Пропала собака - Страница 3

– Лучше сейчас, чем потом, от страха.

– Но-но, мужчина, не надо недооценивать сыщицу Иванову!

– Вас понял. Ну, до вечера.

Я вышла из его квартиры с задумчивым выражением на лице. Проблема стала поворачиваться другим ракурсом. Слов нет, столь коронованной собакой могли заинтересоваться многие – для разведения, например – он же «НЕ!..».

И тут меня кольнула страшная мысль: а что, если некие азартные люди рассчитывают натренировать собаку Зинаиды Андреевны до степени камнегрызения? И устроить собачьи бои у нас в городе?

Нет, такого кошмара я, законопослушная частная сыщица, представить себе не могла. Но мысль в голове засела. Кто знает, может, пригодится в будущем?..

Кто-то из детства предупреждал меня, когда я слишком зачитывалась:

«Вот будешь тут сидеть и лентяйничать, приползут страшные книжные черви (много-много!), залезут на тебя и заползают до смерти!»

Прямо скажем, сейчас я уже не боюсь. Но читать часов пять подряд!..

Когда я просмотрела в библиотеке ВСЕ, что касалось собак, торопливым взглядом выискивая что-то, что могло мне пригодиться, перед глазами поплыли неуловимые, но от этого не менее разноцветные круги, а веки едва двигались в результате почти непрерывной открытости. Пролистывая один из последних журналов, я вдруг узрела краем глаза мерзко изогнувшегося усмехающегося бледно-оранжевого червяка, который явно издевался над моими бесплодными стараниями (я так ничего и не нашла ни про эту породу, ни про собачьи бои). Раздраженно моргнув, я потрясла головой.

Червяк, разумеется, пропал, и я разглядела название статьи в конце оглавления: «Собака – орудие преступления».

Нашла статью, пробежала глазами… и впилась в несколько предпоследних абзацев.

"…сравнительно недавно в США выведена новая порода собак, получившая название питбуль (питбультерьер). Сегодня в США насчитывается уже около миллиона собак этой породы, и они быстро завоевывают популярность.

Появляются они и у нас.

Питбуль – собака бойцовской породы, используемая для жестоких забав – «собачьих сражений» (стравливание животных) или схваток между псом и человеком, которого предварительно одевают в кольчугу…

…Разумеется, такая собака не могла остаться незамеченной преступным миром. Гангстеры США используют ее для сведения счетов с соперничающими бандами, а также в качестве сторожевых собак. Грабители тренируют собак для нападения на людей".

Там еще были размышления по поводу нравственности и краткое описание породы, совпадающее с тем, что дал мне Иван. Были добавлены лишь широкая грудная клетка и короткие толстые ноги. Размер – «довольно высокая» – словом, бультерьер на бультерьере сидит, бультерьериком погоняет.

Но, в общем, все это было уже не столь ценно. Главное я узнала.

Итак, этот пес действительно мог понадобиться кому-то для спаривания с целью выведения боевого потомства. Или, если похититель не столь богат, чтобы обустраивать ему места случек, искать самок, содержать и тренировать потомство, пока оно подрастет, похищен Леонид был для того, чтобы сделать его бойцом.

Перспективы не очень радостные. Если я все же разыщу пса, встанет выбор: рисковать собственной шкурой или оповестить милицию, пригласив старушку и понятых на опознание?

С милицией – мне и чести меньше, и с бабулей могут возникнуть проблемы. Возьмет и начнет при всем честном народе раздавать благодарности вместе с вознаграждением… пиши потом налоговые декларации!

Нет, ментов я не люблю. Как нормальный частный детектив Джек из Лос-Анджелеса, так и я: слишком уж многие из них пакостливы. И достают крепко.

Правда, приходилось мне и сотрудничать с отдельными представителями правоохранительных органов. Доводилось даже раскрывать дела совместным трудом… С тех пор осталось у меня среди них несколько хороших знакомых и даже один начальник районного управления уголовного розыска.

Но без лишней необходимости я стараюсь с синенькими не пересекаться.

Так что придется облачаться в незагаженые одежды, вооружаться пулеметом со снотворными зарядами и натираться гексагонами, словно загонщику диких зверей.

Устала я порядком. Голодный обморок благодаря Ваниной яичнице мне теперь не грозил, однако после этого завтрака прошло уже часа четыре с половиной. И спать хотелось все сильнее и сильнее.

Пошла домой, поблагодарив пожилых женщин-библиотекарш, которые провожали меня с немым восхищением, оглядывая аккуратно разложенные четыре стопки книг по пять-шесть штук в каждой – все про собак, – которые им предстояло снова разнести по шкафам согласно алфавитному правилу. Наверное, такие читатели встречаются раз в сто лет…

Домой шла, раздумывая над делом. Пора искать концы: кто, где, когда, с кем, зачем, почему? Что делать? Кто виноват? Как отыскать? Кого?..

Наличие такого вида вопросов априори предполагает, что я возьмусь за свои конек – нумерологию. Поэтому, придя домой, сразу освободила от лишних бумажек пространство на столе.

В своей работе мне часто приходится трясти костями. Но, слава Богу, редко – человеческими.

Мало какое дело обходится без деятельной помощи трех черных двенадцатигранников, привезенных издалека в качестве результата одного из расследований – индийского. Привезенных вместе с теорией и практикой предсказаний на этих самых костях.

Черных, отполированных резчиком, временем и моими руками.

Вот они, родные, вынем из стола – холодные на ощупь, успокаивают нервы, снимают напряжение, если вращать их пальцами, словно стеклянные шарики, или перебирать, как четки.

Главное – сосредоточиться…

Дробно прокатившись, они застыли, разбросавшись в треугольник.

Не очень-то хороший знак, хотя трактовать его можно как угодно: треугольник означает наличие скрытых сил и возможностей, потайных пластов в понимании ЧЕГО-ТО. Чего именно – решать мне. Теперь посмотрим, что там выпало.

19-4-34 – «Вас обвинят в том, что вы вмешиваетесь не в свое дело».

Гм… это кто же?..

В этот момент зазвонил телефон.

– Татьяна Иванова? – спросил сухой и деловитый голос, в котором тем не менее прослеживалось что-то вкрадчивое.

– Да, слушаю.

– К вам поступил заказ на дело о собаке по кличке Лидер от Зинаиды Андреевны Булгаковой, – не спрашивая, утвердил голос.

– Что дальше? – сразу подбоченилась я.

– А вот что… – И сразу повышенный тон, угроза:

– Оставьте это дело, не думайте ни о псе, ни о вознаграждении, ни о старушке. Вам же спокойнее будет. Да и нам – тоже.

– Как это интригующе, ц-ц-ц, – прицыкнула я, – а с кем мне сегодня спать, вы тоже, быть может, посоветуете?

– Не груби, дура! – ответил телефон. – Ты такими делами никогда не занималась, вот и расследуй по своему профилю. В наше корыто не лезь, тебе там не понравится – сильно воняет.

– Мне, если честно, наплевать и на Булгакову, и на ее собаку. Но я не привыкла, чтобы со мной разговаривали в таком тоне. Кто вы вообще такой?

Уловка не удалась.

– Заткнись! – посоветовал голос. – И лучше молчи, если жить хочешь.

Мы тебя предупредили.

«Вот вам и собачка, – подумала я, водрузив трубку на ее историческую родину. – Того и гляди, ее возжелает дочь президента в одно время с женой главы оппозиции. Что ТОГДА начнется?!.» Однако, если честно, не слишком обрадовало это «мы», которое меня предупредило.

А ведь кости говорили о том же…

Связываться в одиночку с преступными группировками, будь то местная банда или люди из охраны какого-нибудь нового, мне не светило. У меня уже один раз пытались уничтожить квартиру. А уж о том, сколько раз покушались на жизнь, говорить стыдно. Совсем немного преувеличив, скажем, что Книга рекордов Гиннеса мне не грозит – в ней просто страниц не хватит.

Вывод каков?

Хреновый: перспектива стакнуться с держателями городского порядка все более овеществлялась.