Просто... Ёперный театр (СИ) - Страница 3

Храм. Очень правильное название для этого сооружения. Величественный, огромный, раскинувшийся на холме, словно нависающий над миром. Он бы выглядел тяжеловесным, если бы не цвет камня, из которого были сложены стены — нежно-голубые, с белыми прожилками, которые словно светились изнутри. Из-за этого казалось, что они (стены) совершенно невесомы, и теряются на фоне великолепно-голубого неба. Солнце искрилось, отражаясь от них, делая Храм почти невероятным. Я застыл с открытым ртом и пялился бы на это совершенство еще, наверное, очень долго, но этот несносный родственничек вырвал меня из созерцательного состояния нетерпеливым окриком.

 — Антиль! — я дернулся и повернул голову, ловя недовольный и какой-то немного брезгливый взгляд. — Выметайся!

Ах, он СУКА!!! Разговаривает, как с вещью! Я потянулся дрожащими от обиды пальцами расстегнуть ремни, но понятия не имел, как это сделать. Я пыхтел и сопел, воюя с неизвестным механизмом, чувствуя на себе взгляд Раххродара.

 — Немощь косорукая, — как-то обреченно выдохнул он и одним движением освободил меня из плена, — дверь-то сам откроешь или помочь?  — Сам, — буркнул я и потянулся к ручке. Слава Богу, что открылась она с первого раза, выдерживать постоянное пренебрежение было сложно, и слезы все ближе подкатывали к глазам. А ведь тот Антиль меня предупреждал о том, что брат меня лишь терпит, но тогда я пропустил его слова мимо ушей. Обидно, что его слова подтвердились так скоро. На улице на меня обрушилась жара. Воздух казался густым, как кисель, а тело тут же стало липким от пота. Точно — тропики. Раххродар вышел следом и, подхватив меня под локоть, будто я мог исчезнуть на ровном месте, повел к огромным храмовым дверям. Видимо, нас уже ждали, потому что, стоило ему толкнуть створку, как ее кто-то потянул с другой стороны, распахивая перед нами вход. ТАМ было прохладно, так что я пошел внутрь строения с похвальным рвением.  — Рашти! — густой бас разнесся по огромному помещению. — Ты нашел его?!

 — Как и всегда…

А я в который раз за утро потерял дар речи, лишь изумленно оглядываясь по сторонам. Камень, из которого были сложены стены Храма, оказался с секретом. Голубой снаружи, изнутри он был цвета индиго, а сквозь белые прожилки проходил свет. Наверное, поэтому окон в Храме и не было, вполне хватало и такого освещения — фантастического, будто я находился глубоко под водой. Сами стены были сплошь покрыты тонкой резьбой, скорее всего, растительным орнаментом. В зале было совершенно пусто, ни скамеечек, ни лавочек, только у дальней стены было возвышение, а над ним, в округлой нише стояла статуя.

Я встряхнулся, понимая, что столько всего нового вокруг заставляет меня время от времени словно выпадать из реальности. Видимо, психика, в попытках сберечь нервы, заставляла концентрироваться на не самых важных деталях. Но собравшись с силами, я обратил внимание на тихо переговаривающихся альф. Откуда я знал, что и второй альфа? Подарочек от Антиля работал исправно, и, если я давал себе труд задуматься об интересующем меня предмете, то тут же получал знания о нем. Так-то вот. Второй альфа — ние Реррциш, был местным священником. Он смотрел за Храмом, проводил обряды (крестины/свадьбы/похороны) и был моим Наставником. Высокий, с длиннющей косой, бившей его при ходьбе по пяткам, зычным голосом и бесконечным терпением. Антиль, тот Антиль, очень любил бывать в Храме, проводя здесь большую часть времени. А не любил он находиться дома и мозолить глаза брату.

С этим пренебрежением нужно было что-то делать. Не по мне изображать страуса, пряча голову в песок и выставляя наружу беззащитную жопку. Для меня вообще дико такое отношение к родному человеку. Почему Раххродар меня не то, что ненавидел, а, скорее, презирал? Почему Антиль терпел такое отношение к себе? Я слишком рано остался без родителей там, на Земле, не имея больше никаких родственников. И, заимев теперь родного брата, не был намерен покорно выносить его небрежение и игнорирование. И пусть я не чувствовал пока родственных уз и братской любви, но намеревался исправить это в ближайшее время, причем, с его стороны в первую очередь.

 — Антиль, ты почему еще здесь? — ние Реррциш выдернул меня из раздумий.  — А где мне быть? — не подумав, ляпнул я.

Рентгеновский взгляд буквально просветил меня насквозь, заставляя сердце затрепетать. Ведь я ходил по очень тонкому льду. Любой, кто мало-мальски знал Антиля, мог вывести меня на чистую воду за считанные минуты. Вот и альфа смотрел на меня с таким подозрением, что я едва не падал в обморок от страха.

 — Хорошо, — как-то странно ответил он, подхватывая свою косу на локоть, чтобы не мешала при ходьбе, — пошли, поговорим.

Он шел через анфилады залов, а я опять и опять залипал на красоту вокруг. Я много где бывал, будучи земной женщиной. Тонька, так та вообще меня обзывала Нинкой-путешественницей. Я видела и великолепный Кёльн-дом, и Храм Христа Спасителя, бывала в Мекке и Ватикане. Меня всегда привлекали такие культовые места. Стоунхендж, Египетские пирамиды, бесчисленные Пагоды и Великая Китайская Стена. Но ни одно сооружение не заставляло меня восхищенно замирать на месте. Хотелось провести пальцами по тонким узорам, проследить, как преломляется свет в белых искрящихся прожилках, как светло-голубой цвет камня переходит в насыщенный индиго. Но, впрочем, пора бы здесь к этому уже привыкнуть, из созерцательного состояния меня вновь вырвал альфа. Прямо нехорошая какая-то тенденция. Стоит девушке… омеге немного замечтаться, как появляется альфа! Рок, блять!

 — Антиль!

Я побежал на голос, шлепая босыми ногами по каменному полу. Ние Реррциш ждал меня во внутреннем дворике с фонтаном, все из того же бело-голубого камня. Мирранит — название заворожившего меня минерала возникло в голове. Здесь, видимо из-за воды, струями бьющей вверх, было не так жарко, как снаружи. А может, был и какой-то другой способ климат-контроля, кто их знает, до чего у них тут техника дошла. Я вошел в ажурную беседку, где в кресле восседал альфа, и присел рядом, на диванчик.

 — Ние Реррциш, — пролепетал я и опустил голову, пряча глаза.  — А теперь, ты мне расскажешь, кто ты такой, — спокойным, я бы даже сказал, дружелюбным тоном провозгласил альфа, а у меня сердце и все остальные органы провалились в пятки.  — Я — Антиль…  — Неправда, ты выглядишь, как Антиль, но ты не он. Так что, давай ты не будешь меня обманывать, мальчик, а лучше по-хорошему расскажешь правду.

А и действительно! Чего это я тут со страху холодею?! В том, что случилось, нет моей вины, так что и скрывать мне нечего. Конечно, я не собирался бегать и орать о своем попаданстве на каждом углу, но и делать из этого великую тайну тоже не хотелось.

 — Хорошо, — я откинулся на спинку, закинув ногу на ногу, поймав взгляд альфы полный веселья и предвкушения, — я и правда не Антиль, от него осталось только тело и немного знаний, а душа моя из другого мира. Ваш Антиль сегодня ночью умер, уж не знаю от чего, а меня перенесли сюда.  — Перенесли, значит, — альфа отбил дробь пальцами на подлокотниках. — Сам захотел или насильно?  — Не сам. Я, скорее всего, умер там, у себя… — говорить своей половой принадлежности почему-то не хотелось, так что, я не стал рассказывать о своей женской сущности. — А очнулся уже здесь сегодня на рассвете. Антиль успел сказать мне свое имя и исчез.  — Раххродар догадался?  — А вы как думаете? Мне кажется, что они с Антилем были очень плохо знакомы, хоть и братья, — буркнул я.  — Верно подмечено, — Реррциш наклонился, подцепляя пальцами меня за подбородок, — в глаза смотри.

Я и смотрел. А что? Красивые глаза у альфы. Синие-синие! И ресницы густые и длинные, как опахала. Я скользнул взглядом по его лицу и понял, что он если и старше Раххродара, то не намного. Молодой симпатичный альфа в самом расцвете сил. Угораздило же его в священники податься! А он все вглядывался в мои глаза, словно искал ответы в глубине.

 — М-да, а ты не так прост, как кажешься, — хмыкнул он, рассмотрев что-то в глубине моих глаз, — лет сколько?  — Скоро тридцать… было бы…  — Отлично. Чем занимался в той жизни?  — Бухгалтер. Деньги считал, — пояснил на всякий случай. — А на мои вопросы ответите?  — Обязательно, но сначала ты умоешься, переоденешься и поешь. Все разговоры потом.