Противостояние - Страница 51
А этот дикий страх перед границей? Не дай Аллах бомба или ракета упадет на Пакистан - погон лишишься. И это при том, что пакистанцы страха перед границей не испытывают, бывали случаи, когда и самолеты их не только залетали на афганскую территорию, но и бомбовые удары наносили и вертолетные десанты высаживали. Все это было! Что же это за война такая, когда им можно все, нам - ничего. Разве наши деды остановились на границе, сказав, что по ту сторону - чужое государство со своим суверенитетом. Да, фашистское, да если его не уничтожить оно еще раз нападет. Ну и что? Суверенитет, международное право. Даже американцы совсем недавно, во Вьетнаме наплевали на него, действовали в Лаосе в Камбодже, бомбили Северный Вьетнам. Что же мы то боимся?
А военная прокуратура? Интересно в сорок третьем после рейда группу НКВДшников также встречал военный прокурор?
- У вас всегда так?
Скворцов осмотрел на подошедшего КГБшника из охраны дико смотревшегося в своем черном костюме на фоне всего этого. Так же дико, поверх пиждака смотрела трофейная разгрузка, набитая во все дыры и автомат АКС-74У со смотанными синей изолентой магазинами. Где взять-то успел?
- Бывает и еще круче...
КГБшник - какой-то смазанный, непонятный, с липкими глазами, по-свойски усмехнулся.
- Это как?
- Это... Это когда один и тот же отряд переходит на нашу сторону раз в год. Когда к зиме дело, зеленки нет и воевать в холоде неохота - их командир прозревает, раскаивается и идет в местный ХАД. Переходит на сторону народной власти. Зимой на казенных харчах сидит, а как весна, зеленка - так ищи его свищи. До следующей осени.
- Весело... - КГБшник достал бело-красную пачку Мальборо - куришь?
- Нет.
- Напрасно - КГБшник вытряхнул сигарету, смачно затянулся - тут у вас вообще весело. В дуканах ассортимент как при коммунизме. Я вчера вышел...
Внезапно Скворцов понял, что давно не видно Шила. Он был на машине, остался прикрывать, потом он его видел около мобильного госпиталя - не иначе ищет где спирта тиснуть, паразит. А потом...
Лейтенант начал поворачиваться - но ГБшник был уже рядом. Щелчок, какой-то треск - и яркая вспышка перед глазами...
Они уже обосновались, заняли позиции и даже успели как-то окопаться - когда началось. Истошный, выворачивающий душу, нарастающий тонкий свист - и совсем недалеко от бронетранспортеров, прямо на трассе встал черный, с желтыми мимолетными просверками, султан минометного разрыва.
- К бою!
Новичков в составе боевого охранения колонны не было, все как минимум год отслужили, и что делать - знали и без команды. Рассредоточились, заняли позиции, залегли. Бэтр сдал чуть назад, наводчик освободил стопоры башни, готовясь стрелять.
- Откуда? Откуда бьют?
И новые султаны разрывов, один за другим, все ближе и ближе. Чей то крик, срывающийся на истошный визг. Кого-то все-таки зацепило осколками мины...
Придерживая бьющую по боку брезентовую сумку с красным крестом, мимо бэтра неуклюже пробежал фельдшер.
Бесстрашно сидевший на броне капитан - осколков можно было нахвататься на милую душу - склонился в люк
- По левому флагу работай! С ПКТ, понял!? Я наведу, как увижу! Только наших не задень, они на час сидят. Работай по левому флангу, б..ь!
- Есть!
Затарахтел ПКТ, к нему в укладке патронов много, две тысячи - пусть работает. Хоть как то прикроет. Судя по всему, здесь никого нет кроме наводчика, который где то спрятался, с..а такая и наводит на них минометы. Его надо найти и изничтожить. Но сначала надо выйти на связь с группой, которая в кишлаке - если их там прижали, то им там не в пример хуже.
Капитан соскочил с брони, оставил тарахтящий пулеметом бронник, пробежал к машине, где была рация. Оттолкнул суматошно орущего что-то в трубку связиста
- Дай! Дуб вызывает Коробочку-один. Дуб вызывает Коробочку-один. Коробочка один, так в душу мать!
Связь - то ли глушат, то ли просто горы экранируют. Связь, чтоб ее - никогда не бывает, когда она нужна.
- С кем оборался******?! - подбежал еще один советский, советник у этих... бачабозов.
- Блок дальше по трасе! Восемь кэмэ до них! Сейчас бронегруппа к нам пойдет, четыре коробочки. И вертушки подойдут.
- Обещанного три года ждут!
Гулко бабахнул КПВТ - раз, потом еще раз. Бросив гарнитуру рации, капитан побежал обратно к плюющейся огнем броне.
- Тащ капитан, мы его накрыли! Вот там сидел, п...р! - один из взводных тыкал пальцем куда то в сторону гор, показывая на не пойми что на склоне.
- Выдвигаемся! Бери Чурило и за нами! Быстро!
- Есть! - взводный побежал к своей коробочке.
Механ, предчувствуя дело, высунул голову из люка.
- Выдвигаемся. Давай на дорогу и сворачивай на Мармоль! - до капитана что-то дошло - кого вы там грохнули?!
- Да наводчика, тащ капитан! Побежал - мы его из крупняка и накрыли!
- Давай быстрее!
- Есть!
Испустив из выхлопных труб клубы серого, вонючего дыма бэтр медленно тронулся с места, захрустел камнями, выруливая на дорогу. Капитан оглянулся - второй бэтр, облепленный бойцами, двигался следом.
Ну, теперь только пронеси. Если в ущелье засада - забьют без вариантов, ни летуны не успеют, ни бронегруппа. А тех, что в кишлак пошли - поди уже забили. Черт бы побрал всех этих духов и перемирия с ними, выстроить - и из пулемета...
К повороту выскочили достаточно быстро, дорога была накатанной и машины шли ходко...
- Стой! Стой, чтоб тебя!
Своим ребристым рылом бэтр чуть не смял легковушку, возглавлявшую колонну. Волга! Твою мать, Волга! За ней пылил УАЗ и один из грузовиков.
- Перекрывай! Перекрывай дорогу!
Водила ничего не понял - но бэтр подался вбок, закрыл проезд.
- Стой, с..а!
Из головной машины вывалился гэбист - какой-то разодранный, без пиджака, без автомата.
- Пропустить! Ты что, о...л, с..а, пропустить! Сдай назад!
От полноты чувств гэбист врезал кулаком по броне - успел, прежде чем отлететь на капот Волги.
- Где?! - озверевший капитан не говорил он хрипел - где, гнида?! Где ты их оставил, падла!?
- Пропустить! Пропустить, вы что себе позволяете, тов...
Озверевший капитан в один прыжок оказался рядом с задней дверью Волги, на время отпустив гэбиста. С размаху, с наслаждением, какого он не получал уже давно - саданул со всей силы по дверце ногой, опрокидывая назад в салон зашедшегося в истошном визге партбосса. Полегчало на душе аж, как это дерьмо отоварил. Капитан развернулся, подхватил только пришедшего в себя гэбешника, с силой приложил спиной о броню - раз, другой, третий. Подчиненные наблюдали с интересом - но не вмешивались.
- Где ты их оставил, п..р?! Говори, мозги вышибу!
- Там в кишлаке...
- Ты их бросил, гнида!
- Мы сами... выскочили едва...
- Падаль, с...а, мразь! - капитан бросил и так извалянного гэбэшника на землю, от души ударил сапогом - раз другой, третий, стараясь попасть по почкам. Он знал - что уже не простят, что навешают всех собак, свалят на него проваленную операцию и погибший личный состав - и отправят в зону. Если не грохнут - по тихой, тут и такое бывало. И поэтому он решил отыграться - раз и навсегда, вкладывая в эти пинки всю ненависть и презрение к жирной тыловой швали, к пьяным партейцам, ездящим сюда за медалями, в тыловым крысам, чистеньким, только и способным в критической ситуации - бросить своего и смыться. Если и сидеть - так сидеть за что-то, за дело, отвести душу напоследок. И он отводил - пинками, матюгами, выхаркивая из души грязь ругательствами и с каждым матюком, с каждым пинком ощущая, как все то мерзкое, грешное, вся грязь, вся накипь войны - уходит, оставляет, покидает его. Хорошо бы навсегда...