Проклятые вечностью (СИ) - Страница 159

Глядя на противостояние отца и дочери, принцесса изо всех сил пыталась побороть муки совести, захлестнувшие ее сердце, и душевные волнения. Напряженность последних месяцев пошла на спад, а она все не решалась огласить тайну, которую узнала на страницах дневника Элены. Сейчас она испытывала те же чувства, что и Селин. Призрак Изабеллы тенью следовал за ними, ревностью отравляя суждения. Всей душой она хотела ее похоронить, а вместе с ней похоронить и свой постыдный секрет.

– Хорошо розыграно, – слегка улыбнувшись, ответил вампир, выводя принцессу из размышлений. Она так и не смогла найти в себе силы на то, чтобы огласить свой приговор. Да и не знала, чем объяснить столь долгое молчание.

– «Некоторым тайнам суждено было остаться тайнами!» – подумала она, тут же упрекнув себя за подобное малодушие.

– Спасибо! – кивнула Селин.

– Но ты еще пожалеешь о том, что остановила меня, – добавил граф. – Что ты собираешься делать? Куда направишься?

– А что мне еще остается? Вернусь в особняк клана, попытаюсь собрать братьев и сестер, которых война разбросала по свету. Скоро на смену Виктору придет Амелия – так что и для нашего клана начнется новая веха.

– Ты всегда можешь остаться здесь! – произнес вампир, пожав плечами.

– Здесь?! Здесь я чужая! Моя жизнь…моя судьба… моя семья там, – произнесла девушка, иронично усмехнувшись.

– Что ж, тогда прими от меня этот дар в память о тех событиях, что неразрывной нитью связали всех нас, – граф слегка присвистнул и из чернеющего леса вышел огромный черный жеребец, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Байшубар, – подозвал его хозяин.

– Я не могу, – произнесла Селин. – Конь седока не меняет. Это твой…

– Преданный друг, – произнес граф. – Другом станет и тебе.

– Я не…

– Бери, – под уздцы подведя коня к девушке, произнес вампир. Отказываться было неудобно, поэтому робко приняв поводья, девушка вскочила в седло. Тут же подле нее оказался Карл, выразивший желание вместе проделать часть пути.

– Пусть высшие силы хранят Вас в пути, – произнесла принцесса, прильнув к груди графа.

– Мы сохраним себя сами, – отозвалась Селин, направив ретивого жеребца вперед. Глядя на нее растворяющуюся фигуру, Анна не смогла победить собственную совесть, решив воспользоваться последним шансом.

– Я… – девушка подняла глаза на вампира, смотрящего вслед удаляющейся наезднице, – я должна сказать тебе, что была не до конца честна…

– И в чем же? – не отрывая взгляд от дороги, проговорил Владислав, будто не замечая ее душевных волнений.

– Селин…она…

– Да?!

– Я почти уверена в том, что она твоя дочь: твоя и Изабеллы!

– Я знаю, – произнес он таким тоном, будто Анна не сообщила ему ничего важного. Взглянув в томную синеву его сапфировых глаз, принцесса едва не задохнулась от удивления.

– Когда ты… – с негодованием воскликнула она.

– Уже достаточно давно, хотя по меркам бессмертных – это лишь мгновение!

– Как?

– Кровь не знает тайн. После сражения с Мираксисом Селин дала мне вкусить свою кровь, желая вернуть к жизни. Так я увидел ее рождение, смерть Изабеллы, а потом и своей жены, пытавшейся уберечь ребенка во время нападения оборотней. Потом ее нашел деревенский каменщик, взяв в свою семью. Кровь хранит информацию о том, чего Селин не могла запомнить в силу возраста или закрыла в памяти, подсознательно желая оградиться от истины. Так я узнал и о том, что ты знаешь…

– И все это время ты молчал? Почему?

– А что я мог сказать? Правду? Ты думаешь, она нужна кому-то после стольких веков неведения? Она всей душой любит свою погибшую приемную семью, любит свой клан, а мы…ты слышала: мы для нее лишь чужаки! Четыреста лет она жила без меня, думаешь, вмешавшись, я сделаю ее счастливее? Считаешь, что она примет меня с радостью? Нет! Я лишь внесу смуту в ее жизнь, разрушу то, что она считает своим последним прибежищем и успокоением. Она не простит, ибо не готова узнать истину, во всяком случае, сейчас. К тому же, представь, какой опасности подвергнется Селин, если остальным станет известно о нашем кровном родстве! Тот же Виктор, прощение которому она так неистово вымаливала, будет использовать ее, чтобы пытаться манипулировать мной.

– Но она твоя дочь! – произнесла Анна, не веря своим ушам.

– Именно поэтому я промолчал. Селин уже не маленькая девочка, ей не нужна забота отца, ей нужно крепкое плечо мужчины.

– А ты?

– А я буду приглядывать за ней! Останусь другом, который помог в трудной ситуации.

Анна просто не могла поверить услышанному. Как мог добровольно отец отказаться от собственного, пусть и повзрослевшего, ребенка? Почему ни разу не попытался поговорить с Селин? А зная почти болезненное желание графа продолжить свой род, эта мысль и вовсе не укладывалась в голове. Но понимание пришло на удивление быстро, и в памяти восстала притча о суде царя Соломона, заставившая душу проливать немые слезы.

Это был не отказ – это была жертва, на которую сознательно пошел отец, чтобы уберечь собственное дитя. Лучше уж он будет жить с тяжким бременем на сердце, чем истиной погубит собственную дочь. Вампир позволил Селин идти своим путем, позволил ей сделать выбор, четко осознавая, что не сможет все время находиться подле нее, чтобы уберечь от беды. Неведение было ее лучшим защитником, потому граф решил не вмешиваться, не зная наверняка куда их унесет рок событий.

– Ты ведь поэтому пощадил Виктора? Не из-за обещания, данного Селин; не из-за чувства долга перед ней или права первого прошения…ты пощадил его потому, что тебя тронула мольба собственной дочери! Ради нее ты отступился от собственных принципов, от мести, от справедливого возмездия.

– Только не говори об этом никому, я, знаешь ли, дорожу своей репутацией, – усмехнулся вампир, глядя в след удаляющейся всаднице, одной рукой притянув принцессу к себе.

– Раньше я думала, что никогда не смогу сказать тебе этих слов, боялась признаться себе в собственных мыслях, ибо тени предков всегда стояли за моей спиной, а когда их не стало, место духовного палача заняла совесть, пытаясь обратить в вину зарождающиеся чувства, – сражаться с безумством собственных эмоций не было ни сил, ни желания, Анне просто хотелось верить в то, что сегодня все точки будут расставлены. Что она, наконец, сможет получить крылья, много лучше тех, что подарил ей вампир, куда желанней ангельских, те самые, что дает только любовь, а потому молчать больше не могла. Она хотела достичь апогея духовной близости, а для этого нужно было не только чувствовать, но и высказать. – Но сейчас, когда вокруг витает тишина, голос сердца звучит так оглушительно, что противиться ему невозможно!

– Неужели принцесса собирается сделать мне предложение? – весело произнес граф, при этом в его глазах заплясали озорные искорки.

– Да простит меня Бог: я люблю тебя! – почти шепотом сказала она. Подумать только, всего три слова, но сколько смелости ей потребовалось на то, чтобы их произнести. Сколько раз, лежа подле него в кровати, она мысленно повторяла заготовленную речь, но каждый раз глядя в его глаза, печать молчания ложилась на уста. И сейчас, когда решимость ей сопутствовала, она произнесла совсем не то, что хотела, ибо вместо разума говорило ее сердце, а ему чужды были красивые признания. Оно говорило на языке, понятным лишь влюбленным и этого было достаточно.

Подумать только, услышь Дракула эти слова каких-нибудь полгода назад, ответил бы какой-нибудь насмешкой, а сейчас: все изменилось. Все было не так, как раньше. Мир изменился, хотя нет, мир остался прежним – он изменился. Это признание принцессы заставило его очнуться от какого-то сна, приятным бальзамом разливаясь по душе, но в то же время обжигая. Почему? Мужчина застыл в молчаливых раздумьях. И ведь нельзя было назвать его слепцом или глупцом: видел он много, а понимал еще больше, а потому прекрасно знал причины метаморфоз, происходящих с девушкой. Их связь нельзя было назвать мимолетной, она была сильна и нерушима, а посему слова, сорвавшиеся с губ принцессы, неожиданностью не стали, хотя, если сказать откровенно, душевное равновесие пошатнули, ибо одно дело знать и совсем другое – услышать сей деликатный факт! Вот почему Древние наделяли слова такой силой: для умеющего слушать они обладали поистине магическим действием.