Пророчество о сёстрах - Страница 54

— Лия! Сюда! Плыви сюда!

Сперва я думаю, что мне чудится, но нет: пронзительный голос и в самом деле зовет меня с берега. Приподнимаю голову над волнами и всматриваюсь в линию берега, пока наконец не вижу ее. Элис — она стоит на обрыве с длинной толстой палкой в руках.

— Давай, Лия! Постарайся! Постарайся добраться ко мне!

Слова доносятся едва слышно, хотя она, должно быть, кричит со всей мочи, чтобы дозваться меня с такого расстояния.

Она сильно ниже меня по течению — настолько ниже, что, при желании, я бы, наверное, могла туда выгрести. Но Генри… Отчаяние захлестывает меня волной паники, и я снова начинаю тонуть, осматривая реку. Его нигде нет — ни следа. И кресла тоже — ну разумеется, оно ведь такое тяжелое, что наверняка затонуло где-то посреди реки.

— Лия! Сюда!

Элис все машет. Все зовет. И глядит лишь на меня. Кто же будет искать Генри?

Я принимаю решение попытаться ухватиться за палку — хотя бы для того, чтобы дать себе передышку, возможность осмотреть толком реку и берег — не видно ли где темной головки Генри. Река волочит меня с такой силой и скоростью, что попытки сражаться с могучим течением отнимают все до последней унции силы, что еще остались в моем измочаленном теле.

Вопреки всему, я начинаю потихоньку менять направление, медленно выгребая к правому берегу. Потихоньку мне удается использовать силу потока себе на пользу. И все-таки, когда я приближаюсь к Элис и палке, что она протягивает, меня несет так быстро, что я боюсь, не промчат ли меня могучие объятия реки мимо них на расстоянии протянутой руки.

— Лия, готова? Хватайся, как только сможешь! — командует голос Элис сверху, и я ловлю себя на том, что, несмотря на все произошедшее, послушно киваю.

Я несусь, несусь к тому месту, где палка касается воды.

— Лия, готовься! Раз… два… погоди… Давай, Лия! Давай! Хватайся!

Элис так свешивается с берега, так наклоняется над стремниной, что я уже думаю, она свалится вслед за мной, но все же, проносясь мимо, отчаянно тяну руку в ту сторону. Я чуть не упустила свой шанс, чуть не промчалась мимо места, где могу обрести спасение, и тут вдруг ощущаю в руке неровную шероховатую ветку. Поспешно обхватываю ее, вцепляюсь со всей силы — пока еще не поздно.

В то же мгновение тело мое прекращает путешествие вниз по реке. Я все еще чувствую силу потока. Чувствую, как тянут ко дну отяжелевшие, путающиеся в ногах юбки. Но теперь, по крайней мере, ветка и сестра поддерживают меня над водой.

— Лия! Лия! — Элис пыхтит и задыхается, она вся промокла до нитки, как будто тоже из воды. Она с усилием протягивает мне руку, второй по-прежнему удерживая ветку. — Лия, хватайся за мою руку!

Я едва слышу ее слова. Глаза мои все так же обшаривают реку — по всей длине, до самого поворота вдали. Может, он ухватился за какую-нибудь торчащую ветку, думаю я. Может, застрял на какой-нибудь отмели. Может, зацепился за камень и ждет, пока придет помощь.

Я перебираю в голове все эти возможности — как будто пересчитываю угощение к чаю. И ведь все они вполне реальны — все, несмотря на то, что Генри нигде не видать. И кресла его тоже. Глядя на реку, легко поверить, будто никакого Генри тут и в помине не было.

— Лия, давай! Хватайся за мою руку! Эта ветка тебя долго не выдержит. — Элис злится, и я поражаюсь, что ее злость еще в силах достучаться до меня.

— Г-г-генри…

Я так продрогла, что уже не ощущаю ветки в кулаке, хотя все еще крепко сжимаю ее.

— Лия, мы отправим за Генри поисковую партию. Но ты должна вылезти из воды прямо сейчас, пока ветка не обломилась.

Я все еще думаю. Все еще прикидываю. Пытаюсь придумать способ спасти Генри.

— Лия! — Элис кричит на меня, голос у нее срывается от слез, и я в первый раз замечаю, что она плачет — так плачет, что едва может говорить. — Ты немедленно вылезешь из воды! Ты меня слышишь? Слышишь? Ты не нужна Генри мертвая на дне реки!

Нет времени оспаривать это предложение помощи. Что-то в голосе Элис, в ее слезах, в слепом страхе на ее лице заставляет меня кивнуть. Она права. Даже слишком права. Чтобы помочь Генри, я должна выбраться из воды, и прямо сейчас, иной возможности у меня не будет.

Одной рукой Элис сжимает ветку. Другой тянется ко мне.

Мне требуется несколько секунд на то, чтобы собраться с мужеством. Я так замерзла, а река такая быстрая, что я боюсь свалиться обратно в поток. Больше мне там не уцелеть.

Я крепче сжимаю одной рукой ветку. А вторую протягиваю к Элис.

Она вцепляется в нее так крепко, что я ни на миг не сомневаюсь: она скорее свалится в реку со мной, чем выпустит меня. Элис тянет с такой силой, какую я в ней и не подозревала, — тянет, пока не валится на спину в грязь, а я, наполовину вытащенная из воды, не падаю на нее сверху.

Оскальзываясь в грязи, Элис с трудом поднимается на ноги и переворачивает меня на спину.

— Лия? Лия? Как ты?

Лицо ее бледнее мела. И проваливаясь во тьму, я не знаю, что капает мне на лицо — дождь или слезы моей сестры.

В комнате тепло, но я ощущаю это тепло лишь как отсутствие холода, который словно бы успел просочиться глубже мне в кости за те несколько часов, что прошли после того, как Элис вытащила меня из реки. Я все еще совершенно оцепеневшая — от холода или от страха, сама не знаю. Айви и тетя Вирджиния хлопочут вокруг: приносят новые и новые одеяла, заставляют меня выпить чая — настолько горячего, что даже обжигает язык.

— Ну вот, милая. Согрелась наконец? Я могу тебе еще чем-то помочь?

Я чувствую на лице взгляд тети Вирджинии, но не могу заставить себя встретиться с ней глазами.

Качаю головой, разглядывая тонкую искусную вышивку на покрывале моей постели. Поисковая партия, что ушла за Генри, еще не вернулась. Соня с Луизой сидят внизу, в одной из комнат притихшего дома. Я знаю это все, но не нахожу в себе сил даже подумать о чем-то толком.

Стук в дверь заставляет тетю Вирджинию скосить глаза на Айви, что стоит близ раковины с тазиком горячей воды. Айви подбирается к двери, приоткрывает — на самую тоненькую щелочку — и подходит к тете Вирджинии.

Когда она наклоняется к тете и что-то шепчет ей на ухо, я понимаю: они боятся, что я нахожусь на грани безумия и что любое напряжение способно окончательно свести меня с ума — но на самом же деле я ничего не чувствую. Решительно ничего.

— Лия, я сейчас вернусь.

Тетя Вирджиния гладит меня по волосам и наклоняется поцеловать меня в лоб. Губы ее приятно холодят мою пышущую жаром кожу.

Украдкой я кошусь на дверь и отмечаю, что в коридоре, прижимая к груди шляпу, стоит какой-то мужчина в простой одежде. Но в следующий миг я снова отвожу взгляд к безопасности и предсказуемости вышитого покрывала.

Невозможно сказать, сколько именно отсутствует тетя Вирджиния — ведь в тепле и спокойствии моей спальни время словно остановило свой бег. И когда тетя возвращается и тихонько присаживается на краешек моей постели, я чуть ли не разочарована. Я бы предпочла еще долго, долго оставаться одна в тишине и покое — и чтобы никто со мной ни о чем не говорил.

— Лия. — Голос ее тих и нежен, но я не отвечаю, и в нем появляется чуть больше настойчивости. — Лия, мне надо с тобой поговорить. Насчет Генри. Посмотри на меня, пожалуйста.

Но я не могу. Не могу разбить чары этой тихой комнаты. Комнаты, в которой я спала с тех пор, как нас с Элис перевели из детской — давным-давно. В комнате, где перед Рождеством заворачивала подарки для Генри. В комнате, где мечтала о поцелуях Джеймса. Уж конечно, здесь не может случиться ничего слишком плохого.

— Лия.

Голос ее надламывается, а печаль в нем становится настолько невыносима, что я почти повинуюсь. Почти встречаюсь с ней взглядом.

И все-таки не могу. Я отворачиваюсь к стене, вскинув подбородок в упрямом отказе слышать то, что, как я знаю, она сейчас скажет. То, что навеки разрушит это ощущение покоя и безопасности.