутина, где натаскать можно любого раскованного, живо мыслящего человека. В кино же роль учится с ходу. Тут же, за полчаса, надо отрепетировать и тут же сыграть, как требует режиссер. А после съемки этого куска фильма… тут же забыть текст этой сцены и начинать учить следующий. Все очень быстро и мобильно.

Нас загримировали и одели в форму. После этого «молодые актеры» полностью покорились мне. У них принято серьезно вживаться в ситуацию. Они были моими помощниками и адъютантами со званиями поручиков и штабс-капитанов. Мои золоченые погоны генерал-лейтенанта приводили их в ступор.

Мы быстро отрепетировали действие. Кадр начинался с того, что я, склонившись над картой, активно анализировал фронтовую ситуацию, меня окружали помощники, члены моего штаба. После примерно минуты обсуждения в углу комнаты раздавался телефонный звонок. Там дежурил адъютант. Он поднимал трубку и, выслушав говорящего, обращался ко мне:

– Господин генерал, вам звонит адмирал Колчак.

После этого я должен был подойти к телефонному аппарату, где происходил короткий телефонный разговор.

С точки зрения актерской работы и лидерства в кадре, самая сложная работа – у меня. И мои театральные коллеги это чувствовали. Все по-честному – никаких «звезд», никаких «новичков».

Но я видел, что от «жим-жима» театралам сложно избавиться. Особенно нервничал адъютант около телефона. Представьте себя на его месте. Ничего играть не надо. Необходимо просто снять трубку и сказать одну единственную фразу. Задача для любителя из театральной студии.

Началась съемка. Были даны дежурные команды и, наконец, прозвучала команда для актеров: «Начали!» (на англоязычных съемочных площадках это звучит как «movie» – «кино»).

После прозвучавшей команды я начинаю «активничать» над столом. Чувствую, что нормально завожу своих коллег вокруг стола, они начинают чувствовать ритм происходящего, нужную амплитуду игры… Звучит телефонный звонок. Адъютант снимает трубку, после паузы произносит:

– Господин генерал, вам звонит товарищ адмирал…

Поняв, что ошибся, он виновато опускает трубку, перестав играть, и направляет взгляд в сторону режиссера, находящегося за кадром.

– Извините, ошибся.

– Ничего страшного, второй дубль, – вмешивается второй режиссер.

Второй дубль начинается уже по накатанному, «молодые актеры» за столом увлечены работой, а вот сорокалетний адъютант у телефона заметно нервничает.

Раздается телефонный звонок. Пауза. Раздается голос адъютанта:

– Товарищ генерал… Ой, я снова ошибся… – адъютант опустил трубку и нервно осмотрелся.

Кино снималось на пленку «Kodak», и каждый испорченный дубль уносил в бездну бездарно потраченные деньги – не менее 100 долларов.

В третьем дубле адъютант выдал новую версию текста:

– Господин генерал, вам звонит господин атаман… адмирал.

Второй режиссер уже нервничал:

– Молодой человек (это звучало как маленькая месть), Вас потом будут озвучивать, судя по всему, не Вы. Но по артикуляции, что «господин», что «товарищ» выглядят одинаково. При озвучке все поправят. – Он сделал паузу. – Вас разве не учили, что пока режиссер не сказал «Стоп», Вы должны продолжать играть сцену…

Адъютант поспешно кивнул, но всем было видно, что его заклинило. Он уже себя не контролировал, а это самое страшное. После следующего испорченного дубля на адъютанта было страшно смотреть. То, что это крах его кинокарьеры было ясно всем. Важно было просто закончить этот кадр.

В результате во время злополучной фразы стали снимать мою реакцию на услышанное, не показывая адъютанта. Увы, я не смотрел эту сцену в окончательном варианте фильма. Но когда я слышу разглагольствования театральных актеров о своей особой школе актерского ремесла, я начинаю громко смеяться и не боюсь, что они обидятся.

Продолжались съемки «Адмирала». Все уже в съемочной группе как-то пообтерлись, подружились, а кто-то и влюбился. В общем, обычная киношная жизнь, которая по сути ничем не отличается от жизни других профессий. Везде в основе лежат человеческие отношения. Поэтому интерес вызывали лишь новые актеры, приходившие на еще не отработанные в съемочном процессе роли.