Проси за меня у святого Мартина, хранителя всех бродяг (СИ) - Страница 3

Неделя. Целую неделю он выцеживает из себя любую мысль об этой бродяжке, как если бы мысли были змеиным ядом, который медленно травит его, превращая кровь в жидкий и густой огонь.

А Рыжему насрать. Просто по барабану.

Последнее, что сделал Рыжий — пихнул его плечом хорошенько, со всей дури. И всё, больше ни одного прикосновения, ни одного слова, ни одного взгляда. ХэТяню хочется взять его за плечи, приложить спиной о стену и заорать: “ну и хер с тобой, урод!”, но всё что он делает — задерживает дыхание и смотрит, как ненормальный, каждый раз, когда Рыжий появляется на другой стороне коридора или спускается по школьным ступенькам.

— Ты больной, — серьёзно говорит ХэТянь своему отражению в зеркале.

У него тёмные провалы под глазами и мокрое лицо в пресных каплях. Во рту вкус пасты, а на шее висит полотенце. В огромной ванной он кажется ещё более одиноким, чем на самом деле.

Он покупает себе каждый день новую жрачку, выкидывает несвежую, разогревает в микроволновке бич-пакеты. Он знает, как пройдёт его вечер заранее, открывая глаза утром.

Это не хорошо.

Это очень, очень, очень хуёво. Он очень болен, кажется, раз такие расклады вдруг возникают из ничего. Он всерьез задумывается записаться на приём к психологу и ничего не говорит матери, которая в субботний семейный ужин заботливо убирает волосы с его лба и целует в висок.

“Всё хорошо, милый?”

“Да”.

Всё заебись, мам.

В воскресенье он приглашает к себе девчонку со школы, и они здорово проводят вечер. Ничего эдакого, просто… хороший вечер. С фильмом на огромной плазме, лизнёй, слабоалкоголкой и всем этим. Ну, вы понимаете, они же не дети.

Утром он выкидывает несвежую жрачку и снова говорит со своим отражением. Ничего, блин, не меняется.

И он сплёвывает в раковину зубной пастой так яростно, будто хочет проплюнуть её насквозь.

А через неделю полной задницы случается эта херня.

Цзянь нарывается на Рыжего в коридоре, толкает или на ногу наступает — ХэТянь так и не понял, что у них там произошло. ХэТянь был бы рад ничего не слышать об этой потасовке, но…

Он не контролирует мысль, которая тут же становится оформленной: а ведь у Рыжего только зажила губа. Он гонит её из головы, рисуя на листе бумаги острые зигзаги, случайно пропуская слова учителей мимо ушей.

Результат никогда не оправдывает ожиданий.

Всё происходит быстро.

Почти так же быстро, как их первая встреча. ХэТянь даже почти не успевает осознать, что Рыжий — вот он, руку протяни, и можно оттащить его от Чжаня, который, конечно же, как верный рыцарь, кинулся защищать своего дружка. Всё заканчивается очень быстро.

Камень, блеснув бурым и влажным боком, падает на асфальт.

Чжань без сознания — с мокрой раной за ухом и стремительно белеющим лицом — губы его как-то слишком быстро и слишком уверенно ударяются в синеву.

У Рыжего кровь хлещет из разбитого носа, он влажно шморгает, но внимания не обращает, кидается к Чжаню. Пачкает его одежду тёмными дорожками капель.

— Дебил ты! Кто ж башку подставляет!

А потом резко оборачивается.

Сердце падает, потому что он ловит фокус на лице ХэТяня. Впервые за семь дней долбаного локального сумасшествия и разговоров со своим отражением. Смотрит прямым, на удивление сосредоточенным и собранным взглядом, от которого ХэТянь впадает в секундный ступор.

Мысленная мёртвая петля.

Он не романтик, но чувствует, как асфальт под ногами тронулся и медленно поплыл вниз, как лифт, от одного сраного взгляда. Первого за неделю.

А Рыжий рывком вытирает льющую из ноздрей кровь, рявкает:

— Не стой столбом, скорую вызывай!

ХэТянь хочет огрызнуться в ответ, но молчит. Переводит взгляд.

Чжань лежит, откинув голову назад. Цзянь И цепляется пальцами за его футболку, бормочет что-то неразборчиво. Рыжий уже отвернулся — одной ладонью упирается в колени, другую жмет к лицу. На асфальт течет прямо сквозь пальцы.

Глухо бормочет:

— Сука.

И, кажется, к ним уже спешит кто-то из преподавательского состава.

ХэТянь моргает, возвращается в действительность, выпадая из странного и несвойственного ему анабиоза.

Торопливо достаёт мобильный, набирает короткий номер, подносит к уху, ловит себя на мысли: а губы у Рыжего целые.

...в госпиталь забирают их обоих.

Версия для полиции: парни сваляли дурака — ни правых, ни виноватых, обыкновенная драка.

Шутка — конечно, никакой полиции не было. Чжань даже сотрясения не получил — только небольшая дыра в башке. Что там у Рыжего, ХэТянь не знает. Он лежит на своей огромной кровати и говорит с Цзянем по телефону, пока тот сайгаком скачет в больницу к Чжаню.

— Может быть, — говорит ХэТянь, придерживая телефон рукой и глядя в потолок, — он когда-нибудь научится не вмешиваться, куда не просят. Спроси у него. Может, ему хочется пожить ещё немного. Ну, знаешь, в добром здравии, для разнообразия.

— Я спрошу… — задыхается в трубку Цзянь. Он плохо соображает — мыслями, наверное, уже рядом с пищащим автоматом и резиновыми трубками, воткнутыми в вену Чжаня.