Прощай, детка, прощай - Страница 10

– Меня ничего не беспокоит, – сказал он. – Тебя – может быть.

Я чуть изменил позу, чтобы можно было смело опереться на лежащую на стойке руку, если придется резко уклониться, и стал ждать следующего хода, мысли о котором, как раковые клетки, проплывали в бритой голове парня.

Он снова посмотрел на свои руки, державшие кружки.

– Тебя – может быть, – громко повторил он и пошел от стойки к бильярдному столу.

Мы проводили взглядом бритую голову. Он передал кружку приятелю и что-то сказал ему указывая рукой в нашу сторону.

– Хелен серьезно подсела на наркотики? – спросила Энджи Большого Дейва.

– Откуда мне знать, вашу мать? – возмутился он. – Вы на что намекаете?

– Дейв, – сказал я.

– Большой Дейв, – поправил он.

– Большой Дейв, – сказал я. – Может, ты их килограммами под стойкой держишь, мне безразлично. Может, продаешь Хелен Маккриди хоть каждый день, мне все равно. Мы хотим знать, настолько ли она подсела, чтобы залезть в долги.

Он выдерживал мой взгляд примерно полминуты, достаточно, чтобы я понял, как он крут, отвернулся к телевизору и стал смотреть телевизионную передачу.

– Большой Дейв, – сказала Энджи.

Он повернул к ней свою бычью голову.

– Хелен – наркоманка?

– Знаешь, – ответил Большой Дейв, – ты – горячая штучка. Захочешь попробовать разок-другой с настоящим мужчиной, звони.

– А что, были желающие попробовать? – вскинула бровь Энджи.

Большой Дейв отвернулся к телевизору.

Мы с Энджи переглянулись. Она пожала плечами. Я пожал плечами. Такими людьми, как Хелен и ее друзья, страдающими от недостатка внимания, по-видимому, можно было заполнить палату в психиатрической больнице.

– Не было у нее больших долгов, – сказал вдруг Большой Дейв. – Ну, должна она мне, может, баксов шестьдесят. Если б задолжала кому другому за… гостинцы, я б об этом знал.

– Эй, Большой Дейв! – позвал его один из сидевших на углу стойки. – Спроси, она не отсасывает?

Большой Дейв вытянул к ним руки и пожал плечами:

– Сам спроси.

– Эй, детка! – позвал один из компании. – Эй!

– А как насчет мужчин? – Энджи не сводила глаз с Дейва. Она говорила спокойно, как будто все, что тут происходило, не имело к ней ровно никакого отношения. – Мог кто-нибудь из ее бывших дружков держать на нее зуб?

– Эй, милашка! – не унимался один из компании. – Посмотри на меня! Сюда посмотри. Ну же!

Большой Дейв усмехнулся и отвернулся от четверых посетителей долить себе пива.

– Есть цыпы, от которых голову теряют, а есть такие, за которых дерутся. – Он улыбнулся Энджи, держа у губ кружку. – Ты, например.

– А Хелен? – спросил я.

Большой Дейв улыбнулся мне, вероятно решив, что его заигрывания с Энджи действуют мне на нервы, посмотрел на четверых мужчин у стойки и подмигнул.

– А Хелен? – повторил я.

– Вы ее видели. Внешность нормальная. Вполне сносная, на мой вкус. Но взглянешь на нее разок, и сразу видно, что в койке она недорогого стоит. – Он навалился на стойку перед Энджи. – Ну а ты, держу пари, трахаешься так, что от трения дым идет, верно, крошка?

Она покачала головой и едва улыбнулась.

Все четверо за стойкой оживились и наблюдали за нами с явным интересом.

Сын Ленни слез со стула и пошел к выходу.

Энджи, опустив взгляд на стойку перед собой, водила пальцем по бумажному кружку, на котором расплылись пятна пива с донышка кружки.

– Не отворачивайся, когда с тобой разговаривают, – сказал Большой Дейв. Голос его сейчас звучал хрипло из-за собравшейся в горле мокроты.

Энджи подняла голову и посмотрела на него.

– Так-то лучше, – сказал Большой Дейв и придвинулся к ней. Его левая рука соскользнула со стойки и стала что-то под ней нащупывать.

Тут в баре что-то громко лязгнуло – сын Ленни запер входную дверь на засов.

Так вот, значит, как это происходит. Женщина, умная, гордая, красивая, приходит в подобное заведение, и собравшиеся здесь мужчины вдруг видят то, чего им так не хватает и чего без насилия у них никогда не будет. Вдруг приходит осознание пороков, приведших их в эту клоаку. Ненависть, зависть и сожаление одновременно кипят в их недоразвитых душах. И хочется сделать так, чтобы женщина пожалела, горько пожалела о своем уме, красоте и особенно о гордости. Хочется выместить на ней ненависть к миру за неудачно сложившуюся жизнь, прижать ее к стойке, насытиться вдосталь, до пресыщения, до блевотины.

В застекленном окошке автомата, продающего сигареты, я видел свое отражение. От бильярдного стола ко мне сзади подходили двое с киями в руках, впереди шел бритоголовый.

– Хелен Маккриди, – проговорил Большой Дейв, не спуская глаз с Энджи, – ничтожество. Неудачница. И дочка ее такая же вырастет. Что бы там ни случилось с ребенком, ей же лучше. Но вот что мне не нравится, так это когда посетители моего бара намекают, будто я наркодилер, и вообще ведут себя так, будто я им в подметки не гожусь.

Сын Ленни прислонился к двери и скрестил руки на груди.

– Дейв, – сказал я.

– Большой Дейв, – поправил он, скрипнув зубами и не сводя глаз с Энджи.

– Дейв, – сказал я, – хорош вые… ваться.

– Дейв, не дури, – сказала Энджи дрогнувшим голосом. – Не дури.

– Посмотри на меня, Дейв, – сказал я.

Он взглянул в мою сторону, не потому что послушался, а скорее чтобы понять, скоро ли подойдут ко мне игравшие на бильярде. Увидев у меня за поясом кольт «коммандер» 45-го калибра, Дейв замер.

Я переложил кольт, когда сын Ленни пошел запирать дверь. Дейв посмотрел мне в лицо и сразу сообразил, в чем разница между человеком, выставляющим оружие напоказ, и держащим его наготове, как я, на всякий случай.

– Еще шаг, – сказал я, – и здесь будет очень горячо.

Дейв, глядя на них мне за спину, качнул головой.

– Вели этой заднице отойти от двери, – сказала Энджи.

– Рей, – позвал Большой Дейв, – сядь.

– Почему? – возмутился Рей. – Какого хрена-то? Разве у нас тут не свободная страна и прочее дерьмо?!

Я слегка постучал указательным пальцем по рукоятке пистолета.

– Рей, – сказал Большой Дейв, не отводя глаз теперь от меня, – отойди от двери, а не то я твоей башкой ее прошибу на хрен.

– Ладно, – сказал Рей. – Ладно-ладно. Черт побери, Большой Дейв. Я хочу сказать, ну не хрена себе! – Рей покачал головой, отпер дверь, но, вместо того чтобы вернуться на место, выскочил из бара.

– Да наш Рей просто оратор! – заметил я.

– Пошли, – сказала Энджи.

– Пошли, – согласился я, оттолкнул ногой стул и пошел к двери. Двое игравших на бильярде оказались справа от меня. Я взглянул на того, кто пролил пиво мне на ботинок. Он держал кий двумя руками тонким концом вниз, положив толстый себе на плечо. Он был не настолько глуп, чтобы рискнуть и подойти поближе, но отойти подальше ума не хватило.

– Ну, – сказал я ему, – теперь тебя точно что-то беспокоит.

Он посмотрел на кий и на подтеки пота, темневшие на нем ниже ладоней.

– Брось кий, – сказал я.

Он оценил расстояние между нами. Подумал о рукоятке пистолета калибра и о моей правой руке в сантиметре от нее. Взглянул мне в лицо. Наклонился и положил кий к моим ногам. Сделал шаг назад. В этот момент со стуком упал на пол кий его приятеля.

Я сделал пять шагов к выходу, остановился и взглянул на Большого Дейва:

– Что?

– Мм? – не понял Дейв, следивший за моими руками.

– Мне показалось, ты что-то сказал.

– Ничего не говорил.

– Мне показалось, ты сказал, что, кажется, сообщил нам не все, что мог, о Хелен Маккриди.

– Не говорил, – сказал Большой Дейв и поднял руки вверх. – Ничего я не говорил.

– Энджи, – сказал я, – как думаешь, Большой Дейв нам все сказал?

Она остановилась у двери и прислонилась к притолоке, небрежно свесив левую руку с пистолетом 38-го калибра.

– Вряд ли… – начала Энджи.

– Видишь, Дейв, нам кажется, ты что-то скрываешь. – Я пожал плечами. – Такое у нас сложилось мнение.