ПРОСНУТЬСЯ ЖИВЫМ - Страница 11

Едва он нарисовал верхний рог пентакля, символизирующий голову Адама, как Надежда отчаянно вскрикнула:

– Вы с ума сошли! Немедленно сотрите!

– Почему?! Всякое вопрошание светлых духов начинается с начертания положительного пен…

– Я не прошу вас общаться со светлыми духами,- злым голосом сказала Надежда.- В моем случае польза от них нулевая. Мы должны обратиться к темной стороне тонких сущностей! - Она безжалостно стянула с шеи прелестный и наверняка безумно дорогой шелковый шарфик и принялась яростно стирать им начерченные линии.

Профессиональное самолюбие Викентия было задето до невероятности.

– Раз уж вы, сударыня, сами настолько осведомлены, с какими сущностями вам следует общаться и какие пентакли чертить, зачем вам понадобился я? Занимайтесь магией сами. Только вне стен моего дома, пожалуйста.

Надежда отшвырнула испорченный шарфик и умоляюще сложила руки:

– Как вы не понимаете?! Все очень серьезно! Я могу погибнуть в любой момент и даже не буду знать отчего! Когда рядом со мной был Луи, мне ничто не угрожало, потому что он… Впрочем, это не важно. Викентий, прошу, я умоляю вас: делайте все, что я скажу! Иначе ничего не получится!

– Хорошо.

В дальнем углу гостиной заворочался Степан. Видимо, у него кончился коньяк, но нарушать колдовские ритуалы из-за такой мелочи он почел невежливым.

– Я в вашем распоряжении, Надежда.

– Уберите свечи со стола. Нет, не задувайте! Просто расставьте по всей комнате.

Викентий подчинился. Невидимые темные служанки снова завыли.

– Вы можете еще раздвинуть стол? Хорошо. Хватит. Теперь достаньте из моей сумочки - она лежит на диване - моток веревки и стилеты, их должно быть пять. Не пораньтесь!

Викентий подчинялся, словно в каком-то сне. А когда он, вытащив из сумочки толстый клубок грубой бечевы (она пахла почему-то козьей шерстью) и пять блестящих стилетов с ручками в виде змеиных головок, обернулся к застывшей у стола Надежде, то понял, что это просто не может не быть сном.

Потому что его клиентка стояла полностью нагая, и у ног ее пенилось сброшенное платье цвета сливочного мороженого.

– Отриньте все мысли о похоти,- предупредила часто задышавшего мага Надежда.- И делайте только то, что я вам буду говорить.

Обнаженная девушка легла на стол, раскинув руки и ноги так, что создалось очертание пентакля Лилит - пентакля для темных дел и злых начинаний. Даже в убогом свете свечей тело загадочной посетительницы выглядело так, что Викентий едва не задохнулся от вожделения. Но голос Надежды подействовал на него не хуже ледяного душа.

– Воткните стилеты в стол: напротив моих ступней, ладоней и головы. Постарайтесь воткнуть их ровно и глубоко.

– Можно подумать, я каждый день только и занимаюсь втыканием в стол холодного оружия,- тихо пробурчал Викентий. Вожделение кое-как сублимировалось в сугубо научный интерес: что из всего этого выйдет?

– Теперь протяните между стилетами бечеву. Только идите против солнца. Да, вот так. А теперь раздевайтесь.

– Что?!

– Донага. Быстрее. Мне, между прочим, тоже нагишом лежать у вас на столе удовольствие не весть какое. У вас стол жесткий и холодный. Да снимайте трусы, что вы мнетесь! Вы полагаете, я позарюсь на ваше хозяйство?! Не беспокойтесь, в этом плане вы меня абсолютно не интересуете, тем более сейчас.

Хорошо, что Степан, насосавшись коньяку, уже похрапывал в кресле, а то бы он точно вставил пару-тройку своих сальных замечаний относительно творящегося в квартире бывшего психиатра магического непотребства!

Викентий разозлился на весь этот низкопробный фарс, но трусы снял.

– Так. Беритесь за конец… За конец бечевки! А еще маг! И что у вас только на уме!… А теперь повторяйте за мной: Хозяин Кладбища, явись!

– Хозяин Кладбища, явись!

– Мать Потерянных, услышь!

– Мать Потерянных, услышь!

– Отец Врат, исполни просьбу!

– Отец Врат, исполни просьбу!

Надежда внезапно замолчала. А ошалевший от всего этого действа Викентий увидел, что у стола стоят, переплетя руки над телом своей госпожи, темные служанки. И конечно, Викентий не услышал, как Надежда прошептала:

– Пусть этот мужчина станет вашим временным вместилищем и пусть ваши голоса вещают его голосом обо всем, что я спрошу у него, о господствующие над всем, что на земле и под землей, о повелевающие теми, кто в небе и над небом. О Лоа ба ину ом таороин аузули!

Викентий, как уже было отмечено, этого не слышал. И потому не понял, почему его тело внезапно сделалось каменно-застывшим: ни рукой, ни ногой не пошевелить. А в сознании клубился только мрак, изредка прорезаемый вспышками-молниями странных, неживых голосов. И он, Викентий, должен был повторять вслух все, что говорили ему голоса-молнии, иначе в его тело мириадами незримых игл впивалась адская боль.

– Женщина, ты потревожила Хозяина Кладбища,- замогильным голосом, казалось, исходящим из-под гранитной плиты, заговорил Викентий.- Разве твой срок уже пришел?

– Сроки и записи в твоей власти, о Хозяин. Я хочу вопрошать о пропавшем человеке. Его имя…

– Не трудись. Хозяин Кладбища знает имя. Хочешь ли ты от меня правды?

– Да, о Хозяин.

– Этот человек мертв. Больше я ничего не скажу. Не зови меня больше, иначе я приду за тобой раньше положенного тебе срока.

Надежда застонала, ее тело выгнулось полумесяцем вверх и вновь тяжело рухнуло на стол. Из-под стилетов, воткнутых в древесину, выкатились черные бусинки крови. Служанки забормотали охранительные заклинания.

– Мать Потерянных! - срываясь на визг, закричала Надежда.- Взываю к тебе! Услышь ту, что на твоем алтаре принесла тебе когда-то жертву девичьей невинности!

В горле, Викентия словно щелкнул тумблер, переключающий радиоканалы, и он каким-то сварливым, капризным старушечьим, явно бабьим голоском загнусавил:

– Слышу я тебя, слышу, чего так орать-то! Вот, я явилась по твоему зову, хотя и против желания, потому что таких паршивок, как ты, следует душить еще в колыбели. Но поскольку ты действительно принесла мне жертву, я скажу тебе все, что знаю. Твой муж мертв. Ты сама знаешь, что он хотел бросить тебя здесь и отправиться в родное племя, где ему нашли бы жену из соплеменниц, чистых по крови да еще знатного рода. Ты знаешь, что не ровня своему мужу, ибо он Царь Непопираемой земли и хранитель пепла всего рода вибути. Глупая белокожая самочка, на что ты надеялась?! На то, что своими бедрами и грудями удержала бы при себе Царя навсегда и он провозгласил бы тебя Царицей Непопираемой земли?! Глупая, глупая! Нет еще на земле женщины с таким лоном, которое сделало бы Царя рабом сладкой плоти. И племя вибути не признало бы ваш брак, но тут вмешался кое-кто из наших.

– Из великих духов?

– Да,- каркающим голосом подтвердила вселившаяся в Викентия старуха.- У мстительной Ерзулии было желание сделать какое-нибудь доброе дельце. Вот она возьми да и провозгласи среди высших духов и духов предков племени, что твой союз с Царем - законный. Бедный Алулу Оа Вамбонга! Конечно, он не посмел перечить воле божественной Ерзулии и, возвратившись в племя, объявил, что у него уже есть законная белокожая жена в далекой дикой стране, где не чтят Лоа и не приносят священных жертв. Племени пришлось признать тебя. Племени пришлось молиться за тебя и приносить жертвы за тебя, как за настоящую жену. Под праздник предков - бузонги - Царь Алулу хотел возвратиться за тобой и отвезти тебя в свое племя, чтобы провести путем Царицы. Но судьба оказалась против тебя, белокожая самочка! И хитрая Ерзулия не смогла выправить твой путь так, чтоб он стал путем посвященных… Ибо во время прошлого новолуния твой муж пошел омыться в священном источнике и его ужалила змея. Тысяча зозобов мне в очи! Царь Непопираемой земли умер от укуса паршивой змеи!

– О горе! - застонала Надежда, мечась по столу.- Этого не может быть! Я не могу жить без него! Мой Луи, мой любимый!

– Ты знаешь, что Царь Непопираемой земли может умереть от укуса змеи только в одном случае,- голосом старой карги продолжал вещать Викентий, трясясь, будто в лихорадке.- Только если его законная жена изменила ему трижды по три раза!!! Ты сама виновата в смерти своего мужа, белокожая распутница!