Проклятые вечностью (СИ) - Страница 158

Взглянув в ночную высь, охотник увидел несколько падающих звезд, сорвавшихся со своих пьедесталов. То были ангелы, устремившиеся ему навстречу, не сумев дождаться своего предводителя в небесных чертогах.

– Адониэль, Элисандр, – прошептал Гэбриэл, увидев лучезарных Серафимов, молчаливо стоявших на границе святой кладбищенской земли. Как проводники почивших душ, они ждали праведника, дабы указать ему верный путь, который, впрочем, он и сам прекрасно знал. – Мне пора!

– Нет, – в отчаянии вскрикнула Селин, пытаясь прорваться к нему сквозь пелену божественного сияния, но тут же отпряла назад, получив глубокий ожог. Как охотник хотел в последний раз прикоснуться к ее бархатистой коже, как хотел утонуть в глубине ее ласковых глаз, прикоснуться в последнем поцелуе к розам, застывшим на ее губах, но выбор был сделан. Был сделан за них и без их участия столетия назад. Все было предрешено! Мойры перерезали судьбоносную нить, разделив их не только смертью, но и самой сутью.

– Верь: мы еще встретимся! – прошептал Ван Хелсинг, сделав несколько шагов к ней, но увидев ожог, на ее щеке, отпрянул назад.

– Нет! Не встретимся, – прошипела она, выплевывая каждое слово. Горечь, боль, обида, страх разрывали ее душу на части, заставляя задыхаться от безысходности. – Великий архангел видимо позабыл о том, что таким как я не место в райских кущах.

– Когда придет твой черед, я тебе клянусь, что буду с мечом в руках сражаться за твою душу! – проговорил Гэбриэл.

– Видимо у ангелов короткая память, – усмехнулась она. – Небеса карают за неповиновение.

– И вознаграждают за самопожертвование и отвагу! – произнес он, тряхнув каштановыми прядями, которые в теплом сиянии отливали золотом. Ждать дольше было нельзя. Прощание итак затянулось и грозило навлечь на гнев тех, кто ожидал его у райских врат.

– Карл, – произнес охотник, опускаясь на колено перед служителем Господа. – Отпусти меня. – Спотыкаясь, послушник подошел к нему, занеся над головой дрожащую ладонь, как служители Церкви делают, благословляя страждущих.

– Властью, данной мне Святым Престолом, я призываю архангела Рафаила – владыку небесных сфер, открыть райские врата. Пусть огонь святого духа сойдет и вознесет эту душу туда, где она обретет мир и покой.

В то же мгновение яркая вспышка озарила округу, а громовой раскат сотряс небеса, казалось, тысячи звезд сорвались со своих мест, обратив свои взоры к небольшому городку на востоке Европы где, сокрытые от людских глаз, разворачивались события, перевернувшие концепцию привычного мироздания.

– Прощай, – заливаясь слезами, шепнула Селин, упав на колени.

– До свиданья! – бросив последний взгляд на скорбящих товарищей, он расправил могучие крылья, воспарив над миром, оставляя после себя шлейф золотого сияния, которому суждено было несколько дней озарять небеса, вернув в людские сердца светоч надежды. Проследив за ним взглядом, присутствующие с замиранием сердец наблюдали за тем, как в небе родилась еще одна звезда, затмившая светом своих собратьев. Это была звезда архангела Гавриила – последняя, что покидала небеса в рассветный час.

– Он всегда будет с тобой! – проговорила Анна, подходя к поникшей Селин. – Всегда будет с нами. Стоит тебе поднять глаза на небеса, ты увидишь…

– Холодную звезду в ночном небе, – не дав ей договорить, закончила вампирша.

– Нет, – возразил граф, – звезду тысячи солнц, столь яркую, что находись она ближе, испепелила бы своим огнем все живое. – Он не забудет…

– И я буду помнить, – прошептала она. – Что ты планируешь делать дальше? – Селин взглянула на графа, таким пронзительным взглядом, которым порой на него смотрела Изабелла, пытаясь уличить его во лжи. На секунду ему даже сделалось не по себе.

– Вернуть все на свои места. Мираксис заплатил за то, что совершил, но у меня еще осталось несколько неоплаченных счетов.

– Пообещай мне, что не тронешь Виктора! Не будешь пытаться лишить его власти, – произнесла вампирша. – Он совершил ошибку, но кто из нас хотя бы раз в жизни не поддавался соблазну?

– Он принимал участие в убийстве старейшин!

– Но не его рука занесла над ними меч! – не унималась девушка с таким неистовым упрямством, какого граф не ожидал встретить в ней после пережитого.

– Пощади его! Божественный огонь покарал виновных! Я никогда и ни о чем не смела у тебя просить, но сейчас я обращаюсь к тебе, как предводителю нашего сообщества и пользуюсь правом первого прошения, – хватаясь за спасительную веревочку, девушка решилась обратиться к древней традиции, восходящей корнями к самому Каину. С веками она была упразднена и считалась канувшей в лету, но ни один бессметный, принимающий бразды правления, не смел отказать первому ходатайству, если проситель обращал на это внимания.

На этот счет даже существовала легенда: когда первый сын Каина занял престол своего отца, возглавив ряды детей ночи, он решил убрать со своего пути всех соперников. Второе братоубийство во втором поколении падших – большего позора и представить себе было нельзя. Тогда Юскюдара – жена последнего, решила хитростью защитить милых ее сердцу сородичей от тирании мужа. Представ пред троном, наложившего вето на мольбу о пощаде, супруга, она попросила у него сущую безделицу: на один земной час сделать ее полновластной королевой проклятых. Позабавленный этой просьбой, мужчина согласился, не раздумывая, вверил жене корону. Первым и единственным приказом она отправила его в заточение, сделав первым узником Ониксового замка. Ее хитрость и мудрость прошли сквозь века, но сама она, не сумев вынести разлуки с горячо любимым супругом, отправилась за ним следом, наложив ограничения на право первого прошения. С того самого дня ни одна душа не могла первой просьбой лишить старейшину короны. Таков был непреложный закон. Эта история стала своего рода символом любви и долга среди обитателей ночи. Памятуя о нем, Дракула едва сумел сдержать улыбку, выступившую на его лице.

– «Хитро придумано!» – подумал он про себя, но решения своего не изменил.

– Он мой наставник, старейшина нашего клана. Он…

– Нет, – отрезал вампир тоном, не терпящим возражений. – Сокрыв это втайне, я стану его пособником!

– И все же, тебе придется это сделать, – сверкнув глазами, произнесла Селин. – Как ты сам только что сказал: долг платежом красен. Пора и мне взыскать свои.

– О чем ты? – удивленно приподняв бровь, произнес граф.

– О том, что если бы я не помогла вам избежать серебряной тюрьмы, вы бы сегодня не праздновали победу. Тогда я предупреждала тебя, что потребую оплаты. Час пробил: три жизни за одну – вполне справедливо! Или твое слово ничего не стоит?

В этот момент глаза Дракулы вспыхнули таким пугающим гневом, что у Селин задрожали поджилки, но она выдержала этот зрительный бой: не увела взгляд, не пошатнулась в своей уверенности. Это вызывало одновременно и злость, и уважение. Если бы вампир мог приручить ангельский огонь, вся бы округа превратилась в выжженную пустошь. Сейчас он боролся не только с Селин и ее упрямством, он боролся сам с собой: его слово было крепче алмаза, но и ненависть, бушевавшая в его душе, не знала себе равных.

– Любая война должна когда-нибудь закончиться, – продолжила вампирша, чувствуя, что камень пошатнулся. – Почему бы ей не закончиться сейчас? Не ты ли говорил, что судьба вынесет свой приговор, сама занесет меч и исполнит должное. Расплата найдет его, точно так же, как найдет любого из нас.

– Когда-нибудь ты пожалеешь о том, что защищала его с таким рвением? – прорычал вампир.

– Возможно! – согласилась Селин. – Но не сегодня…

– Почему? – подойдя к ней, произнес граф.

– Потому что он спас меня, даровал мне вторую жизнь и новую семью. Он был моим наставником, моим другом, он стал для меня отцом, которого я потеряла во время нападения оборотней и защитником, который встал между беззащитной девчонкой и диким зверем. Спасая его сейчас, я возвращаю долг.

С каждым произнесенным словом, брови Владислава хмурились сильнее, образовав на лбу глубокую морщинку, придавшую его лицу суровое выражение. Но стоило взглянуть на Анну, как становилось ясно, что душевная борьба вампира была лишь верхушкой айсберга.