Пророчество - Страница 66

Она посмотрела на струю фонтана, которую сдувал беспощадный ветер. Хлопая крыльями, рядом приземлился голубь, выжидательно уставившись на нее, но она видела только серое пятно на асфальте. Люди еще обедали. Издалека до нее доносились стук ножей и вилок, смех и болтовня. Они вместе с Себастьяном должны были сейчас сидеть в ресторане, обсуждая способы выжить. Фрэнни уткнулась лицом в ладони, зажала пальцами уши, отгородившись от приближающегося свиста сирены, рассекающего воздух, и беззвучно тряслась от горя. И от ужаса.

Она с благодарностью отхлебнула горячий сладкий чай и осторожно поставила чашку на пробковую подставку на большом обеденном столе красного дерева, блестевшем, словно ледяной каток. С противоположной стены на нее с портрета смотрел мужчина в горностаевой шубе, с цепью шерифа на шее, имеющий фамильное сходство с Себом – те же крупные черты лица, но без дружелюбия Себа.

Она повернулась к полицейскому – сидящему напротив нее констеблю Бойлу. Рядом с ним на столе лежал блокнот. Бойл спокойно сидел в кресле, расправив широкие плечи. В тридцать с лишним лет его лицо сохранило детскую пухлость: глаза в форме полумесяца и толстые мягкие губы. Однако манеры его были жесткими, как у человека опытного, умудренного законом улицы. Он источал атмосферу легкой грусти, как бы сожалея о том, что в человеческой жизни существуют вещи, изменить которые выше его сил.

Время от времени он улыбался ей, и каждый раз это проявление доброты и сочувствия вызывало у Фрэнни новый поток слез, она шмыгала носом, моргала и продолжала свой рассказ, дюйм за дюймом продвигаясь вперед, иногда возвращаясь, десяток раз прокручивая в памяти каждый шаг и добавляя новые детали.

– Франческа, вы уверены, что было десять минут второго? – Его голос звучал ровно и педантично, и Фрэнни едва сдерживалась, чтобы в раздражении не наброситься на него.

– Да. – Затем она добавила: – Я помню, что посмотрела на часы, когда мы подошли к лифтам. – Но про себя она думала: «Он мертв. Ничто не вернет его. Какое, черт побери, имеет значение, сколько было времени?» – Мы договорились встретиться в час, чтобы пообедать, и я опоздала. Я появилась здесь не раньше десяти минут, и, когда мы выходили, он сказал, что нам нужно торопиться, потому что он должен вернуться к двум. У него возникли какие-то проблемы на работе.

– Почему вы опоздали?

Она снова резко вздохнула, борясь с раздражением. Часы на стене показывали 2.45. У нее болел живот. Фрэнни отпила еще чая. Кто-нибудь на стройке может вспомнить ее, подумала она, хотя это почти невероятно.

– Я думаю, я просто не рассчитала время. И еще, раз уж я была в этих местах, я хотела взглянуть на старую закусочную, принадлежавшую нашей семье, – это там, в Сити-Филдс, где идет реконструкция, – и сделала крюк в ту сторону. – Она пожала плечами.

– И никто не вышел вместе с вами к лифтам?

– Никто.

Привет, малыш!

– Вы… э-э… регулярно обедали с мистером Холландом?

Привет, малыш! Голос Себа звучал в голове как эхо.

– Нет. Мы вместе учились в университете.

– Какова причина вашей сегодняшней встречи?

Я хотела предупредить его насчет планшетки.

– Мы… не виделись с ним после окончания университета и вдруг пару недель назад случайно встретились в ресторане. Он сообщил мне о своей помолвке и сказал, что мы должны как-нибудь пообедать вместе.

Констебль поднял брови.

– Простите за вторжение в вашу личную жизнь, Франческа, но скажите, было ли что-нибудь – вы понимаете – между вами и мистером Холландом?

– Нет.

– А в университете?

Она задумалась. Один раз. На одной вечеринке они целовались на диване. Но в то время она встречалась с кем-то другим, и дальше этого дело не пошло. В принципе это могло бы произойти.

– Нет. – Фрэнни посмотрела на него. – Вы думаете, я толкнула его? В порыве ревности? Или из-за того, что я могла бы выйти за него замуж? – Она вспыхнула от ярости и заметила, что у полицейского хватило совести слегка покраснеть.

– Это всего лишь моя работа – рассматривать все с разных сторон.

Привет, малыш! Выражение лица Себа, когда он шагнул в пустоту. Как будто он приветствовал кого-то. Маленького мальчика.

Эдвард.

Он видел Эдварда.

– Значит, я – подозреваемая в убийстве, так это надо понимать?

Он воздел руки к небу.

– Ну что вы! Ничего подобного. Но я обязан составить полный отчет. – Констебль улыбнулся. – Поймите, мне пришлось ехать сюда в такой холод. Человек мертв, и обстоятельства смерти очень странные. В ходе следствия мы должны показать – ради всех и в особенности ради погибшего и его родственников, – что мы учли все возможности.

Внутри у нее все было забито мокрым тяжелым песком. Лицо Себа отчетливо всплыло в ее памяти; она вновь увидела его лежащим там, в грязи. Лицо полицейского поплыло, и на его месте возник Себ. Стол пополз куда-то вбок, и Фрэнни схватилась за него, чтобы не дать ему упасть. Она прижалась к нему щекой, увидела свое расплывчатое отражение в зеркальной поверхности, и из глаз хлынули слезы.

Чьи-то пальцы осторожно коснулись ее руки.

– Я попрошу кого-нибудь отвезти вас домой. У вас есть телефон вашего врача? Мы попросим его заехать и осмотреть вас.

Она медленно подняла на него глаза, голова кружилась. Стол был в порядке и не двигался; Фрэнни смущенно посмотрела на него.

– Мне нужно на работу. У меня сегодня в три назначена встреча. Босс наверняка очень рассердится.

– Может быть, вы позвоните ему?

– Как долго я еще должна находиться здесь?

– Мы уже почти закончили. – Он улыбнулся. – Не волнуйтесь, никто вас ни в чем не обвиняет.

«Я виновата, – хотела сказать она. – Я виновата. И вы правы, что обвиняете меня. Это я предложила провести сеанс в подвале. Это все случилось из-за меня. Себ был бы сейчас жив, если…»

Она снова глотнула чаю, так как в глазах опять собирались слезы.

– Извините, – сказала она полицейскому.

– Думаю, вам лучше отправиться домой, лечь в постель, и пусть доктор даст вам что-нибудь, чтобы вы могли спокойно спать ночью.

Фрэнни покачала головой:

– Я не могу. Нет времени.

Он вновь улыбнулся, но не стал спрашивать, что она имеет в виду.

Фрэнни вернулась в музей чуть позже половины четвертого. Чувствуя себя совершенно разбитой, она остановилась посреди зала и в оцепенении уставилась на толпы народа, очереди к книжным киоскам, магазинам сувениров и справочному окошку. По твердому полу стучали каблуки. Голоса. Порывшись в сумочке, она вытащила платок и промокнула глаза, пытаясь стереть удивленное лицо Себа, стоявшее перед ней, оно крутилось у нее в голове, как ярмарочная центрифуга. Если бы она чуть быстрее сообразила, она могла бы броситься вперед и…

Привет, малыш!

Констебль Бойл сказал, что она ничего не смогла бы сделать, не смогла бы удержать его вес, она бы только сорвалась вслед за ним. Она почувствовала, что пол уплывает из-под ног. Она могла бы увидеть, что лифта нет, могла бы закричать.

Могла бы догадаться, когда он произнес: «Привет, малыш!»

Фрэнни взяла свой ключ, механически кивнула охраннику, не видя его, в трансе подошла к своему кабинету и остановилась, забыв на мгновение, где находится. В шоке и страхе она не могла ни о чем думать. Наконец она открыла дверь и вошла в комнату. Пенроуза Споуда не было, он оставил на ее столе записку:

Рядом лежала еще записка, тоже его почерком:

Фрэнни беспомощно посмотрела на вторую записку. Несомненно, она звонила по поводу Себа. Фрэнни села, закрыла глаза и начала молиться. Заверещал телефон, и она с опаской взяла трубку, боясь, что это репортер из «Ивнинг стандард». Но это был Оливер, и в его голосе сквозило отчаяние, граничащее с безумием.