Провинициалы. Книга 1. Одиночное плавание - Страница 2

– Пушкина, – свистящим шепотом подсказал Вовка.

Обернулась Катя Савина, отличница и самая красивая девочка в классе, окинула его и Вовку снисходительным взглядом.

– Гляжу, поднимается медленно в гору

Лошадка, везущая хвороста воз…

– вдруг ни с того ни сего, хорошо зная, что это стихотворение Некрасова (учили на той неделе), брякнул Сашка, и сам заулыбался, поддавшись общему веселью, сдобренному криками, всхлипами, хлопаньем крышек парт и топотом.

– Са-ша… – удивленно протянула Варвара Ефимовна, и он, насупившись, торопливо отбарабанил:

– Я знаю, это Некрасов… Я хотел другое, вот:

Я помню чудное мгновенье,

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты…

И замолчал, потому что в классе стало оглушительно тихо, и он посмотрел на Варвару Ефимовну, не понимая, почему все повернулись в его сторону…

– Да, это одно из самых замечательных стихотворений Александра Сергеевича Пушкина, – произнесла Варвара Ефимовна и неторопливо вернулась к столу. – Но мы его не учили, и вы еще не скоро будете изучать… А тебе оно понравилось?

Сашка кивнул.

– И как ты его понял?

– Я?.. Не знаю…

Сашка набычился, уставился в парту, на которой, хоть и замазано было чернилами, можно было прочесть: «Саша+К…». Дальше все было изрезано ножом и букв не разобрать.

– Ну, хорошо… Не будем сейчас говорить об этом стихотворении… Замечательно, что ты любишь Пушкина… Но нужно быть внимательным на уроках. А мы сегодня начинаем изучать басни Крылова… Ты знаешь какую-нибудь?

Сашка помотал головой.

– Ладно, садись и больше не отвлекайся…

Еще раз обернулась Катя Савина, окинула его долгим заинтересованным взглядом и что-то зашептала Наде Беликовой. Та тоже оглянулась, громко фыркнула, наморщив вздернутый носик, махнула головой, и торчащие в разные стороны маленькие косички смешно дернулись.

Варвара Ефимовна продолжила свой рассказ о великом баснописце, который всей душой любил русский народ, живущий в невзгодах, и высмеивал через образы различных зверей богатых не трудящихся граждан.

– Так катаемся или нет? – не спуская с Варвары Ефимовны глаз, нетерпеливо прошептал Сашка.

– Посмотрим, – неуверенно отозвался Вовка. – Какой лед…

– Последний раз…

– Ладно, – решительно кивнул тот.

Теперь, когда было решено, чем они займутся после уроков, надо было придумать, как отомстить этой мартышке Беликовой. Но придумать Сашка ничего не успел, в коридоре раздался дребезжащий звон колокольчика, который тетя Даша трясла самоотверженно, с чувством исполненного долга, отчего звук его был громким и неприятным, и крышки парт радостно захлопали…

– Побежали!

Сашка догнал у двери Беликову, дернул ее за косичку, побежал дальше по коридору, зная, что она сейчас старается его догнать, и, на ходу вдевая руку в куртку, сшитую из отцовской шинели, выскочил на школьный двор. Здесь он легко увернулся от наконец-то догнавшей его Беликовой, подождал Вовку, вышедшего вместе с Катей, пошел с ними рядом.

– Мимолетное виденье… Это кто же, интересно? – не успокаивалась Беликова, не оставляя надежды достать его портфелем, и он огрел ее сумкой с учебниками и тетрадками.

Она замерла и неожиданно жалобно произнесла:

– А я Варваре Ефимовне пожалуюсь…

– Жалуйся, – легко согласился Сашка, хотя Надька вполне могла наябедничать, а Варвара Ефимовна потом вызвала бы в школу мать, и он лишился на несколько дней вечерних гуляний.

– Ты не дразни его, – неожиданно вступилась Катя Савина. – Сама виновата.

– Я виновата? – удивилась Надька. – Кать, ты чего?.. Он меня за косичку дернул…

– Потому что ты ему нравишься. Ты и есть виденье, – сказала Катя, и Сашка почувствовал, что краснеет.

– Вот еще… – взвился он. – Да нужна она мне…

– А кто же тогда?..

Катя посмотрела на него, он встретился с ее взглядом, в котором не было никакого любопытства.

– Что вы к нему пристали, – вступился Вовка. – Я сейчас обеим косы оборву…

Он оглядел сверху всех троих, приподнял и опустил длинную Катькину косу.

– Да ну их. – Сашка перехватил поудобнее сумку. – Пошли быстрее, у нас дело есть…

– Какое это у вас дело? – ехидно поинтересовалась Беликова.

Косички ее опять заманчиво закачались, Сашка с трудом сдержался.

– А они на коньках вдоль берега гоняются, – сказала Катя. – Я их видела.

– Да ты что? – Глаза у Беликовой стали совсем круглыми, курносый нос еще больше загнулся вверх. – И сейчас гоняются?

– А куда они еще могут торопиться, – догадливо произнесла Катя.

– Вам какое дело… – миролюбиво откликнулся Вовка. – Ну, гоняем…

– Опасно же? – испугалась Надя. – Я видела, как вчера дядька один провалился. Чуть не утонул совсем…

– Давай посмотрим, как они гоняют, – предложила Савина и взглянула на Вовку. – Хотя они передумают…

– Да нам-то что, – отозвался он. – Хочется – глядите.

– А когда?

– Переоденемся – и айда, – неожиданно сказал Вовка, продолжая глядеть на Катю.

– Что ты им все рассказываешь, – Сашка дернул друга за рукав короткого, доставшегося от старшего брата пальто. – Нечего им на нас пялиться.

– Хотят, пусть смотрят.

– Пошли ко мне, – повернулась Катя к подруге. – Пока они переоденутся, мы с тобой чаю с малиновым вареньем попьем… Успеем посмотреть, как они тонуть будут…

– Вот и пейте свой чай… Дотемна, – пожелал Сашка и на прощанье толкнул Беликову в спину…

На этот раз она его уже не догнала.

…Переодеться и Сашке и Вовке – что перепоясаться: только штаны другие, постарее, натянуть да вместо куртки и пальто надеть телогрейки. Вовка еще поесть что-то успел, пока Сашка к нему через ручей бежал, и даже свои дутыши примотал. Сашка плюхнулся рядом на днище перевернутой лодки Петрухи-рыбака, отдышался, стал «снегурочки» привязывать, исподволь наблюдая за другом.

А тот уже по доске промоину прибрежную перешел и на лед встал. Треск далеко укатился, Вовка назад на доску вскочил. Сашка палочкой веревку крепления крутить перестал. Но ничего, выдержал лед. Вовка еще раз на него встал, оттолкнулся, покатился неторопливо вдоль берега, и тут уже Сашке медлить нельзя было, мигом второй конек закрепил, доску пробежал и, не осторожничая, следом заторопился, стараясь обогнать треск…

Вовку он догнал за бетонными быками, перед паромной переправой, где на крутом берегу стояла скамейка, от которой до Катькиного дома ближе, чем до Вовкиного.

Катька с Беликовой уже на берегу торчали (наверное, чай с вареньем пить не стали), на этой скамеечке чинно сидели, и вокруг них мелкотня увивалась из барака, который за спуском на паром стоял. А еще взрослые пацаны подошли, это Сашка увидел, а вот кто именно, разглядеть не успел, на остановившегося Вовку наскочил.

А дальше все так быстро произошло, что сообразить ни он, ни Вовка не успели: все вокруг затрещало, ноги разъехались, и вместе с поднимающейся вверх водой до макушки захлестнул страх, а ноги с коньками все опускались и опускались, не встречая опоры, и Сашка стал цепляться руками за встающие торчком льдины, за Вовкину руку, но это лишь замедлило погружение, и наконец вода коснулась лица и накрыла его с головой. И только тогда он ощутил дно под ногами, подпрыгнул, глотая воздух и пытаясь дотянуться до чего-то чернеющего впереди, но валенки потянули назад, вода опять обожгла лицо, и снова пришлось отталкиваться, пугаясь все больше и больше, но на этот раз наверху его подхватила за ворот Вовкина рука, и он, прежде чем вновь уйти вниз, успел разглядеть Вовкин, задранный над водой, подбородок и где-то далеко и размыто – сбегающих по тропинке парней, а еще выше мелькнули теперь уже не праздно сидящие, а напряженно замершие фигурки одноклассниц и застывшая вокруг них малышня…

На этот раз он пробыл под водой совсем мало, Вовкина рука не отпустила его, потянула за собой, и он нащупал концами «снегурочек» где-то внизу дно, одновременно вытянув нос над водой, и так, медленно, разгоняя льдины в стороны, они побрели к ожидавшим их на берегу парням…