Проклятый и родной (СИ) - Страница 57

Одинсон не был уверен, стоило воспринимать слова брата как предупреждение, или Локи снова давал понять, что был достаточно силён, даже если придётся бороться с существом таким же бессмертным, как и он сам. Даже если это брат, даже если они близки как любовники.

— Я помню, — едва заметно кивнул охотник. — Не романтизировать тебя.

Локи приглушённо рассмеялся. А Тор решительно поднялся с постели, чувствуя, как колдун прокаливал его спину взглядом. Одинсон коротко объяснил, что им следовало немного привести себя в порядок. С этой целью охотник намочил мягкую ткань в ведре, которое томилось в горячей нише подтопка. Тор бросил поспешный взгляд на Эроса, тот развалился на стуле так вольготно, того гляди упадёт на пол. Нахмурившись, Одинсон аккуратно подтянул кота так, чтобы тот не брякнулся со своего лежака, быстро привёл себя в порядок и направился к Локи.

Лафейсон успел уже и глаза закрыть и, казалось, задремал. Тор приблизился к постели, облокотился коленом на ложе и стал вытирать Локи живот, осторожно прошёлся между ног и вдруг услышал, как колдун заплетающимся языком выговорил: «Спасибо».

Когда Тор закончил ухаживать за колдуном, тот уже спал. Да и на Тора свалилась небывалая усталость.

***

Кузнец подобострастно рассказывал охотникам о том, как доложил Вольштаггу о странном человеке, что жил уединённо в лесу у озера. Охотники ордена подняли все силы, дабы отыскать загадочного колдуна, устроившего погром и кровавую баню в подземельях святого ордена, никто толком не знал, как он выглядел. Ходили разные слухи: одни утверждали, что колдун был высоким голубоглазым блондином, другие говорили — зеленоглазый брюнет, иные считали, что это был один и тот же человек, принимающий разные обличия. Так или иначе, колдуна необходимо было доставить в орден, живым или мёртвым.

За подробную информацию кузнец получил мешок золотых и довольный собой лишь наблюдал из своего двора, как охотники устремились по указанной дороге. Они ушли уже достаточно далеко, наконец скрылись из вида. Мужик развернулся, хотел было направиться в дом, но остановился на дорожке как вкопанный. У двери его поджидал заблудший белый козёл, рога красивые, длинные — породистый, не иначе.

— Ты откуда такой взялся? — недоверчиво спросил кузнец у козла. — От кого сбежал?

Козёл посмотрел на него пристально, глаза полыхнули синим пламенем.

— Бес! — всполошился мужик, пятясь от проклятой скотины.

В следующий миг он отвлёкся на скрежет позади себя, звон монет привёл мужика в замешательство, мешок в его руках пустел, а золото падало в снег. Да ещё козёл наступал на него, неотвратимо оттесняя назад. Он толком ничего и не понял, когда резкая боль пронзила тело, лишь увидел, как из груди торчали два кинжала, и кровавые пятна на одежде. Он хотел закричать, но изо рта вырывалось лишь бульканье, ноги не держали, а в следующий миг кинжалы исчезли, и он рухнул к ногам посланника самого дьявола.

Земля под ногами задрожала. Теряющий нить реальности кузнец услышал блеянье козлов и рык зверя, тот тяжёлой поступью приблизился к нему и, разинув пасть, схватил поперёк груди. Забавляясь, он подкинул умирающего в воздух, позволил ему упасть на землю. Послышался хруст костей, и Фенрир решительно набросился на предателя.

Закончив с трапезой, волк обернулся, глянул на козлов. Тяжело ступая, он приблизился к Тангрису, его рога были испачканы в крови смертного. Фенрир жадно втянул запах крови ноздрями и, опустив морду, стал вылизывать витые рога. Козёл не артачился, позволил волку широким языком смахнуть следы расправы над малодушным кузнецом.

Покончив с неприятелем, козлы растворились серебристым облаком, оставляя после себя лишь россыпь золота. Фенрир чёрной тенью ушёл под землю, и кровавые пятна исчезли со снежного ковра.

Охотники продвигались к дому колдуна, готовые сразиться с противником и победить, пусть даже на его территории. Незваные гости без лишних проблем подобрались к избе, из трубы валил дым: значит, дом был обитаем. Оставалось лишь действовать решительно и жёстко. Миряне нуждались в защите от дьявольских искушений, от извечного зла, которое таилось за каждым деревом в проклятых лесах, у глубоких озёр и подножия скал.

Пока Тор застилал постель чистым бельём, Локи увлечённо замешивал тесто для пирога. Эрос намывал морду после того, как его полакомили сливками, искоса наблюдал с подоконника, чем занимались братья. В доме наконец наступило умиротворение, компаньон Эроса, казалось, просветлел после чёрной полосы своей жизни в застенках пыточной Лафея, а его брат обрёл новый смысл жизни. Оба вели себя довольно легко, без лишнего смущения и чрезмерной озабоченности жизнью друг друга.

За порогом послышался шум. Лафейсон, не отрываясь от своего занятия, обратился к Тору:

— Твои козлы пришли.

— Ага, — кивнул Одинсон. — Надо накормить.

Он подхватил краюху хлеба, накинул тёплую шаль и направился к двери.

Охотники святого ордена заслышали за порогом звук шагов, все подобрались, готовые напасть и учинить самосуд. Дверь с начертанными на ней символами колдуна распахнулась, все возможные орудия, которыми можно было уничтожить дьявольских приспешников, устремились в открытую дверь: арбалеты и скорострелки. Вот тут и начались странности. На пороге служители святого ордена никого не увидели. Кто же тогда открыл дверь?

— Здесь никого, — всё-таки озвучил очевидный факт один из охотников, но для убедительности переступил порог избы. В очаге горел огонь, обстановка была обжитая. — Может, он вернётся? Устроим засаду.

Охотники переглянулись. Четверо шагнули в дом следом за бесстрашным предводителем, практически одновременно незваные гости заметили банку посреди избы, внутри плескалось что-то тёмное. Один из охотников нагнулся и поднял странную находку.

Тор распахнул дверь, громогласно рассмеялся, завидев своевольных козлов, те рисовались, стучали копытами по порогу, глаза горели.

«Довольные», — сразу отметил Одинсон.

— Ну, всё, хватит шуметь, — охотник вышел за порог, стал отламывать кусочки хлеба. — Всё сделали? Молодцы.

Ровно три дня назад Тор и Локи спешно собрались и покинули старую избу, поскольку ожидали очередного нападения. Новое место нашлось довольно быстро, дом был заброшенным, но, на взгляд Локи, даже лучше. Вместо подтопка была большая кирпичная печь с лежанкой, имелся крытый двор, где прежде держали скотину. Рядом и баня, и колодец. Озеро, правда, было в десяти минутах ходьбы, что тоже оказалось по душе колдуну: это могло значить лишь то, что местные не будут ходить мимо дома, скажем, поудить рыбу. Избу со всех четырёх сторон скрывали деревья и кусты.

Братья ещё только обустраивались в новом доме. Каждый занимался своим делом. Надо было заготовить больше дров, всё толком намыть и обустроить, но торопиться им было некуда. Своё новое пристанище они нашли. Увесистые книги колдуна заняли своё место на полке, небольшое количество утвари отправилось под лавку. Много чего они оставили в старом доме, так решил Локи, и Тор не стал с ним спорить. Перед уходом Лафейсон спустился в погреб и выудил оттуда стеклянную банку со странной тёмной жидкостью. Он всё рассматривал что-то внутри и улыбался, а вот охотник ничего, кроме жижи, не видел. Странную банку зеленоглазый чёрт оставил на полу в самом центре избы, подбросил в очаг дров и следом за Тором вышел на улицу.

Тор раздал остатки хлеба, и козлы, довольные похвалой и угощением, немедленно испарились серебристым облаком. Вчера Одинсон впервые дал им задание, и казалось, козлы отлично с ним справились. Перед уходом из старого дома Локи объяснил необходимость переезда: ветер нашептал, что кузнец сообщил охотникам из ордена о колдовской избе, а ведь Одинсон наперёд хотел от него избавиться. Что ж, всему своё время. В этот раз Тор просто дал козлам задание, и они с ним отлично справились. Знал об этом Лафейсон или нет — пока было неизвестно, понравится ему это или вызовет раздражение — пока Тору было неведомо. На самом деле после того загадочного сна, о котором на утро Локи так ничего и не рассказал, колдун пребывал в отличном настроении. Охотнику нравилось наблюдать весёлого Локи, он и смеялся теперь чаще, а мог без причины и намёков просто прикоснуться к нему.