Проклятые вечностью (СИ) - Страница 140

– Что? – в один голос проговорили мужчины.

– То ли шорох, то ли голоса! Внизу… – прислушиваясь, проговорила она.

– Анна! – воскликнул Ван Хелсинг, пускаясь по коридору.

– Да ты не стесняйся, Гэбриэл, – саркастично заметил граф, придерживая его за плечо. – Неизвестно с какой древней силой мы столкнемся в этих стенах. Так что кричи громче – предупреди их о нашем приближении!

Охотник сверкнул глазами, но спорить не решился. В последнее время все их разговоры переходили в непрекращающиеся споры, но в то же время Гэбриэл уже не мог отрицать, что былая дружба, довлеющая над ними вполне осязаемым ореолом, против воли давала о себе знать, пробуждая былое понимание. Иногда Ван Хелсингу начинало казаться, что за их плечами не стоял груз предательства, не было столетий, проведенных в забвении – вопреки всему они оставались добрыми товарищами и братьями по оружию. Это заставляло какое-то чувство… гордости… наполнить его сердце.

А вот у Анны не было времени на подобные размышления. Оказавшись в одиночестве запертой в стенах божественной тюрьмы, девушка отчаянно пыталась найти выход. Метаясь из одного коридора в другой, девушка то и дело натыкалась на камеры раскаяния, в которых томились несчастные души. Они уже успели подняться по огненной лестнице и теперь молчаливо ожидали, пока Создатель откроет для них небесные врата. И не было ничего страшнее этого ожидания, ведь оно тянулось веками, будто мало было праведного огня, выжигавшего не только грехи, но и душу.

Проведя несколько часов в скитаниях, девушка поняла, что окончательно заблудилась. Все коридоры Чистилища были на одно лицо. Несколько раз она уходила в противоположные ответвления, но неизбежно возвращалась к огромному залу с кустарным фонтаном посередине, ставшего своего рода местом паломничества узников этой обители. Все они были молчаливы и погружены в свои мысли, черпая золотистую воду в небольшие чарки, не обращая на «живую» гостью никакого внимания, они выстраивались в очередь, чтобы утолить свою жажду. Наблюдая за их стройными движениями, принцесса с любопытством отмечала перемены в ликах несчастных: одного глотка живительной влаги было достаточно для того, чтобы скорбь на их лицах сменилась блаженством. Это было истинным волшебством. В какой-то момент времени девушке захотелось кинуться с головой в это божественную жидкость, оставить за спиной все свои невзгоды, но какая-то неведомая сила останавливала ее.

Разум отчаянно твердил о том, что за столь сильную магию придется заплатить слишком высокую цену, а память воскрешала в сознании древние легенды, где говорилось о преломлении пищи в обители мертвых.

– Персефона осмелилась пригубить яблоко в царстве Аида, заплатив за это заточением. Я не могу… не должна этого делать, – произнесла она самой себе.

Окончательно отчаявшись найти выход, Анна обреченно осела на небольшой скамье в глубине алькова, обхватив голову руками. Рассудив, что товарищи будут ее искать, она решила не покидать этого пристанища, чтобы не разминуться с ними. Сколько часов она просидела в этом обреченном безмолвии? Сколько объятых мукой лиц встретила за это время? Для нее все это слилось в единое полотно скорби, застывшее перед глазами.

– Анна! Быть не может! – принцесса подняла заплаканные глаза и застыла в удивлении и страхе. Случилось то, чего она боялась больше всего на свете: больше адских мук, больше смерти.

– Вэлкан! – одними губами прошептала она, не в силах подняться на ноги. Храбрость отказала ей, как, впрочем, и здравый смысл. Она хотела кинуться в объятия брата, прильнуть к его груди, но все ее тело будто налилось свинцом. Как? Как она расскажет ему о том, что с ней произошло? Что сделают близкие, узнав о глубине ее падения. Она не только приняла в дар бессмертие из рук злейшего врага, она разделила с ним ложе, испила с ним кровь, подарила ему свое сердце и душу. Никогда ей не отмыться от этого позора, никогда они не поймут ее.

– Анна, я так рад, – подхватывая девушку на руки, произнес брат. – А отец, он тоже обрадуется!

– Вэлкан! – прохрипела Анна, пытаясь его остановить, но слова застыли на ее губах.

– Скажи, мы свободны от клятвы? – с надеждой в голосе произнес юноша.

– Вэлкан, я… – она опустила голову, заливаясь слезами. – Я не смогла его убить! – Радость в глазах брата мгновенно потухла, сменившись смирением.

– Ты умерла до того… – он перешел практически на шепот, ибо последних слов Анна разобрать не смогла. Между ними воцарилось тяжелое молчание. Не думала принцесса, что когда-нибудь ей придется испытать подобные чувства с самым близким когда-то человеком. – Это ничего! – произнес он, более спокойно. – Пойдем, отец будет рад встрече с тобой.

Ухватив ее за руку, юноша увлек Анну за собой. Видимо, каждый, прошедший по пути раскаяния, знал лабиринты Чистилища, как свои пять пальцев. Они достаточно долго поднимались, пока не вышли на бескрайние просторы подземного царства. Это была своего рода граница, отделявшая край покаяния и чертоги ожидания широкой золотистой рекой.

Эти два мира отличались друг от друга, как огонь и вода. Один не многим разнился с адской бездной, другой, был преддверием рая, где очистившиеся души пребывали в вечном блаженстве, пока ангелы не призывали их на небеса. Узнав, что паромщик уже перевез ее семью на противоположный берег, где они ожидали последнюю представительницу их рода, Анна облегченно выдохнула.

– Как ты нашел меня? – произнесла Анна, заходя в ладью вместе с братом, который кинул в руки паромщика несколько золотых монет.

– Скажем так, нам отправили весточку с небес! – ехидно ухмыльнулся Вэлкан, глядя на нее.

– Кто? – не унималась Анна.

– Один из ангелов!

– Ангелов?! Адониэль! Это ловушка! – прокричала она, пытаясь спрыгнуть за борт, но юноша ее удержал.

– Анна, успокойся.

– Ты не понимаешь! Это ловушка! Он хочет убить нас! Я должна остаться там! – девушка указала рукой на противоположный берег.

– Это невозможно! Без позволения небес ты не можешь пересечь Лету! О чем ты говоришь? Что за ловушка?

Анна понимала, что у нее не получится сохранить в тайне свое обращение, но, как ни пыталась подготовиться к разговору, упорядочить свои мысли и прокрутить в голове грядущий разговор, слова застывали на ее губах. Сейчас она не была готова ему это объяснить.

– Лету? – рассеянно переспросила она, глядя на противоположный берег, где в очереди к лодке паромщика столпились десятки душ.

– Лета – река забвения, протекающая в подземном царстве. Тот, кто изопьёт ее священных вод, забывает былое и переходит в новую сферу бытия, – пояснил Вэлкан.

– Я думала, что это лишь бабушкины сказки! – задумчиво произнесла принцесса. – Скажи, клятва Валерия правдива? Мы будем гнить в Чистилище до скончания времен, неся крест нарушенных обетов.

На мгновение Вэлкан застыл, обдумывая ее вопрос. Хоть он и был ярым охотником на нечисть, но полностью не разделял взглядов своего отца и их предков. А тайны Чистилища, открывшиеся ему за это время, окончательно укрепили его уверенность в своей правоте.

– Не думаю, что это так! Многих держат в Чистилище не неисполненные обеты, а нежелание проститься с прошлым. Многие, искупив свои грехи, добровольно остаются в Чистилище, продолжая самобичевание, другие же, просто ожидают открытия райских врат.

– А наши предки? – с душевным волнением произнесла Анна.

– Все по-разному. Первые поколения, уставшие от бесконечного покаяния, испили воды из Леты и теперь ожидают открытия врат, они искупили свои грехи, а наш отец… – Вэлкан на мгновение замолчал, обдумывая свои слова.

– А отец?!

– Он ждал тебя! Не желал отказаться от памяти, ожидая, когда ангельские трубы возвестят о падении сына Люцифера, – проговорил юноша.

– А я так подвела его, – произнесла она, чувствуя, как слезы наворачиваются на глазах.

– Не кори себя за это, – произнес мужчина. – Господь милостив, он дарует прощение всем нам! Я в этом уверен. Нужно еще немного подождать.