Прости себе меня (СИ) - Страница 4

— Ты не придёшь на долбаное барбекю в мой дом. Поняла? — не стал заострять внимание на колкость, которую она выплюнула. Хотелось поскорее свалить отсюда. Она не вызывала в нём ничего, кроме раздражения. До противного зуда на коже. Её жужжание бесило. Хотелось просто заткнуть её. Порой, способ его интересовал меньше всего, — скажешь, что тебе некогда. Или не можешь. Другие планы. Похер.

— Я сама разберусь, что мне сказать, — он продолжал стоять слишком близко. Не сдвинулся ни на шаг. Ещё немного, и её грудь коснётся его торса, — меньше всего на свете я хочу оказаться с тобой на одной территории, Гордеев.

— Вот и умница, — потому что ему совсем не улыбается завтра торчать дома и делать вид, что его всё устраивает. А родители не позволят ему уйти, если Ксенакис явятся в гости с дочуркой. Эта как долбанная традиция: развлекать детей гостей. — Ты же теперь большая девочка, — неожиданно делает крошечный шаг и задевает коленом её бедро, — можешь ослушаться родителей. Так?

Даниэла вздрогнула и попыталась отдалиться, но стена за спиной не позволила ей этого сделать. А явная издёвка в его глазах запускала целую вереницу мурашек по рукам. От запястий и до самых плеч.

— Отвали, Гордеев, — кажется, её голос слегка дрогнул.

— Тошнит? — короткий смешок. Он не смог проконтролировать свой взгляд. Глаза непослушно опустились, покидая её лицо и застывая на вздымающейся девичьей груди. Она соблазнительно поднималась при каждом вздохе, привлекая к себе внимание. Муха выросла. Ему не хотелось это признавать, но, кажется, сейчас она больше походила на бабочку, чем на муху. Если бы не раскрывала рот...

— Очень, — прервала поток его мыслей. Почувствовала его взгляд и подняла руки выше. Оттолкнуть его? Страшно. Поэтому девушка просто обхватила собственные плечи и пропихнула в глотке нарастающий ком, — что-то ещё?

Пожалуйста, пусть отойдёт. Пусть валит отсюда.

А ведь тошнота действительно подступала. Это всё нервы.

— Да, есть кое-что, — произнёс налегке и всё же сделал шаг назад. Широко улыбнулся. Нет... нет-нет-нет! Он сейчас скажет какую-то гадость! Он всегда так скалится перед тем, как задеть её за живое. Дани задержала дыхание, — видел утром твоё дефиле...

Что? О чём он?

Даниэла лихорадочно перебирала в голове все возможные варианты. И только один подходил под его описание.

Нееет...

Егор ведь говорил её матери, что приехал утром!

А что Дани делала после завтрака? Верно: подбирала подходящий бюстгальтер под выпускное платье. Крутилась перед зеркалом не меньше получаса, даже не подозревая, что кто-то может её видеть! Но ведь она переехала в другую комнату! Как он смог?! Откуда?!

Девушка открыла рот и не могла произнести ни звука. Как рыба, хватала губами воздух, в то время как тонкие пальчики всё сильнее впивались в собственную кожу на плечах. Сволочь.

— Чёрный, — продолжил, отступая ещё на шаг. А она готова была разрыдаться, — идеально! — Наслаждался тем, как белеет её лицо. Как раздуваются аккуратные ноздри, — не была бы ты мухой... у меня бы встал!

— Уверена, что не хочешь пойти?

Её мама задержалась в дверях, пронзая дочь внимательным взглядом. Дани была уверена, как никогда. И не потому, что вчера кретин Гордеев в приказном тоне озвучил своё требование. Вовсе не поэтому. Она сама. Находиться в его компании — подобно пытке. Изощрённой и выматывающей.

— Мам, — слегка скривив губы, — я не в том состоянии.

Врёт. Пришлось. Она была вынуждена лгать о том, что у неё на пару дней раньше положенного начались критические дни. А мать в курсе того, как болит у Даниэлы живот в первый день. Это ведь веский повод для того, чтобы остаться дома? Потому что любая другая причина — мелочь для её отца.

— Я поняла, — Марина Арсеньевна поджимает губы и тяжело вздыхает, — отлежись тогда.

Дани замечает лёгкое беспокойство в глазах матери. Словно она о чём-то догадывается. Только этого не хватало. Разборки между родителями из-за недопонимания между их детьми — это последнее, чего бы ей хотелось. А учитывая, что их отцы были не только друзьями, но и партнёрами, эти склоки между ней и Гордеевым были вообще ни к чему. Неужели Егор этого не понимает? Или ему плевать?

Хотя, нет. Не плевать. Ведь на глазах у родителей этот демон ловко перевоплощается в ангела, цепляя на губы блаженную улыбку, а на голову нимб!

Даниэла плохо спала этой ночью. Перед глазами стоял Гордеев, и эта его отвратительная усмешка. В голове звенели слова, так небрежно брошенные им: не была бы ты мухой... у меня бы встал!

Ну что за идиот?!

Он унизить её хотел?

У него получилось.

Проснувшись утром, девушка первым делом подошла к своему окну. Распахнула шторы, всматриваясь в дом напротив, и силясь понять, каким образом Гордей сумел увидеть то, от осознания чего по её спине до сих пор скользят мурашки. Ведь на этой стороне их дома даже окон нет! Он что, на крыше торчал?! Что за бред?!

Неадекватный, честное слово!

Так и не найдя ответа, Даниэла, стараясь больше не думать об этом, на добрую половину дня засела перед компьютером. Летом, конечно, нужно гулять, но ведь вступительные никто ещё не отменял?

А когда пришло время, Дани была вынуждена врать о том, что она бы с удовольствием нагрянула в гости к соседям вместе с родителями, но... увы.

Эта причина для её отца действительно была веской. Потому что влезать в “эти ваши женские штучки” он не имел абсолютно никакого желания.

Через открытое окно она слышала голоса на соседнем дворе и смех. Тоскливо взглянув на стопку учебников и тетрадей с лекциями, Даниэла поднялась из-за стола и размяла плечи.

Что-то подсказывало, что ей предстоит откровенный разговор с мамой. Если она о чём-то догадывается, то Даниэле нужно будет хорошенько попыхтеть, чтобы оставить всё как есть. Чтобы не взболтнуть лишнего. Она ведь справлялась с Егором все эти годы. И это лето переживёт. Как только она поступит в университет, то тут же уедет к бабушке, что живёт в пятистах километров от них. А вернувшись домой, здесь будет гораздо спокойнее. Здесь уже не будет Гордеева. Дани примерно распланировала ближайшие пять лет. Если постараться, то они с ним могут вообще не пересекаться последующие годы. Во время каникул она будет просто уезжать. Не важно куда. Хороших мест для отдыха полно. И если удача ей улыбнётся, то она встретится с этим ползучим гадом лишь тогда, когда тот действительно повзрослеет. И, возможно, даже сумеет осознать, каким придурком он был.

— Что делаешь? — девушка поднесла трубку к уху, набрав Яну.

— Переодеваюсь. В парк поеду. С Молли погуляю.

Молли — лабрадор. Собака Яны. Прелестная и до жути ласковая девочка.

— Хочешь с нами? — после недолгой паузы Яна озвучила мысли Даниэлы.

— Хочу. Но не могу.

Девушка упала на кровать. Хотелось проветрить голову. Отгородиться от назойливых мыслей. Но ведь она себя неважно чувствует...

— С какой такой радости?

— Чтобы не идти в гости к Гордеевым, я соврала родителям, что у меня болит живот.

— Ну, выпей таблетку. Как будто.

Даниэла улыбнулась, не отрывая глаз он карты звёздного неба на потолке. Это был подарок на её четырнадцатилетние от соседствующей семьи. Той самой.

— Выпью и пойду гулять? Отец не поймёт...

— Я на машине. Типа покатаемся. Я тебя развею. Ну, придумаешь что-нибудь!

Даниэла перевернулась на живот и подпёрла подбородок кулаком. Предложение ей казалось уж очень соблазнительным.

— Может, потом ко мне? — чтобы хоть как-то скрасить своё одиночество.

— Только надо будет Молли отвезти домой.

— Отвезём...

— Тогда будь готова через полчаса. Я подъеду к супермаркету. Подходи туда.

...

— До сих пор не понимаю, как твои родители позволяют тебе садиться за руль? У тебя ведь прав ещё нет!

Хлопнув дверью, Даниэла перехватила поводок Молли. Оглянувшись, девушка подметила, что сегодня в парке было очень людно.