Проповедник - Страница 13

Но не сегодня. Внутри его бушевали демоны и не давали сконцентрироваться. Наверное, лучше оставить проблему на потом и сказать этому мальчику, что он не хочет видеть его сейчас. Якоб перестал смотреть на свое отражение в стекле и перевел взгляд дальше на залив Буллар и лес, который простирался на десятки километров. Было так жарко, что он видел, как нагретый воздух дрожит над водой. Они купили эту большую усадьбу совсем дешево, потому что она находилась в полном упадке. Годами ею практически не занимались, и понадобилось много часов упорной общей работы, чтобы все поправить и привести в божеский вид. Ничего шикарного, конечно, но кругом порядок, все чисто и все как надо. Когда приезжали проверяющие и наблюдатели, им всегда нравились дом и красивая природа вокруг, и они все в один голос говорили о том, какое позитивное влияние такая обстановка оказывает на неблагополучных мальчиков и девочек. До сих пор у него не возникало никаких проблем, можно сказать, всегда полный аншлаг, и работа шла очень хорошо уже десять лет. Все шло хорошо, и все становилось плохо. Проблема была в его голове или, точнее сказать, в душе.

Может быть, он просто перетрудился, и каждодневное напряжение и усталость от повседневности занесли его куда не надо, в неверном направлении, во внутренний тупик. Он ни секунды не колебался, когда перед ним встал вопрос — взять ли сестру к себе домой. Кто, если не он, мог бы навести порядок в ее взбаламученных мозгах и поумерить ее бунтарский дух. Но оказалось, что в их психологическом поединке скорее она брала верх. И ее «я» и эго становились сильнее день ото дня. Его это раздражало, и от этого постоянного недовольства и раздражения колебался сам фундамент его существования. Иногда он непроизвольно сжимал кулаки и думал, что она тупая, ограниченная девица, которая заслуживает только того, чтобы семья от нее отказалась, но это было бы не по-христиански, не по-христиански даже думать так. И каждый раз, после того как ему в голову приходили эти мысли, Якоб часами размышлял, корил себя и истово пытался обрести силу, читая Библию.

Глядя на него со стороны, можно было подумать: скала, само воплощение надежности и уверенности. Якоб знал, что люди, окружавшие его, нуждаются в таком представлении, они рассчитывают опереться на него. Хотя на самом деле в душе он верил, что не мог дать им такую картину себя самого. Да, он победил болезнь, но, похоже, эта борьба опустошила его, и он бился теперь за то, чтобы не проиграть и не потерять контроль. Он отчаянно пытался сохранить фасад и тратил на это последние силы, но пропасть разверзалась все шире и приближалась с ураганной быстротой. Он вновь подумал об ироничности происходящего, о круге, который спустя столько лет, похоже, замкнется. Он усомнился. Сомнение длилось недолго, всего лишь мгновение, но за это мгновение оно успело пробить маленькую-маленькую трещину в той конструкции, которая удерживала и стягивала вместе фрагменты его существования. И эта трещина становилась все длиннее.

Якоб отбросил эти мысли и заставил себя сфокусироваться на прыщавом малом перед ним и на его жалкой жизни. Он задавал вопросы автоматически, практически не думая. Так же автоматически у него на лице появлялась сочувственная улыбка, когда он, пастырь, принимал в стадо очередную заблудшую овцу.

Еще один день. Еще один исковерканный человечек. Конца этому не будет. Вообще-то даже Бог был вынужден отдыхать на седьмой день.

Эрика забрала хрюкающих от удовольствия Флудов из шхер и с нетерпением ожидала возвращения Патрика домой. В половине шестого, вопреки ее ожиданиям, гости даже не начинали собираться, и не было ни малейших признаков того, что Флуды намерены уезжать. Она решила чуть-чуть подождать, а потом пойти и прямо спросить, как скоро они хотят отбыть. Но дети начали вопить так громко и неистово, что у Эрики моментально заболела голова и вся ее решимость куда-то улетучилась. С несказанным облегчением Эрика услышала на лестнице шаги Патрика и поспешила встретить его.

— Привет, любимый.

Ей пришлось встать на цыпочки для того, чтобы дотянуться и поцеловать мужа.

— Привет. Они что, еще не уехали? — спросил вполголоса Патрик и кивнул в сторону гостиной.

— Нет, и совсем не похоже, что хотя бы собираются. Ну и что, ради бога, мы будем делать?

Эрика тоже говорила вполголоса, и по ее лицу ясно читалось, насколько она недовольна ситуацией.

— Но они ведь не могут просто так остаться еще на один день, без спроса? Или могут? — спросил Патрик, который выглядел не менее расстроенным.

Эрика фыркнула:

— Если бы ты только знал, какую чертову тучу гостей приходилось принимать летом моим родителям. И по большей части все приезжали ненадолго, а потом норовили остаться на неделю, в полной уверенности, что их должны кормить и обслуживать. Люди иногда бывают очень глупыми, а самое худшее — это обычно родственники.

Патрик испуганно спросил:

— Неужели они решили жить тут целую неделю? Мы должны что-то с этим делать. Ты разве не можешь им сказать, чтобы они ехали восвояси?

— Ну а почему я должна им это сказать?

— Да вообще-то это твои родственники.

Гол, подумала Эрика. Чистая победа. Она была вынуждена признаться, что Патрик совершенно прав и разгребать это придется ей. Она пошла в гостиную, чтобы спросить визитеров об их планах, но не успела.

— А что будет на ужин?

Четыре пары глаз выжидательно смотрели на нее.

— Э-э… — В очередной раз Эрика потеряла дар речи от их наглости. Она просто впала в какой-то ступор, и ей пришлось приложить усилие для того, чтобы начать соображать и что-то ответить. — Будут спагетти с мясным соусом, через час.

Эрика была готова сгореть от стыда, ей хотелось дать себе самой хорошего пинка, когда она вернулась на кухню и встретила взгляд Патрика.

— Что они сказали, когда уезжают?

Эрика опустила глаза:

— Я вообще-то не знаю, но будут спагетти и мясной соус через час.

— Так ты ничего не спросила? — удивился Патрик.

— Это не так легко, попробуй сам, а я посмотрю, — раздраженно бросила Эрика и стала недовольно грохотать кастрюлями и сковородками. — Придется стиснуть зубы и потерпеть еще один вечер. Я поговорю с ними завтра утром, а сейчас начинай резать лук. Я не собираюсь готовить ужин на шестерых одна.

Какое-то время они оба молча занимались приготовлением ужина в довольно напряженной тишине. Потом Эрика не выдержала:

— Я зашла сегодня в библиотеку и раскопала там кое-какой материал, может быть, тебе будет интересно. Можешь посмотреть.

Она кивком указала на кухонный стол. Там лежала аккуратно сложенная толстенная пачка ксерокопированных бумаг.

— Я же тебе сказал, что не надо…

— Не надо, не надо — знаю я. Но я это уже сделала, и мне было только приятно: в кои-то веки я не сидела дома и не пялилась на стены, а для разнообразия занялась делом. Так что кончай трепаться.

Патрик знал этот тон и на опыте убедился, что сейчас ему лучше заткнуться. Он сел за стол и начал просматривать материалы. Это были копии газетных статей об исчезновении двух девушек, и он читал их с большим интересом.

— Черт, как здорово. Я возьму их завтра с собой в участок и посмотрю внимательно, но похоже, что здесь есть все, что надо. — Он подошел к стоявшей у плиты Эрике, обнял сзади и положил руки на ее круглый живот. — Тебе совершенно не обязательно ворчать. Я просто беспокоюсь о тебе и о ребенке.

— Я знаю. — Эрика повернулась и обняла Патрика за шею. — Но, знаешь ли, я не из фарфора сделана, а раньше беременные женщины вообще до последнего в поле работали и рожали практически там же. А то, что я посидела в библиотеке, перелистывая подшивки, — невелик труд, ничего мне не сделается.

— Да, хорошо, я знаю. — Он вздохнул. — Жаль, что мы с тобой сегодня не одни. Можно было бы устроить праздник для нас двоих. Пожалуйста, обещай мне, что, если я тебе понадоблюсь дома, ты мне тут же позвонишь. Я согласился прервать отпуск и выйти на работу, но ты — прежде всего.