Провалы (СИ) - Страница 14

- Давай, сучка, сильнее, глубже! Как же ты хорош, малыш! Если согласишься в попку, дам двойную дозу. Ну же, заглоти, давай, давай…

Джон чувствует, что его сейчас вырвет, но он словно парализован, не в силах отвести взгляд или просто уйти. Он видит, как Шерлок несколькими движениями руки по чужому стволу доводит мужчину в куртке до оргазма и проглатывает его сперму, а затем вылизывает член и аккуратно заправляет в трусы.

- Мою попку ты не получишь, Арчи, - говорит он при этом чуть охрипшим голосом, - с тебя и минета довольно. Расплачивайся поскорее, я тороплюсь, - и в этот момент поднимает глаза и видит Джона.

Глаза Шерлока расширяются от ужаса, распухшие губы беззвучно произносят его, Джона, имя, Шерлок дергается, словно пытается отстраниться, и Джон наконец-то обретает подвижность. Он разворачивается и выбегает из здания так, словно за ним гонится чудовище, живущее в шкафу их с Гарри детской, из ночных давнишних кошмаров. На улице его все же выворачивает. Он опорожняет желудок, вытирает тыльной стороной ладони рот и позорно убегает из этого места. Как Джон добирается до работы – не помнит. Первое воспоминание после пережитого шока – успокаивающий голос Гарольда, теплый чай и больничное одеяло. Гарольд укладывает его в пустующем боксе и продолжает прием. Джон приходит в себя к вечеру, когда Гарольд заканчивает с обходом больных. Они не обсуждают случившееся, Гарольд не задает вопросов, он просто находится рядом, взяв на себя дежурство, и от этого если не менее больно, то хотя бы просто спокойнее. Он приносит Джону горячий чай и стаканчик бренди, и Джон все это выпивает безропотно. Джон благодарен Гарольду за поддержку, но он ненавидит его за то, что увидел этим днем. Джон очень боится, что Шерлок придет сегодня ночью в ординаторскую, поэтому остается ночевать в боксе. Но очевидно, что Шерлок так и не приходит, потому что Гарольд, спавший на диване, ничего об этом утром Джону не говорит. Они пьют утренний кофе на балконе и молчат. У Джона в голове пусто, а в груди больно. Он чувствует себя преданным и униженным, хоть и понимает, что Шерлок ему ничего не обещал. Они не давали друг другу клятв верности, чтобы хранить эту самую чертову верность. Джон сам во всем виноват, ведь он знает, что нельзя привязываться к наркоману. Когда вечером после ночного дежурства Джон возвращается домой, Шерлока там нет. У Джона нет дедуктивных способностей последнего, чтобы определить, приходил ли он вчера, с виду все в квартире выглядит по прежнему. Джон заваривает чай, забывая о том, что весь день не ел и ложится спать без одежды. Он не застилает плюш простыней и чувствует каждой клеточкой кожи его мягкие ворсинки и заскорузлую корку засохшей спермы. От этого почему-то становится чуть-чуть легче. Джон переворачивается на живот, вдыхает запах, оставленный Шерлоком и засыпает с каменным стояком. Жизнь без Шерлока – мучение, теперь он знает это точно.

Шерлок не появляется уже два дня. Четверг. Тот самый день после большого алкогольного отравления в их районе. Джон механически принимает больных и запрещает себе думать. У него опять ночное дежурство, затем пятница, преддверие уикенда, и наконец – выходные. Джон осматривает очередного отравившегося и горько усмехается. Шерлок ушел, и его ближайшие выходные – пьяный угар с Гарри, как было до него. Что ж, это именно то, что нужно, чтобы жизнь вернулась в привычное русло. Джон ужасно, до сведенных скул скучает по Шерлоку. Гарольд чаще мелькает в окружении Джона. Если раньше они общались в основном по утрам, на балкончике за стаканчиком кофе, то теперь они вместе обедают. Джону все равно с кем обедать, потому что все его мысли так или иначе возвращаются к Шерлоку. Джон волнуется жив ли он, вернулся в семью или нашел приют в другом месте. На самом деле Джон даже уже не злится на него за то ужасное, что тот делал. Наверное Джон слабохарактерный, раз не может вычеркнуть из своей души этого человека и прощает ему то, что никогда не простил бы другим. День проходит, и наступает вечер. Закончив обход, Джон немного болтает с дежурной медсестрой, совершенно не запомнив о чем, и возвращается в ординаторскую. Он всего лишь хочет спать. В последние два дня вернулись кошмары, и Джон спит от силы два-три часа. Джон заходит в ординаторскую и некоторое время просто стоит, вспоминая, что он собирался делать, потом поворачивается и видит сидящего на диване Шерлока. Джон моргает и даже трет глаза в надежде прогнать галлюцинацию, но галлюцинация не сдается.

- Шерлок, - тихо произносит Джон, и морок рассеивается.

Это действительно Шерлок, исхудавший, грязный, жалкий и несчастный. Он смотрит своими светлыми глазами на Джона так, будто ждет приговора, а Джон просто радуется, что он жив. Джон не собирается читать ему нотации, все перегорело и превратилось в пепел. Осталось лишь самое важное – Шерлок. Джон подходит к холодильнику и достает оттуда бутерброды, которые ему оставила на дежурство Зои. Бедняжка, похоже, думает, что у Джона какое-то горе и его надо поддержать. Сейчас бутерброды кстати. Джон раскладывает их на тарелке, включает чайник, достает пакетики с чаем и две кружки. Шерлоку, как он любит, кладет две ложки сахара. Когда чайник закипает, Джон разливает кипяток и приглашающим жестом предлагает Шерлоку переместиться к столу. Шерлок явно растерян и зол, а еще боится сделать что-то не так и вызвать гнев у Джона – сегодня дедукцией блещет именно Джон. Шерлок садится рядом с Джоном за узкий обеденный стол у стены, и они в молчании съедают бутерброды Зои, запивая их чаем. Джон все оттягивает момент разговора, хоть и понимает, что его не избежать – Шерлок пришел объясниться. Когда кружки вымыты, а крошки со стола убраны, Джон садится за свой стол и включает ноутбук, стараясь хоть так отгородиться от Шерлока и оттянуть объяснения. Он малодушно боится предстоящего разговора. Но Шерлок стремительно подходит и закрывает компьютер, а затем ловит руку Джона, собирающегося вновь открыть ноутбук. Он крепко держит Джона за руку, чуть нависает над ним, смотрит прямо в глаза и произносит хриплым шепотом:

- Прости, Джон!

Джон вспыхивает моментально:

- За что простить? – спрашивает яростно, выдергивая свою руку из рук Шерлока. – За что?

- За то, что ты увидел, - твердо говорит он.

- Но ты же не чувствуешь себя виноватым! – восклицает Джон. – Вернее не так, ты бы не хотел, чтоб я это видел, но ты не видишь в том, что делал, ничего особенного, да? По-твоему, это даже не измена! – губы Джона кривятся, силясь улыбнуться, но получается плохо и Джон перестает даже стараться.

- Да, - вскипает и Шерлок, - это действительно не измена! Это плата! Без эмоций, я же даже не возбуждаюсь от этого, - тут Джон вспоминает, что Шерлок и правда не был возбужден, под его узкими брюками что-либо скрыть просто невозможно.

- Господи, Шерлок, - пораженно кивает головой Джон, - это же такое блядство…

- Выбирай выражение, - обижается Шерлок, - я не блядь. Я люблю тебя. Состою с тобой в отношениях. Или уже?.. – он замолкает, его губы начинают некрасиво трястись – он боится услышать себе приговор. Им приговор.

У Джона создается впечатление, что Шерлок вот-вот заплачет. Он похож на маленького ребенка, которому только что рассказали, что Санта Клаус не настоящий. Джон не может это вынести, да он уже простил Шерлока. Поэтому Джон встает из-за стола, стремительно подходит к нему и обнимает, успокаивающе поглаживая по спине. Вся обида, боль, ярость проходят мгновенно, стоит только коснуться Шерлока, вдохнуть его аромат, заглянуть в глаза. Шерлок на секунду замирает, не веря своему счастью и прощению, а затем изо всех сил вжимается в Джона, зарываясь тому носом куда-то в шею.

- Джон-Джон-Джон, - шепчет он, щекоча мягкими губами кожу Джона, - я больше никогда, ни с кем, только с тобой. Я думал, умру без тебя. Я бы и умер, если б ты не простил. Ты же простил, да? – он поднимает лицо, чтобы увидеть глаза Джона, и расплывается в улыбке: - Простил! Джон, я люблю тебя, это совсем иначе, но я все изменю. Если тебе так больно, я все сделаю, чтоб было хорошо. Ты только не бросай меня, Джон! Не бросай! Только в тебя я верю! Ты же не предашь меня, да?