Проклятие красной земли (СИ) - Страница 9

Кажется, что все вверх дном.

— Вы это видите? — спрашивает Вилма, указывая на черное нечто.

Хелен прослеживает взглядом. Застывает.

Значит, видит.

— Это ведь не плесень?

Вилма пожимает плечами.

— Если и плесень, то мне такая точно не известна.

Хелен ставит корзинку с парой бутылок парного молока и яйцами на стол. Опасливо приближается к Вилме. Вглядывается в нечто вместе с ней. Хмурится, за счет чего визуально стареет еще лет на десять.

— Что оно делает? — спрашивает Хелен.

— Понятия не имею, — честно отвечает Вилма.

— Надо это убрать.

Вилма согласно кивает. И наблюдает за тем, как Хелен начинает суетиться на ее кухне. Достает откуда-то метелку, подтягивает ближе к черному нечто табурет. Тянется к нечто метелкой.

Метелка застревает в нем, будто в чем-то липком. Хелен что-то шипит сквозь зубы, пытаясь смахивать.

— Что же это, — выдыхает она. — Не оторвать.

Нечто вдруг расходится в разные стороны и резко втягивает в себя метелку. Хелен едва успевает отдернуть руку и податься назад. Вилма же бросается к ней, чтобы не позволить рухнуть с табуретки.

Метелка исчезает. Нечто успокаивается.

Вилме же, кажется, спокойствие больше не будет даже сниться.

Камушки в окно Соломона Вилма кидает с привычной прицельной точностью. Запрокидывает голову, дожидается, когда тот высунется, чтобы показать свое недовольное лицо.

И Соломон высовывается.

— Просил же так не делать, — говорит он.

Просил, да. Говорил, что так она в какой-то момент привлечет внимание его матери. С самого детства просил. С тех самых моментов, когда Вилма и начала так делать. Тронула ли ее эта просьба? Нет, совершенно нет.

Ну привлечет внимание и привлечет. Делов-то. Будто у шерифа не может быть каких-то срочных дел с мэром.

И что, что не через парадную дверь.

— Гулять выходи, ворчун, — Вилма совершенно игнорирует это самое ворчание Соломона.

Оно слишком привычное.

— Ночь на дворе, — замечает очевидное Соломон. — Тебе не кажется, что это уже немного несолидно? Могла бы просто зайти.

Нет, не могла бы.

Она и домой отправляться не хочет. Нечто там это. Неприятное. Как скоро оно дорастет, например, до ее спальни? Пожалуй, безопаснее находиться подальше от дома. Пока руки не дойдут и до него.

Вилма могла бы отправиться ночевать в управление шерифа, но…

— Ты же не оставишь хрупкую женщину посреди ночи одну? Да еще и в столь неспокойное время.

Соломон чуть склоняет голову набок.

— Это ты-то хрупкая?

— Эй.

Он тяжело вздыхает.

— Сейчас спущусь, — обреченно сообщает он.

И возится, конечно, слишком долго. Разве что, в отличие от тех самых детских лет выходит, как приличный взрослый человек, через дверь, а не пытается неловко спускаться из окна.

Правда, через заднюю дверь, а не парадную. Но это уже выглядит как некоторый прогресс.

Соломон сгибает руку в локте, подставляя его Вилме. Она за этот локоть цепляется. И сама же направляет подальше от жилых домов. Не потому что не хочет с ним как-то светиться. А потому что в принципе не хочет ни с кем больше пересекаться. Ей, вообще-то, не слишком нравится постоянное общество других людей, особенно случайных.

Соломон же — это другое.

— Портал, кстати, открылся в амбаре рядом с конюшней, — рассказывает Вилма. — Лентяй ты.

— Это не я лентяй, это магический разрыв очень мощный, — замечает Соломон.

— Закари Блэк пообещал закрыть его насовсем.

— Закари Блэк тебе может что угодно пообещать, хоть звезду с неба. Но это не значит, что его обещания выполнимы.

А то Вилма не понимает.

— Да, тебе-то никогда не приходило в голову пообещать звезду с неба, — усмехается она.

И запрокидывает голову. Звезды, которыми прямо сейчас усыпано небо, очень красивые.

— Если бы это было выполнимо…

— Ты бы все равно поленился.

Соломон не отвечает. Вилму это вполне устраивает.

Отправляться к индейцам все равно приходится. Вместе с Бернадетт и Хесусом Вилма выезжает с раннего утра.

— Навестим их формально, — говорит она, сравнявшись с Хесусом, в котором ей видится немного больше здравомыслия, чем в Бернадетт. — Ничего не предъявляем, просто расспрашиваем.

— Думаю, можно спрашивать, не пострадали ли они, — замечает Хесус.

— Верно, — кивает Вилма. — Это верно.

Мол, рассматриваем индейцев как жертв, а не как потенциальную причину возникновения торнадо. Пускай сама Вилма не особенно верит в то, что индейцы стали бы что-то такое делать. Но ведь и фактор случайности нельзя исключать, верно?

Если кто-то что-то знает, возможно, получится это понять. Просто понаблюдав. А не бросаться с вилами, как предлагали себе некоторые.

— Но что, если они действительно?.. — начинает Бернадетт.

Она округляет свои и без того большие глаза.

— Действительно что, Дотти? — устало спрашивает Вилма. — В городе достаточно людей, которые знают, куда мы отправились. Мы в безопасности.

В прериях никогда не бываешь в безопасности, но наивную голову Бернадетт этим забивать не стоит. Вилма только переглядывается с более понятливым Хесусом. И молчаливо ему кивает, словно обменивается мысленными тяжелыми вздохами.

И как Вилму вообще угораздило в это впутаться.

Они доезжают до нынешней ставки индейцев, обычно перемещающейся по прериям в округе. Спускаются с лошадей. Навстречу им выходит молодая женщина в племенном одеянии. Смотрит она чересчур внимательно.

— Мы пришли с миром, — говорит Вилма.

— Ваше понятие мира нечасто бывает схожим с нашим, — замечает женщина.

Вилма, кажется, видела ее в городе. Время от времени та появлялась вместе с Андервудом. Может, родственница, может, подружка, черт их там разберет. Вилма по-деловому протягивает ей руку.