Проклятые вечностью (СИ) - Страница 139

– Что ж, тогда не стоит терять время! – произнесла Селин. – Мы должны покинуть его вотчину до того, как он вернется обратно.

– Полностью согласен, – проходя сквозь расщелину в горе, произнес граф, теряясь в нескончаемых лабиринтах Чистилища. Остальным не осталось ничего большего, как последовать за ним.

Петляя по бесконечным лабиринтам этой обители, они медленно поднимались к вершине священной горы, то и дело наталкиваясь на небольшие камеры, в которых томились грешники. Ни Анна, ни Дракула, ни даже Ван Хелсинг, не могли себе представить, что пристанище кающихся немногим будет отличаться от обычной тюрьмы. Более того, осматривая длинные коридоры, граф находил некое сходство с казематами Османов, которые стали его «домом» на долгие годы. Те же влажные, поросшие плесенью стены; тот же тлен, пропитавший каждый уголок. Видимо, для познавших жизнь в заточении особой разницы не было. Однако они не могли не заметить, что поднимаясь выше и воздух, и условия становились более сносными. По всей видимости, принцип был тот же, что и у огненной лестницы: от тяжести грехов и степени раскаяния зависело то, какие «хоромы» будут отведены несчастным.

– Нужно передохнуть, – прислонившись к стене, проговорила Анна. После жара ангельской тропы прикосновения к холодному камню казались высшей благодатью. Прохлада отрезвляла, будто придавая сил, хотя в действительности это были лишь игры разума, пытавшегося даже здесь найти надежду.

– Она права, – сбрасывая арбалет и дорожную сумку на пол, поддержал охотник. Селин молча опустилась подле принцессы, стараясь не смотреть на Ван Хелсинга.

Бродя по чертогам своего разума, девушка то и дело находила свидетельства того, что охотник воздвиг меж ними Великую стену недосказанности. Пережитые горести не сделали их ближе, а точнее, не сроднили их души, ибо Селин чувствовала готовность Гэбриэла отдать за нее жизнь, но не могла переступить черту, за которой крылись его истинные чувства. Казалось, что рядом с ними находилась лишь телесная оболочка легендарного небесного воина, а мысли последнего унеслись далеко, оставив подле них лишь тень. Это сводило с ума!

Из размышлений ее вывел душераздирающий крик Анны, которая по неосторожности слишком сильно надавила на какую-то из каменных плит, приведшую в движение механизм, открывший потайную дверь. Все бы ничего, но последствия были плачевными: не удержав равновесие, принцесса рухнула вглубь черной бездны, а проход закрылся ей вослед. Ни по одному разу они ощупали стену, пытаясь отыскать заветный рычаг, но ни одна попытка успехом не увенчалась. Будто какая-то неведомая сила открыла и закрыла портал, не оставив после себя даже следа.

– Нужно двигаться дальше! – после некоторых раздумий, проговорил вампир.

– Ты шутишь? – с негодованием прошипел охотник. – Анна…

– Будет двигаться вперед, точно так же, как и мы. Мы найдем ее, но, находясь здесь, мы только теряем время, облегчая задачу тем, кого отправят на наши поиски. Если ты не забыл, мы не совсем честно прошли по стезе раскаяния!

– Мы?! – воскликнул Ван Хелсинг. – Мы выстрадали каждый свой грех, а вот ты…

– Прекратите, разве вы не понимаете, что ссоры между вами на руку нашим врагам, а их с каждым днем становится все больше. Мы не сможем одновременно воевать с раем и адом. Они уничтожат нас.

– Если только не схлестнутся друг с другом, – задумчиво произнес вампир.

– О чем ты говоришь? – поинтересовалась Селин, глядя на Дракулу.

– Мне нужно подумать… пойдем…

Они прошли по широкому коридору, условно разделявшему чистилище пополам. Поднявшись на несколько ярусов, путники решили, несмотря на опасность, оставлять путеводные метки, на тот случай если Анна пойдет вслед за ними. Несколько часов прошли в мучительных блужданиях. Несколько раз они наталкивались на заполненные душами камеры, несколько раз возвращались к исходной точке их путешествия. Казалось, гора была построена таким образом, что лишь спустя вечность для очистившихся душ открывался истинный путь на небеса.

Шли преимущественно в молчании, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, но в минуты, когда тишина становилась невыносимой, они решались на короткий, ничего не значивший разговор. Пока вампир не озвучил мысли, терзавшие не только его разум.

– Итак, Гэбриэл, удовлетвори мое любопытство!

– Что еще?

– Какие темные делишки связывали тебя с Люцифером, что ты не побоялся запятнать свои крылышки? Я слышал слова серафима…

– Не принимай всерьез речи Адониэля, он не понимает половины того, о чем говорит.

– И все же, нет дыма без огня!

– Адониэль считает меня клятвопреступником, стоявшим на грани мятежа во время небесной битвы.

– А это было не так? – ехидно заметил граф, сверкнув глазами.

– Нет, не так, – с выдохом сказал охотник. – До последнего я пытался урегулировать этот конфликт, примирить Отца и Брата.

– Нет ничего страшнее, чем оказаться между двух огней, – произнесла Селин, положив руку ему на плечо.

– Да, – кивнул он. – Я любил брата, до мятежа бывшего примером для каждого из нас; любил Отца, подарившего нам жизнь; любил небеса и землю. До последнего я верил в возможность спасения, а когда надежда умерла, встал на сторону Создателя. Клятвопреступник? Возможно. За свою жизнь мы даем столько клятв: защищать небеса, защищать власть Господа не земле, защищать слабых и невинных, почитать отца и старшего брата, не поддаваться тщеславию и страстям, возлюбить ближних своих, подставить при ударе другую щеку. Я дал столько клятв, но как их все исполнить? Какой путь избрать, если Брат восстает против Отца? Что делать, если люди отступаются от веры? Как поступить, если земля восстает против небес? Слишком много обязательств – как ни старайся, а какое-то обещание обязательно нарушишь. Это был мой грех, мой рок! Природа ангела – слепое подчинение. Я не смог…

– Ты ни в чем не виноват! – произнесла Селин, до глубины души тронутая этим признанием. Теперь она понимала спасительную силу забвения. Не имея воспоминаний, не зная своего предназначения, охотник не испытывал этого гнетущего чувства вины, не корил себя за неспособность повлиять на события высшего порядка, а теперь он был сломлен – разрывался между своими ипостасями и своими прегрешениями. Тысячелетний груз памяти, перемешавшись с человеческими эмоциями, создал некое подобие бомбы замедленного действия, которая накалялась с каждым мгновением. Взрыв был неизбежен, вопрос лишь в том, когда он произойдет.

– Может, и не виноват, но почему тогда я не знаю покоя с тех пор, как ко мне вернулась память? – вопрошая сам себя, проговорил он.

– Потому что ты продолжаешь думать о том, чего не в состоянии изменить. Прелесть прошлого в том, что оно прошло. Каким бы счастливым или несчастным оно ни было – отпусти, иначе потеряешь будущее, – отозвался граф. Вампир прекрасно понимал охотника, ибо сам прошел по этому пути, но судьба такова, что каждое решение люди должны принимать самостоятельно.

– Те события стали истоком сомнений – именно тогда Отец и братья усомнились во мне. Именно поэтому меня отправили в тысячелетнюю ссылку на землю. Я по-прежнему был предводителем небесной рати, приближенным к Создателю, любимым им, но в то же время, я не мог избавиться от чувства, что он не доверяет мне. С этого и начались мои невзгоды.

– Подумать только, – фыркнул граф, – архангелы тоже страдают от недостатка веры. Если верить Писанию, все твои проблемы как раз оттого, что усомнился ты. Ах, эта вечная проблема выбора! Вот почему я избрал темную сторону, здесь нет сожалений и угрызений совести. По меркам Творца ты принял верное решение, но твои душевные метания и размышления о том, «а что было бы, если…» привели тебя на путь, по которому ты шагаешь сейчас. Здесь работает принцип снежного кома: одна ошибка налипает на другую и так до бесконечности.

– Меня поражает твоя способность переворачивать все вверх дном.

– Просто мне милее упадок! – ухмыльнулся вампир.

– Тише! – оборвала их тираду Селин. – Вы слышите?