Проповедь о страданиях и кресте - Страница 2

Итак, во время страданий мы должны вести себя следующим образом: свято помнить об обетованиях, что крест наш и напасть обратятся нам во благо, которого мы и не чаяли и о котором никогда б и не подумали. Именно этим и различаются страдания и напасти у христиан и у всех остальных людей. Ведь на долю других людей тоже выпадают беды, крест и несчастья. Какое-то время они живут припеваючи, наслаждаясь своим счастьем и всем, чего душа пожелает. Но случись с ними беда, так что придется пострадать, — и нечем им утешиться, потому что не имеют они надежного обетования и уверенности в Боге, которые есть у христиан. Поэтому не могут они утешиться тем, что Бог поможет им перенести их бедствие, и уж тем более не могут они предположить, что Он обратит эту напасть и страдание им во благо. Поэтому, как видим, они не способны вынести даже малые напасти, а если выпадают на их долю большие, жестокие напасти, они совершенно отчаиваются, налагают на себя руки или терзаются так, что им белый свет не мил. Что в счастье, что в несчастье — ни в том, ни в другом они не знают меры: когда им хорошо, они — самые дерзкие, упрямые и высокомерные люди, каких только можно найти; когда им худо, они убиваются и хнычут хуже всякой бабы. Сейчас они вон какие — бьют копытом, чванятся, показывают норов. А во время крестьянского бунта такая их тоска взяла, что места себе не находили. И так непременно бывает, если человек не имеет обетований и Божьего Слова. Христиане же находят утешение даже во время самых жестоких страданий и несчастий.

Чтобы лучше можно было это понять, приведу один наглядный пример того, как изображают и рисуют страдания христиан. Вы все хорошо знаете, как всегда рисуют св. Христофора. Впрочем, не следует думать, что когда-либо существовал человек с таким именем, делавший то, что рассказывают о св.Христофоре(5). Однако тот, кто сочинил эту легенду или сказку, был, несомненно, очень разумный человек, пожелавший создать для простого народа образ, который послужил бы примером и точным изображением христианской жизни, как о ней следует рассуждать и как ее следует строить. И ему прекрасно удалось это изобразить, потому что христианин — как великан, у него большие, крепкие ноги и руки, как рисуют у Христофора, т. к. он несет такую ношу, какую и всему миру не под силу понести, [она не под силу] ни одному кесарю, королю или князю. Оттого и каждый христианин называется Христофором, т. е. «христоносцем», потому что принимает веру.

И что же при этом бывает? Когда человек принимает веру, она ему не кажется тяжелой. Она кажется маленьким ребеночком, хорошеньким, приятной наружности, легким, как показалось Христофору. Потому что сперва представляется, что Евангелие — это красивое, симпатичное, приятное, детское учение, чему мы и были свидетелями в самом начале: когда Евангелие пустило корни, все загорелись и тоже захотели стать евангельскими христианами. Такая была охота у людей, такая жажда, такой пыл, жарче печки! Но что же было дальше? А дальше было, как у Христофора, который ощутил, насколько тяжел этот ребенок, только после того как вошел в воду и дошел до самого глубокого места.

Так и Евангелие — когда оно вырвалось наружу и от него пошли волны, римский папа, епископ, князья и вся их взбесившаяся дворня встали против него: вот тогда-то мы впервые и почувствовали, как тяжело нести этого ребенка. Как это похоже на доброго Христофора, который чуть не тонет! Как видите, и сейчас на том берегу, который противостоит Слову, творится столько интриг, уловок, обманов, ухищрений, и всё для того, чтобы утопить нас в воде. Посреди таких угроз и ужасов мы бы перепугались насмерть, не будь у нас иного утешения. Итак, кто водрузил на себя любезного Младенца Христа, тот должен либо перенести Его через воду прямиком на ту сторону, либо утонуть. Среднего пути нет. Утонуть не годится, так что пойдем со Христом через воду, даже если снова покажется, что нам суждено в ней остаться. Ведь мы имеем обетование: у кого есть Христос, кто на Него надеется и верует, тот может смело сказать с Давидом, Пс. 26[:3]: «Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться». Пусть они бьют копытом, чванятся, грозятся и стращают, как хотят, — даже если вода будет очень глубока, мы все равно пойдем через нее со Христом.

Так происходит и в других вопросах: если началось, дальше становится очень уж тяжело, будь то грех, дьявол, смерть или ад, или даже наша собственная совесть. Как же следует поступать? Куда бежать, где укрыться? Ведь нам так и кажется, что дело потерпит крах и погибнет. А те, на другом берегу, уверенны, горделивы, думают, что уже победили. Я тоже прекрасно вижу, что дорогой наш Христофор тонет, и тем не менее он выходит, потому что у него есть древо, за которое он держится. Это древо — обетование о том, что Христос через наше страдание сделает нечто особенное. «В мире [welt], — говорит Он, — будете иметь тесноту и скорбь, а во Мне будете иметь мир [frid]». А также св. Павел: «Мы имеем верного Бога, Который выручает нас из напасти, так чтобы мы могли ее перенести»(6). Эти изречения — посохи, да что там — деревья! — за которые человек держится, а вода пусть себе бушует и шумит, как хочет.

Итак, Христофор дан нам как пример и образ, чтобы укреплялись мы в наших страданиях, разумея, что страх и ужас не так велики, как утешение и обетование, и зная, что в этой жизни не будет нам покоя, если мы несем Христа, но чтобы во время напасти переводили мы взор с нынешнего страдания на утешение и обетование. И тогда на опыте познаем мы истинность слов Христовых: «Во Мне будете иметь мир [frid]». Ведь в том и состоит искусное умение христиан, которому мы все должны научиться, — смотреть на Слово и гнать прочь с глаз наших видения постигающих и отягощающих нас бедствий и страданий. Плоть, однако, к такому умению неспособна, она смотрит не дальше, чем на нынешнее страдание. Такова уж манера дьявола — гнать Слово прочь с наших глаз, чтобы смотрел человек только на сегодняшнюю свою беду. То же самое он проделывает нынче и с нами, очень желая, чтобы мы отреклись от Слова, забыли его и смотрели только на опасность, грозящую нам от папы и от турок. Если преуспеет он в этой игре, то потопит нас в этом бедствии, так что мы ничего уже не будем видеть, кроме всего этого тарарама. Но этого не должно быть, потому что произойдет вот что: если человек, желающий быть христианином, будет руководствоваться ощущениями, он скоро потеряет Христа. Из сердца и разума гони страдания и крест как можно усерднее, иначе, если будешь долго о них думать, зло станет еще злее. Если случилась у тебя какая-то напасть и ты страдаешь, то говори так: «Не я выбрал и приготовил себе этот крест. Терплю я его, верую во Христа и учу о Нем благодаря любимому моему Слову Божьему. Пусть так всегда и будет во имя Бога. Пусть возьмет верх и доведет борьбу до конца Тот, Кто давно уже предупредил меня о подобных страданиях и обещал мне Свою Божественную, милостивую помощь».

Итак, если вникнешь в Писание, то почувствуешь утешение, и всякое дело твое, с которым ты не мог управиться никакими искусными приемами и способами, пойдет лучше. Купец оставляет свой дом и двор, жену и детей ради денег и товара, рискует своим телом и жизнью ради презренного барыша, не имея никаких гарантий, что вернется домой к жене и детям целым и невредимым, и все-таки отваживается и дерзает пускаться в опасные предприятия безо всяких гарантий. Если уж купец способен на такое ради денег и товара, то стыд и срам, если мы, зовущиеся христианами, не желаем потерпеть креста малого, хотя имеем в руках древо, за которое можем держаться, сопротивляясь волнам, а именно — Слово Божье и надежные, прекрасные обещания, что не потопят нас эти волны!

Так же поступает и конный воин, отправляющийся на войну, где на него нацеливается столько копий, алебард и мушкетов! Он тоже не имеет обетования, на которое он мог бы положиться, кроме собственной удали. И все же он идет туда, хотя вся жизнь его превращается в тяготы и лишения. Так же поступают и паписты, которые не пожалеют никаких усилий и трудов, лишь бы восстановить свою мерзость и идолопоклонство. Сколько строили они разных замыслов с тех пор, как стало распространяться Евангелие, да и сегодня продолжают их строить один за другим, хотя все они обратились вспять и рассыпались в прах! Даже сейчас еще они уверенно полагают, что их дело выгорит и подавят они Слово [Божье], и потому идут на сущие безрассудства.