Пророк - Страница 86

– Нет, Гоюн был слишком опытным человеком, чтобы подпустить врагов так близко. Его убили собственные союзники.

– Кто?

– Мафия. Бедолага несколько лет собирал деньги у триад, коза ностры и им подобных ради аферы века. Хотел сбить цены на зерно и скупить значительную часть урожая, чтобы потом продать его втридорога, да еще и скупал торговый флот, чтобы контролировать коммерческие перевозки – в том числе и того самого зерна. В деле участвовало и правительство Китая, и это была лишь одна из операций по дестабилизации экономики Российской империи. Мафиозные боссы тоже рассчитывали нажиться на этом, но когда торговый флот Юсуповых сумел сбить цену на мировые перевозки, а Вольский закупил дешевое зерно в Новой Англии, трест Гоюна, как говорится, лопнул. Мафия этого не прощает.

– Вы так планировали? – глаза Хо яростно заблестели.

– Я это предполагал. Гоюн сам наказал себя, мы лишь воспользовались его ошибкой. Ему не следовало выходить за пределы философского учения. В политике и бизнесе действуют другие правила, куда более жесткие.

– Если бы он остался всего лишь философом, войны бы не было, вы хотели сказать?

– Да нет. Война бы была, даже если бы Гоюн тихо сидел в пещере и молчал. Когда для двух стран назревает время подраться, они это делают обязательно. А в качестве обоснования берут первую подвернувшуюся и наиболее удобную философию или религию. Я о том, что если бы Гоюн не полез в политические дебри и не занялся бы скупкой акций, то не получил бы сейчас пулю в затылок на Суматре. Впрочем, это его личная проблема и карма тех, кто его убивал. Закончим на этом. Как ты видишь, мстить некому: один уже убит, другие дожидаются своей участи в бункерах или лежат под бомбежкой русской авиации. Учителя тоже не вернешь. Он ушел в лучший мир с незапятнанной совестью, оставив о себе добрую память. Нам теперь продолжать его дело. Ты это делаешь в кинематографе. Вот и расскажи, как там дела, с твоим фильмом. В конце концов, как главный акционер я имею право знать.

– Все хорошо, старший брат. Эвакуация из Порт-Артура внесла сумятицу и прервала нашу работу, но мы уже нагоняем график. Осенью пустим в прокат. Ожидаем успех.

– Уверен, ожидания оправдаются. Собираешься продолжать съемки?

– Да, конечно. У меня уже готов сценарий. Могу дать вам почитать.

– Я бы с удовольствием, но времени нет. Я же на службе.

– Ах да, извините.

– Ничего. Ты собираешься продолжать ту же тему?

– Да, конечно. Хочу развить ее. Вы поможете мне сделать фильм?

– Нет. Это твое предприятие. Я лишь вложил деньги в тебя, но не более. Ты сам мастер ушу и хорошо освоился в кинематографе. Скажи только, ты снова полезешь в дебри философии?

– Конечно, – он сдержанно улыбнулся. – Я еще многое должен сказать людям.

– Ты электричество не изучал?

Он изумленно посмотрел на меня.

– О чем вы?

– Об электричестве. Как ты знаешь, один полюс в один момент времени может быть либо положительным, либо отрицательным. Положительный отдает, отрицательный получает.

– Я вас не понимаю.

– А должен был бы, если пытаешься стать пророком. Работа эта уж больно противная. Самое отвратительное в ней то, что, отдавая, ты, подобно электрическому полюсу, ничего не получаешь взамен. Ты умный парень и многому научился у мастера, но ты еще слишком молод, и твоего заряда не хватает надолго. Так что... не пытайся философствовать. Это не указание акционера, а совет старшего брата. Учитель просил, чтобы я предупредил тебя, когда ты подойдешь к опасной черте, вот я и предупреждаю. Твой первый фильм великолепен. Может, и второй будет неплох. Но дальше ты начнешь подражать сам себе и другим, а ждать от тебя будут шедевра. Ты же будешь умствовать на пустом месте.

– Что же вы мне советуете?

– Если бы мы говорили в Древнем Китае, я бы посоветовал тебе уйти на год-другой в горы и заняться медитацией. Но сейчас времена другие. Впрочем, преисполняться мудрости можешь хоть на Невском проспекте, был бы правильным метод. Главное, начни постигать, а не учить. Тебе надо многое понять, прежде чем говорить с миром. А чтобы заработать денег, снимай боевики, драки, демонстрируй всем свое великолепное ушу... Только делай это так, чтобы никто и подумать не мог, будто в твоих творениях есть хоть намек на философское учение. Иначе обзаведешься поклонниками или, того хуже, учениками – а это уже ответственность. Я бы не говорил с тобой об этом, если бы твой первый фильм был пустышкой. Сказав однажды правду, ты уже не имеешь права врать дальше, и поэтому – лучше промолчи. Лже-пророчества природа не прощает. За него придется расплачиваться жизнью.

– Как это? – встрепенулся Хо.

– Воля Неба, как говорят в Поднебесной, – улыбнулся я. – Подумай об этом. А сейчас, извини, мне надо заняться кое-какими неотложными делами.

– Да, конечно, старший брат, – спохватился Хо. – Простите, что отобрал у вас столько времени.

– Ничего. Говорить с тобой – для меня удовольствие.

Когда я поднялся в кабинет Ирины, то застал ее в расстроенных чувствах. Она сидела за рабочим столом в строгом деловом костюме, закрыв лицо руками.

– Привет, сестренка, – окликнул я ее. – Как дела?

Она посмотрела на меня как-то растерянно.

– Привет, Шура. Голова идет кругом. Столько дел, столько проблем. Одна связана с другой. В одном месте потянешь, в другом рвется. Кошмар! И как ты все это тащил столько лет?

– Сам удивляюсь.

– Послушай, это же невозможно – в одиночку управлять такой махиной. Никогда не думала, что это так чертовски тяжело. Ты говорил: «Не меняй систему, и все получится». Я ничего не меняла, но у меня все выходит из-под контроля. А ведь и ты и отец всегда выглядели такими спокойными, уверенными, даже беззаботными... Как вам это удавалось?

– Мне? Наверное потому, что в Китае наставник научил меня драться с несколькими противниками одновременно. Я никогда не концентрировался на одной проблеме, оценивал ситуацию в целом, работал с опасностями и угрозами, а не с конкретными врагами. Вот и все. Объяснять долго, зато, когда поймешь, все становится легко и просто.

– Но папа не учился в Китае. Он только фехтовать умел, да и то, по-моему, не очень.