Пропала женщина (сборник) - Страница 57

Она отрицательно покачала головой.

— Моя работа… Мое дело… Я всем этим обязан семейным связям Вивиан.

— Это что-то меняет?

— Меняет! Если я разведусь с Вивиан, то буду голодать. Мы будем голодать.

Ее глаза излучали теплоту любви. Она прильнула к нему ближе, подняла голову и прикоснулась губами к его губам.

— Уинт, дорогой, я ничего не имею против, это будет восхитительно — голодать вместе с тобой.

Если у него и были сомнения насчет ее ограниченности и глупости, то в этот момент они окончательно рассеялись.

— Разве ты не хочешь жениться на мне, Уинт?

— Ну конечно хочу. Но не думаешь ли ты… — Он сделал последнюю, отчаянную полную надежды попытку. — Не думаешь ли ты, что все достаточно хорошо и так. В конце концов мы пользуемся всеми удовольствиями.

Выражение ее глаз не изменилось. По-прежнему безграничная любовь соединялась с абсолютной решимостью. Внутренне сожалея, он пришел к решению, что конец настал.

Вивиан продолжала внимательно глядеть на него поверх стола.

— Ты ничего не собираешься предпринять, Уинт?

— Что я должен предпринять?

— Может быть, сходить к соседям и выяснить, в чем дело.

Он сделал попытку, освободясь от прошлого, сориентироваться в настоящем. Сколько времени прошло с момента выстрела? Минута? Полторы?

— Нам надо расстаться, — сказал он Диане.

Не прикасаясь к мартини, она продолжала смотреть на него, но глаза остекленели, утратив всякое выражение; казалось, все естество Дианы Листер, спасаясь от боли, укрылось где-то глубоко, в неведомом убежище.

— Кончено, — сказал он, храня непреклонность.

Она не произнесла ни слова. Нет, нанеся внезапный удар, он не ожидал красноречия. Но это молчание не нравилось ему. В нем было что-то зловещее.

— Видишь ли, Диана, ведь с самого начала ни о чем серьезном и не помышлялось. Мы оба изнывали от скуки и сблизились, чтобы развлечь друг друга. А потом пришла эта лихорадка. Ты влюбилась в меня, а я, само собой, в тебя. — Он выдал эту ложь без колебаний. — Но если бы я попробовал развестись с Вивиан, всему пришел бы конец. Мне тридцать шесть, Диана. Развлекаться теперь, когда пришла любовь, мы, как ты сама понимаешь, не можем. Значит, остается одно: навсегда расстаться. Пусть нам будет нелегко, но в конечном счете — это самое лучшее решение.

Он замолчал, так как понял, что любые слова бесполезны. Она продолжала смотреть на него безучастным взглядом, чуть-чуть покачивая головой.

— Я не могу отпустить тебя, Уинт, — произнесла она внезапно низким, испуганным голосом. — Я не смогу жить без тебя. Я люблю тебя, Уинт.

— Я знаю это, дорогая! Я тоже люблю тебя, и это должно поддержать нас в нелегкую пору, когда мы расстанемся друг с другом.

— Хорошо, я не буду настаивать, чтобы ты развелся с Вивиан немедленно. Мы что-нибудь придумаем, пока мы вместе, пока…

— Нет! Разрыв должен быть полным, Диана. Полным и окончательным.

Наконец пришли слезы.

— Я убью себя!

И теперь, когда они с Вивиан принимали Дженнингсов за обедом, напротив, у Листеров, прозвучал выстрел.

На него накатывала паника. Вивиан произнесла колкость: «Может, Листеры стреляют друг в друга?» Но он-то знал: Говард наверняка в одной из своих частных поездок. Он не виделся с Дианой четыре недели, но с опаской следил за ее домом. Она не делала попыток позвонить или написать, и у него начала возникать слабая надежда, что инцидент исчерпан.

Но неужели она была настолько неразумна, что решила стреляться? Не то чтобы его это глубоко трогало. Если она мертва, он навсегда избавится от любых опасений. Главное — знать, не грозит ли ему разоблачение. Его ум, еще мгновение назад затуманенный воспоминаниями об их романе, сосредоточился на мрачном настоящем. Если Диана застрелилась, если она мертва, что могло бы связать самоубийство с ним?

Фотография! С ужасающим, тошнотворным ощущением он вспомнил, что уступил ее скромной романтической просьбе иметь у себя его фотографию.

— Она будет греть мне сердце, когда ты не со мной, — сказала Диана, и Уинт поддался. Ему льстило, что она обожает его. Он дал ей маленькое любительское фото, которое удобно носить в бумажнике, и она, счастливая, даже поцеловала снимок перед тем, как положить в сумочку. Где фотография находится теперь?

Его ум лихорадочно искал новые возможные неприятности. Оставила ли Диана записку? Самоубийцы это делают, как правило. Упомянет ли она его имя вскользь или прямо укажет на него как на виновника? И как на это посмотрят его деловые партнеры, Вивиан?

Предположим, что попытка самоубийства удалась не вполне. Он представил, как раструбят газеты: «Попытка самоубийства привлекательной блондинки по вине распутного соседа». А Диана с крошечной царапинкой на руке, нарочито забинтованной, будет истерически распространяться о своем разбитом чувстве к Уинту Маршаллу.

— Уинт!

— Да? — Он замер, осознав, что уже не сидит, а направляется к двери.

— Куда ты идешь?

— Посмотреть, что случилось у Листеров.

Он кратчайшим путем, через гараж, выскочил наружу. Продолжался дождь. Он смутно вспомнил, что, когда приехали Дженнингсы, начало моросить. Должно быть, он непоправимо опаздывал и потому, не обращая внимания на грязь, поторопился, чуть не растянувшись в луже.

В доме Листеров многие комнаты были освещены. Но ему ничего не удалось разглядеть, поскольку в комнатах, где горел свет, везде были опущены шторы. Из дома не доносилось ни звука.

Две ступеньки перед входной дверью, и вот он уже готов постучать или нажать кнопку звонка. Но вдруг ему пришло в голову, что там, за дверью, кто-то притаился с оружием в руке — Говард, направляющий на него дуло, или Диана, которая решила прихватить в могилу своего любовника. У него все еще был ключ от маленькой дверцы в гараже. Порывшись в бумажнике, он нашел его, вставил в замок и открыл дверь.

В гараже было темно, но Уинт достаточно хорошо знал дорогу, чтобы пробраться вдоль стены и найти дверь в кухню, откуда ему не составило труда бесшумно пройти в дом.

Из гостиной свет пробивался. Крадучись он пробрался туда и сразу же увидел в свете притушенной лампы Диану Листер.

Она одиноко сидела посередине дивана, одетая в черное платье, предназначенное для коктейлей. Револьвер лежал у нее на коленях, правая рука все еще сжимала его, и указательный палец оставался на спусковом крючке. В комнате кисловато попахивало порохом. Да, из оружия явно стреляли. На левой руке Дианы, почти около плеча, виднелась рана, кровь стекала на сгиб локтя, попадая на юбку и оттуда на диван.

Он изумленно воззрился на нее. В ее чертах уже не было прежней округлости, щеки впали, под глазами набрякли темные круги, которые выделялись еще более на фоне ужасной бледности. Сами же глаза покраснели, казалось, что они ничего не видят, и Уинт Маршалл подумал — возможно, Диане представилось, что она убила себя, что ее уже нет в живых.

Но в его мозгу пронеслись более тревожные мысли о собственном недалеком крахе. Слух об их связи неизбежно просочится, потребуется объяснение. Огласка, обвинение в неверности, Вивиан, ставшая предметом сочувствия и насмешек! Она не потерпит этого ни секунды. Его выкинут, он все потеряет без всякой надежды вновь встать на ноги. Если бы можно было заставить замолчать эту глупую женщину!

С этого момента и далее он действовал, повинуясь инстинкту самосохранения, доселе глубоко спрятанному. Совершенно не размышляя о том, что делает, он осторожно приблизился к ней со стороны спинки дивана. Диана не двигалась и поначалу, казалось, даже не осознавала, что он здесь. Он сел рядом с ней, но не вплотную, держась подальше от револьверного дула.

— Уинт, мне тебя так не хватало.

— Мне тебя тоже.

— Значит, ты вернулся? — Огонек надежды зажегся в ее тусклых глазах.

— Я здесь…

— Наверное, я не приставила револьвер к нужному месту, он дернулся. Но я найду какой-нибудь другой способ сделать это, Уинт, если ты не вернешься…