Проповедь гуманитария (СИ) - Страница 6

Однако вскоре все пожелавшие выползти из норы были перебиты, и отец с братьями нагрузились тушами. Мяса здесь хватит на целый месяц, ещё можно будет и продать, и отдать долги. Папа дал команду, и семья двинулась обратно.

В этот момент около гнезда засветилось отверстие портала. Телепорт представлял собой обычную дыру, иногда в раме, иногда без неё. Это устройство каким-то образом соединяло коридоры, на самом деле разделённые огромным расстоянием. Пройдя через такой, можно было легко спуститься или подняться туда, куда своим ходом пришлось бы топать и топать. При проходе портал светился, причём чем дальше он мог забросить человека, тем ярче.

Из вспыхивающей синими огоньками норы посыпались крысы, вскоре заполонив пространство. Охотники сбросили с себя туши, встали лицом к грызунам. Убегать бесполезно, те по скорости превосходят человека, и уж тем более не стоит поворачиваться к ним спиной.

Зверьки стали медленно обходить людей полукругом. Тройка замерла в позе мрачной решимости, но тут произошло и вовсе не предвиденное обстоятельство. Из портала сначала показалась одна когтистая лапа, затем вторая, третья — после шестой поднялась чешуйчатая голова и вскоре всё чудовище выпрыгнуло прямо на норы. Большого размера, с телом и лапами, будто закованными в кольчугу зеленоватого оттенка и жёлтыми глазами, существо напоминало дракона из детской сказки. «Ящерица!», — лишь удивлённо смог подумать Алексей.

Рептилия оказалась гораздо умнее млекопитающих. Выделив из присутствующих наиболее опасных противников, она сразу прикончила одного из братьев: его голову размозжил первый из семи отрастающих хвостов. Второй и третий выстрелы ушли «в молоко», однако земноводное уже успело в несколько прыжков преодолеть расстояние до отца и второго сына. Они прикрылись копьями, но это уже ни на что не влияло, ящериц загоняли группами по двадцать-тридцать человек. Пары мощных ударов хватило для того, чтобы всё было кончено.

Остальное мальчик не видел, он сразу бросился бежать со всех ног, не останавливаясь и не оглядываясь. Хотя опасности особой не имелось (если в катакомбах такое вообще возможно): ящерица сейчас пожирала белок, дабы отрастить себе новые хвосты.

Расстояние, пройденное за пару часов, он пробежал в двадцать минут, но, вернувшись домой, увидел, что вместо мамы на подстилке лежала крыса, отовсюду стекала кровь, и никого не было видно. Заметив его, зверь прыгнул, уродливо оскалив пасть в полёте. Ребёнок этого уже не видел, так как скривился от яростного позыва живота и выставил вперёд отточенную палку. Зверь попытался в последний момент свернуть со своей траектории, но оказался недостаточно проворен, и конец копья вошёл в его глаз с одной стороны и вышел около уха с другой. Впрочем, для Алексея это было уже неважно, лёжа в луже блевотины, он потерял сознание.

— Размерность исследуемого пространства?

— Число Грэма факториал делённое на π.

— Температура системы?

— Пятнадцать планковских.

— Скорость движения?

— Восемьсот световых в стандартном направлении.

— Вектор перемещения во времени?

— Под углом в тридцать семь градусов противоположно к пересечению трёх осей и на полторы мнимых единицы выше их.

— Барионное состояние вещества?

— Экзотическая антиматерия.

— Энергетическая характеристика?

— Десять в степени десять в степени три элементарных зарядов.

Двенадцатый отключился от расчётов и стал думать. Замышляемое им должно осуществиться, и очень скоро…

***

Алексей очнулся от того, что его тащили, причём довольно неаккуратно, как он сам, бывало, тянул мешки с мёртвыми крысами к маме. При воспоминании о ней желудок скривился, но так как был пуст, лишь отдался острой болью во всём теле. Голова раскалывалась от повторяющихся ударов об пол и непонятных сновидений. Папа, братья, ящерица и бред, который бы мог вообразить далеко не всякий сумасшедший, смешались в голове, грозя взорвать её в любую секунду. Не вынеся нарастающей боли, мальчик скривился и застонал:

— Ааааа…

— Эхма, живой, — произнёс кто-то впереди. — Я-то думал, не очнёшься, а оно эвон как вышло.

Тут мальчик повернулся и увидел деда Кулуна, куда-то тащившего его по тёмному ребристому коридору подземелья. На это ушли все его и так немногочисленные силы, и он вновь упал в обморок…

Во второй раз возвращение случилось от стоявшего в помещении нестерпимого шума. Кто-то отчаянно орал, стараясь перекричать другого, тот отвечал ему, и от разливающегося эха уши резало неимоверно.

— Я тебе человеческим языком объясняю, что больше шести монет не дам!

— Экого лоха нашёл, шесть монет за тело. Десять давай.

— Тело, видите ли, у него, а куда я его дену. На мясо? Мяса у меня во!

— А хоть на мясо, хоть рабом наверх. Вон он ещё жив, день-другой промает, так вообще, побежит! Знаешь, сколько усилий стоило дождаться, пока все разойдутся, притащить к ним крысу и запустить внутрь?! Девять монет и точка.

— А что мне с него, бери семь, пока дают, паскуда.

— Восемь, грязный торгаш.

— Семь с половиной.

— Ну, теперь и недурственно, пожалуй.

От удара руки об руку раздался хлопок, и старик произнёс:

— Успехов вам, Толстый Сэм, и здоровья. Приятно иметь дела с таким уважаемым…

— Пошёл к чёрту, полоумный мерзавец. Да я тебя…

Но бранная тирада осталась без ответа, так как Кулун уже семенил мелкими шажками в сторону тёмного провала выхода. Сэм хотел уже выгнать деда, но подумал, что ежели этот парень помрёт, то невелика беда, а коли выживет, будет дармовой работник, и отдал, скрепя сердце, деньги, перекочевавшие на банковский микрочип этого барышника.

По меркам катакомб, Толстый Сэм являлся настоящим олигархом. Он занимал одну из самых больших пустот, для обхода которой по диаметру понадобилась бы не меньше пары тысяч шагов. Внутри она была чётко дифференцирована фрагментами металлических стен на множество помещений. Здесь имелось освещение, электричество и радио — значение данных мудрёных слов также пришлось выучить. Мало того, в противоположных точках по границам пещеры оказались вделаны в стену два связанных портала, серьёзно сокращавших пути. Можно подумать, это райское место. Так оно и оказывалось. Для своих.

Жизнь приёмыша была трудна всегда, а особенно в трущобах города Альстры. Молодому Алексею доставалась самая грязная и нудная работа. Он отделял от шкур и костей мясо крыс, прополаскивая их в кислоте, плёл корзины, вязал одежду и обувь, собирал травы, приводил в порядок помещения, где располагался Толстый Сэм с семьёй, и делал много другой муторной работы вроде «принеси-подай».

Женщины в семье полюбили его, ведь с появлением нового работника их жизнь стала легче: исполнительного мальчика всегда можно было послать набрать воды или постирать бельё, и он шёл: работа отвлекала его от мысли о маме, а всё остальное время отнимал спасительный тяжёлый сон без сновидений.

Оказалось, некоторых животных выгоднее не съедать на месте, а отправлять для продажи наверх. Как он узнал, из них после выделывания гнали дурь (опять же непонятное слово). Таковыми служил особый род слизней и один из видов мелкой рыбёшки внизу. Их промысел и составлял основу богатства здешних обитателей.

Минуло два года. Из-за высоких потолков мальчик вытянулся, хотя по-прежнему оставался очень худым. Он сдружился с младшим сыном Сэма Джеймсом, остальные были гораздо старше мальчика и часто били его, потому что хозяин сам поощрял такие забавы. По большей части удары сыпались вовсе не из-за нерадивости работника, а из-за того, что он представлял собой тренажёр для ловли дичи. Господин сам говаривал Алексею:

— На крыс пойдёшь, — вспомнишь меня и поблагодаришь за науку.

И он дрался и с двумя, и с тремя, и с четырьмя противниками, за два года непрерывных драк он весьма преуспел в этом деле. Однажды, когда Толстый Сэм увидел, как мальчик расшвырял трёх человек, он вдруг произнёс: