Проклятие красной земли (СИ) - Страница 7

С Саломеей надо провести обстоятельный разговор. И упомянуть, что либо она выходит замуж, либо заканчивает бегать к своему обездоленному любовнику.

Соломон до поры до времени может быть крайне понимающим. Но даже он бы не хотел воспитывать беспризорного ребенка, которого неосмотрительная сестра может нажить.

Куда ни посмотри, сплошные трудности. Соломон натягивает на голову цилиндр и выходит из дома, готовясь воевать с их городом. Пока что Форт-Уэйн в этой схватке выигрывает.

Но Соломон с ним обязательно еще потягается.

Воскресную мессу Соломон никогда не пропускает. Как мэр, он обязан подавать горожанам пример и являть собой почти что христианскую добродетель. Вот только Соломон — маг, и выслушивая притчи проповедника Камски, в которых тот утрированно порицает магию, он едва удерживается от долгого зевка.

Поразительно, конечно, как в Оклахоме, где каждый угол фонит энергетическим источником, жители так истово выступают против всяческих проявлений магии.

— После мессы я собираюсь прогуляться с Каролиной, — быстро говорит Саломея на ухо Соломону и тут же под внимательным взглядом матери возвращается к Библии.

— С Каролиной Дженнер? — едва заметно выдыхает Соломон и надеется, что его не хватит удар прямо здесь.

Его сестра завела дружбу с городской куртизанкой. Только этого не хватало. Ладно городские пересуды, они всегда будут виться вокруг пристойных девиц. Но чему Каролина может научить Саломею? Соломону даже плохо становится, когда он вспоминает самые интересные таланты Каролины.

О которых он, разумеется, только наслышан. Лично никогда не сталкивался.

— С ней самой, — легко подтверждает Саломея и вдруг так проникновенно зачитывает pater noster, что проняло бы даже Соломона, если бы он не знал о коварстве собственной сестры.

Она ведь ставит его сейчас в известность, чтобы начисто лишить выбора. Потому что мать обязательно поинтересуется, куда в очередной раз делась Саломея, и Соломону придется выдумывать очередную занимательную историю, в которой его сестра обучается счетному делу у секретарши Соломона.

— Прекратите вести себя как дети, — почти что шипит мать, когда перешептывания Соломона и Саломеи начинают долетать до нее все чаще. — Пропустите самые важные слова в речи пастора.

Но Соломон знает, что мать это несерьезно. Никто из магов не воспринимает проповедника Камски как реального лидера мнений. Он всего лишь удобный человек, к которому горожане прибегают за помощью. А еще делец, выстроивший неплохую ферму за Форт-Уэйном, на которой заправляет его дочь и ухаживает за лошадьми местных ковбоев.

— Если я еще раз увижу тебя рядом с этим Сэмюэлем…

— Ох, Соломон, мне уже скучно, — тут же перебивает Саломея и с ложной скромностью опускает глаза, когда к ним поворачивается проповедник. — Не превращайся в нашу мать.

Соломон оказывается оскорбленным до глубины души. Потому что никто в его семье, где он — единственный мужчина, не воспринимает его мнение. И еще потому что Саломея достигла того уровня нахальства, чтобы попрекать Соломона его же заботливостью.

Сестре все сходит с рук только из-за того, что Соломон ее любит. И может в любой момент дернуть бесполезных помощников Вилмы перевернуть лавку Сэмюэля Вонга вверх дном. Где-то под прилавком, возможно, и отыщется Саломея.

Пастор Камски пунктуально заканчивает свою проповедь и, перед тем как отойти от трибуны, просит горожан не расходиться.

— Наш мэр хочет обратиться к вам в связи с произошедшей трагедией, — заунывно произносит он и уступает место Соломону.

Который с не менее печальным лицом старается предстать перед жителями своего города.

В свое время Соломона выбрали случайно. Такие решения принимает городская администрация открытым голосованием, и Соломон показался семьям достаточно рассудительным человеком, который сможет выдержать необходимый баланс. Попросту говоря, нужен был козел отпущения, который не станет возмущаться и будет тянуть этот воз без лишних нареканий.

Соломону даже не потребовалось проявлять свою вялую амбициозность, пока он без особых усилий взбирался на высший городской пост. И вот, спустя пять лет в должности, Соломон невероятно о своем решении сожалеет, потому что он по рукам скован общественным мнением и навязанной моралью.

— От лица администрации Форт-Уэйна я бы хотел принести свои сожаления из-за случившегося, — официально начинает Соломон, прокашливаясь. — Мы приложим все усилия, чтобы в кратчайшие сроки восстановить наш прекрасный город и… исправить все недоразумения.

Говорить вслух о магии разрешено, но не в церкви же. Тут люди молятся и надеются, что однажды магическая проказа будет стерта с их континента так же, как она исчезла из прародительницы Европы. Вот только в Старом свете поработала Инквизиция. Она до сих пор крайне бдительно присматривает за порядком, вынуждая оставшиеся магические семьи вести почти что затворническую жизнь или эмигрировать в захудалую Америку.

— Сэр, так ведь не надо оправдываться, — первым подает голос один из горожан, просовывая в рот жевательный табак. — Прикажите нам взять вилы и войной пойти на индейцев, мы лихо научим их подчиняться правилам.

— Дело говорит, точно! — единогласно раздается со всех сторон.

Вот только этого не хватало. Соломон не в силах справится с одной Флорой Рэглан, которая стремится обвинить ни в чем не повинные племена, а тут целый Форт-Уэйн горит жаждой отмщения.

Дела плохи.

— Уверяю вас, — громогласно заявляет Соломон, пытаясь отвлечь жителей от их неверных домыслов. — Племена коренных жителей тут абсолютно не при чем. Торнадо явилось нам стихийно и затронуло источники магии вблизи города, отсюда и такая разрушительная сила.

— Снять с них скальп! — раздается с церковной галерки.

И толпа невиданным шумом вдруг поддерживает призыв к насилию. Мирные лозунги Соломона тонут неуслышанными.

И он в полном отчаянии сталкивается взглядами с Вилмой, застывшей у входа в церковь. «Помоги», — одними губами шепчет Соломон, прекрасно зная, что Вилма его поймет.

И крепко усмехнувшись, не допустит в городе разгула жестокости.

Хоть кто-то этот город держит железной рукой.

Кто-то, кто не Соломон.

Беспорядки Вилме не нравятся. Она привыкает к жизни в спокойном городке, в котором толком ничего не происходит. Где точно не возможны попытки горожан воззвать к линчеванию несчастных индейцев. Которые, на самом-то деле, тоже ничего никому не делают. Даже толком не лезут в Форт-Уэйн.

Скорее наоборот — некоторые горожане не дураки опорочить честь несчастных индейских девушек. Как вот, к примеру, почивший Андервуд, оставивший после себя полукровку-бастарда Сиэтла.