Просто первая любовь (СИ) - Страница 3

— О, какое несчастье, — посочувствовал я, — ему, наверно, так страшно и грустно, одному, в лесу… А что он производит?

Опять зависла тишина. Дик, хмуро, разглядывал меня с головы до ног, словно неведомую зверюшку, которая вдруг неожиданно с ним заговорила, а потом произнес с глубокой печалью в голосе:

— Да… Ты — полный придурок. Ты не знаешь, кто такой производитель?

Я мотнул головой. Откуда мне было знать, если я видел этого зверя, в живую, в первые, а наше знакомство было, хотя и динамичным, но столь коротким?

— Он телочек трахает, — понизив голос, доверительно сообщил мне Дик. — Слышал когда-нибудь про такие дела?

— Чем трахает? Зачем трахает? — брякнул я, понимая, что скорее всего, опять сказал что-то не то.

— Понятно, — тяжко вздохнул Дик. — Правильно мне говорили, что у врачей рождаются исключительно дауны.

Мы опять замолчали. Я первым прервал эту тягостную тишину, так как мои насущные потребности заставили меня сделать это.

— Дик… Я очень хочу пить. У тебя не найдется отвара шиповника или хотя бы чая?

— Отвара чего? — спросил он меня, округлив глаза. — Нет, такого нету. Но если хочешь, то могу угостить тебя вином. Вот, держи. Оно отлично утоляет жажду.

Я никогда в жизни не пил вино, в нашем доме вообще было не принято держать спиртное, поэтому опасливо принял из его рук флягу, которую он вытащил из-за пояса, принюхался и осторожно сделал маленький глоток.

— Пей, не бойся, — ободрил меня Дик, с кривой ухмылочкой. — Это почти, как твой отвар шиповника, только еще круче.

— А у меня не будет от него сыпи или расстройства желудка? — обеспокоился я.

Вкус у вина был странный, оно обжигало рот и все внутри, но у него было одно значительное достоинство — оно было сладким, поэтому мне очень понравилось.

— От него чаще всего бывает расстройство мозгов, — заверил Дик. — Дристать не будешь, клянусь.

Я сделал еще несколько приличных глотков и предложил своему новому приятелю, так любезно меня напоившему:

— А у меня есть блины. Хочешь?

— Конечно, — оживился он, — Сто лет не ел блинов! Все одни быки да быки. Доставай.

Мы мирно расположились на берегу речки. Я сел прямо на траву, уже не заботясь о чистоте своего, изрядно потрепанного, костюма. Мне было удивительно хорошо. Пригревало солнышко, в реке плескалась рыбка, летали стрекозы, щебетали птички. Дик ел блины, прихлебывая вино из фляги, я тоже к нему присоединился, отрывая по кусочку от блинчика и, принимая у него фляжку, делая из нее глоток-другой. По телу постепенно разлилось приятное тепло, захотелось смеяться, радоваться, бегать, делать какие-то глупости. Шаловливо я толкнул Дика в плечо.

— Да ты придурок! — выругался он. — За каким чертом ты толкаешься?

— А у меня есть золотые монетки, — сообщил я, загадочно хихикнув. — Десять штук. Хочешь, я отдам их тебе, а ты отведешь меня домой?

И опять тишина, которая стала меня раздражать. Ну, что же он не отвечает?

— Да, — кивнул головой Дик. — Отведу. Но за это мне вполне хватит и одной монеты.

========== Глава 3 ==========

Честно говоря, я совершенно не помню, как добрался тогда до усадьбы. Меня шатало из стороны в сторону, я глупо хихикал и цеплялся за сильное предплечье Дика. Если бы не он, я сто раз бы упал. Я не понимал тогда, что стало причиной такого моего состояния, почему перед глазами мелькали солнечные круги, земля качалась и переворачивалась, и мне было так безудержно весело.

Дик подвел меня к потайной дверке в ограде. Я копался в своей сумке, которую чудом не потерял, достал свой кошелек, раскрыл его и рассыпал все монетки в траве. Кошелек тоже выпал из моих рук, и я беспечно махнул рукой. Все эти мелочи сейчас не имели значения.

— Спасибо, — воскликнул я и пьяно икнул. — Ты мой самый лучший друг!

Приподнявшись на цыпочки, я обхватил парня за шею и смачно чмокнул его в щеку. Так всегда делала наша кухарка — целовала дворового мужика Гаврилу, когда он приносил ей ведра с водой. Зачем я проделал это с Диком, не знаю, наверно хотел отблагодарить его, за то, что он не побил меня, а наоборот, довел до дома. Я проскользнул в дверцу, на ватных ногах, шатаясь из стороны в сторону, добрался до крыльца. Ступеньки становились все ближе и ближе, пока я не уткнулся в них носом. И тут меня сморил сладкий сон.

Пробуждение мое было ужасным. Как мне было плохо! Болела голова, крутило все суставы, кроме того, меня дико тошнило. Я приоткрыл глаза, удивляясь, что жив. Что со мной случилось? Я заболел?

Рядом с моей постелью, на коленях, стояла горничная с тазиком в руках.

— Он очнулся! — радостно воскликнула она.

Едва увидев таз, я тут же наклонился к нему, и из меня в мучительных спазмах долго выливалось что-то горькое и противное, пока я не закашлялся.

— Воды, — попросил я потом, слабым голосом.

У носа моего оказался стакан с водой, и я долго и жадно пил, а потом обвел взглядом комнату. О ужас! Здесь были все: отец, няня, кухарка, и даже дворовый мужик Гаврила. Лица у всех были мрачны, и они осуждающе молчали. Я понял, что над моей головой сгущаются черные тучи. Видимо, я страшно провинился.

И тут я все вспомнил. Свой побег, черного быка Люцифера, знакомство с молодым крестьянином, его флягу со сладким и вязким вином, наш пикник у реки, а потом… А потом был провал в памяти. Как же я здесь оказался?

Позже был страшный скандал. От отца моего влетело всем — маме, горничной, кухарке, няне и даже дворовому мужику Гавриле. Отец обвинял их, что они за мной плохо смотрели, поэтому я и сбежал из дома, шатался неизвестно где, а потом заявился грязный, оборванный, да еще и пьяный. Меня не беспокоили, просто заперли в спальне под домашний арест. Поминутно ко мне забегал кто-то из домочадцев, обтирал мое лицо влажным полотенцем, поил отваром шиповника, а вечером, когда желудок мой окончательно успокоился, мне дали немного бульона с кусочком хлеба.

На следующий день я чувствовал себя гораздо лучше и даже встал с кровати. Мои занятия с учителем пока отменили, зато мама, дрожа от страха, сказала, что отец вызвал меня к себе в кабинет. Это не предвещало ничего хорошего. Такое происходило лишь дважды в моей жизни. Первый раз — когда я спрятался в камине и просидел в нем пол дня, наслаждаясь, как домашние сбились с ног в поисках меня.

А второй раз — когда у меня нашли запрещенную книгу, которую я украл из библиотеки отца. В ней подробно объяснялось все про половые органы мужчины и женщины, а так же подробности их соития, ведущего к оплодотворению. Книгу я держал у себя много дней, зачитал и залистал до дыр, и когда ее случайно нашла горничная, у меня под кроватью, я имел крутой разговор с отцом. И вот — опять вызывает.

Я приосанился. В конце концов, у меня тоже была гордость, я же не знал, что это вино имеет такое действие. И сколько уже можно безвылазно сидеть в поместье? Если вчера, когда голова моя раскалывалась, я испытывал что-то похожее на раскаяние, то сегодня это чувство полностью улетучилось. Твердой поступью я вошел в кабинет, где пахло книгами, медикаментами, и присел на край полированного стула с высокой спинкой. Отец сидел напротив и мрачно посмотрел на меня.

Потом он долго допрашивал меня, в частности, его интересовало, где я был и как сумел раздобыть вино. Я солгал, что просто вышел прогуляться за ограду усадьбы, а фляжку с вином случайно нашел в траве. Такое объяснение отца не устроило, но он не смог поймать меня на вранье, поэтому пришлось его принять.

— Я решил, — жестко сказал отец в заключение нашего разговора, — что поеду в город и найму тебе гувернера, молодого, образованного, воспитанного мужчину, который научит тебя всему, что необходимо знать и уметь юноше твоего возраста. В частности — ездить верхом на лошади, стрелять из ружья, танцевать, поддерживать непринужденную беседу и ухаживать за девушками.

Я молча проглотил все это, хотя не имел ни малейшего желания развивать ни один из навыков, перечисленных отцом. Я категорически не желал стрелять, мысль о верховой езде внушала мне панический ужас, танцевать было просто нелепо. Поддерживать разговор? С кем? С дворовым мужиком Гаврилой? Да еще и за девушками ухаживать. Зачем? Мне были не нужны никакие девушки, в эротических снах меня преследовали совершенно другие сцены.