Пропавшая Рысь - Страница 19

Уолтер пытался убедить себя, что все это не имело никого значения, что теперь он был в безопасности, на пути в Гонконг. А оттуда уже можно легко добраться до такого места, где найти его никому не под силу и где он мог исчезнуть навсегда, имея возможность добыть себе любое лицо, какое только захочет. И ему никогда больше не придется думать о том, что его могли поймать.

Перед Уолтером, наконец, забрезжил долгожданный шанс исполнить свою мечту и сделаться неуязвимым, неуловимым. Он давно собирался покинуть Штаты, и только необходимость пересечь океан на самолете, заставляла Оуэнса откладывать это на потом. Счет его был в безопасности, благодаря тайным вложениям кое в какие статьи импорта и экспорта и надежным партнерам. Он основательно подготовился к отлету, словно отличник к ответу по домашнему заданию. Он даже условился со всеми нужными людьми о том, что им нужно было сделать перед его приездом. И, хотя он не собирался покидать страну так внезапно, видимо, сама судьба в образе песчаного шторма показала ему, что время пришло. Он был совершенно готов к новой жизни, и дождаться не мог ее начала.

Ему слишком долго пришлось обходиться без единой маски, и это было невыносимо, ведь никакие пластические операции не могли дать то чувство силы и власти, которое охватывало Уолтера, стоило ему надеть красивое лицо. Все пластические хирурги, с которыми он консультировался, в один голос твердили, что со шрамами, по большому счету, ничего не поделаешь. И тот, который работал с Оуэнсом в Мексике, отнюдь не был исключением. Процедура дермабразии сделала шрамы чуть менее рельефными, и Уолтер, как и прежде, не мог смотреть на себя без ненависти. Он отчетливо помнил, как, взглянув на себя впервые после операции, едва не разбил зеркало от досады. Более того, он хотел самого доктора Венсана разорвать на куски, искромсать безжалостно за то, что тот над ним посмеялся. Они оба знали, что Оуэнс по-прежнему выглядел чудовищно. Но тогда Уолтер сдержался. Улыбнулся и сказал, что не имело значения, как именно он выглядел. Скорее всего, хирург подумал, что этот пациент, как и большинство других, просто рад, что теперь его невозможно узнать.

Уолтер закрыл глаза и позволил блаженному трепету охватить все свое существо – он вообразил своего нового донора, с безупречным, прекрасным лицом. Неуверенность и ненависть отступили. Уолтер, наконец, смог заснуть.

Колорадо

Из досье, собранного ФБР, следовало, что Уолтер Оуэнс был оторвой еще задолго до того, как получил ожог. Джоан Грант, мелкими глоточками цедя кофе, сидела за столом в конференц-зале. Она листала документы, которые прошлой ночью передали по факсу из Бюро. Агенты ФБР провели целый ряд дополнительных допросов. Они собрали свидетельства соседей, учителей и бывших одноклассников Оуэнса. Удалось несколько расширить его психологический портрет. В младшей школе Уолтера дразнили и давали обидные клички за его невыносимое поведение. Урод-Уолтер и Умалишенный Уолтер были самыми безобидными из них. На физкультуре его обзывали Утлый Уолтер – за полное отсутствие способностей к спорту и субтильное телосложение.

После того, как он получил ожог, насмешки и издевки уже никогда не прекращались. Он был объектом вымещения агрессии для всякого, пока однажды его терпение не лопнуло. Уолтер подкрался к одному из обидчиков с ножом. Подошел со спины и схватил за шею, приставив лезвие к самой глотке. Тот человек, с которым это произошло, признался ФБР, что никогда прежде не разговаривал ни с кем на тему этого инцидента. Он сообщил, что на Оуэнсе была маска с Хэллоуина. И тот страшным голосом пообещал отрезать голову любому, кто посмеет издеваться над ним. Уолтер был вполне серьезен. После этого никто его не трогал.

Соседи подозревали, что Оуэнс виноват в исчезновении нескольких домашних любимцев. Когда пропала кошка, британская голубая, безутешный владелец позвонил родителям Уолтера. Втроем они принялись допрашивать мальчика. Тот все отрицал. Но на следующий день соседка подкараулила его одного во дворе и заявила, что знала: он лгал. Мальчик сознался в содеянном. Из утверждений женщины можно было сделать вывод о том, что Уолтеру был свойствен болезненный нарциссизм. Типично для серийных убийц. Придя к такому заключению, Джоан перечитала цитату из показаний соседки:

«Я этого никогда не забуду. Он смотрел мне прямо в глаза, когда сказал, что кошка сама этого хотела. И он еще улыбался при этом такой, знаете, нехорошей улыбкой. Проверял меня на прочность просто. Типа, «Я знаю, что Вы хотели бы сделать по этому поводу. Ничего, еще увидите, то, что я сделаю, будет куда хуже…» Я держалась от него подальше с тех пор. Что-то не так было с этим мальчиком с самого начала. Я ничуть не удивилась, когда услышала, что его обвиняют во всех этих убийствах».

Джоан взглянула на Монти – он мерил помещение шагами, в нетерпении ожидая приезда Рено и Дэвида Атэра. Рено заявил, что в деле Оуэнса наметился коренной перелом, и, едва Монти это услышал, он тут же созвал совещание руководящего трио. Они с Джоан приехали вместе, хотя и на разных машинах – старались держать в тайне свою связь. В ОЭН неодобрительно смотрели на любые формы неуставных отношений. Эмоции, привязанности могли повлиять на ход миссии, если вовлеченные оперативники работали вместе. Хотя они оба уже много лет не работали в поле, Монти считал, что необходимо подавать хороший пример.

– Лик, похоже, имеет все характерные черты серийного убийцы: организованный, ориентированный на результат, – проговорила Джоан. – Для него все дело в контроле. Он воспринимает своих жертв только как средство получения атрибутов власти, которая, как он считает, по праву принадлежит ему.

– Может быть, думает, что таким образом оказывает этим женщинам услугу, что такова их судьба, – согласился Монти. – Человек из Бюро, работавший с его психологическим профилем, полагает, что Лик нападает на женщин, а не на мужчин, потому что воспринимает их беззащитность как молчаливую форму согласия на все, что он с ними делает. Они для него как… доноры.

– Я надеюсь, Рено откопал что-нибудь дельное, что можно было бы передать Рыси, – сказала Джоан.

В дверь постучали – приехал Дэвид Атэр. Рено появился спустя считанные минуты, в руках у него была толстая папка с какими-то распечатками.

Они все придвинули стулья и собрались за круглым столом для обсуждения.

Рено начал докладывать:

– У меня две зацепки. Первая. Лик перевел деньги родителей на счет в банке «GC» незадолго до пожара. Спустя пару месяцев счет был закрыт, федералы думали, что он снял все деньги. Но я взломал базу данных по операциям, и оказалось, что он перевел деньги на другой счет. Доступ к нему осуществлялся последний раз два дня назад из отделения «GC», то есть «Gulf Coast Bank», в Бенито Хуарес. Это аэропорт в Мехико.

Монти сел, выпрямившись, напряженный и весь внимание.

– На чье имя открыт счет?

– Майкл Чедвик, – доложил Рено. – Имя и номер страхового проходят по базе как закрепленные за одним бомжом. Чедвика нашли убитым в Северной Каролине как раз в тот период, когда там жил Лик. Я тут же пробил по спискам пассажиров, вылетающих из Хуарес, но не нашел его ни на одном из рейсов, улетевшем после того, как была совершена операция по счету.

– Рысь в курсе? – спросил Монти.

– Да, она направляется в Мокорито, ищет пластического хирурга, к услугам которого Лик, скорее всего, прибегал. – Рено достал еще какие-то бумаги. – А еще я восстановил электронную почту и кое-какие удаленные документы с компьютера Оуэнса, но все они зашифрованы. Я с ними разберусь через пару часов.

– Хорошая работа. Держи нас в курсе, – сказал Монти, и Рено сразу вышел, забрав документы.

– А я доложу Бюро, что удалось узнать нам, – Атэр вышел вслед за Рено.

Джоан подвинула свой стул чуть ближе к Монти.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».