Проклятие красной земли (СИ) - Страница 3

Та стоит, недовольно сложив руки на груди.

— Не знаю. Расследования? Помощи, в конце-то концов?

— Могу предложить только вывезти его в прерии и пугать там койотов, — пожимает плечами Вилма. — Такие… вещи не входят в мою компетенцию.

Задачи шерифа — следить за порядком. Но не магическим.

— Может, к индейцам обратиться? — тихо спрашивает Каролину одна из девчонок, принадлежащих к древнейшей профессии.

О том, что индейцы в салун временами захаживают (в основном черными ходами), Вилме прекрасно известно. Кто-то из местных пьянчуг как-то даже просил ее с этим разобраться. Да только, заглядывая к девицам понятной профессии, те не творят никакого зла. Как бы к ним не относились местные жители. Поэтому Вилма предпочитает закрывать на это глаза.

Но вот не хватало еще, чтобы индейцы разбирались с местными проблемами. Пускай они и дальше практикуют где-то в прериях свою магию. В прериях, не в городе. Здесь и так хватает своих особенных.

Вилма осматривается.

— Одеяло мне принесите какое-нибудь, — просит она.

Надо хотя бы накрыть этот рояль чем-то, что приглушит звук. А потом действительно найти кого-то, кто поможет девицам вывезти озверевший инструмент подальше. Что еще с этим делать, Вилма не представляет.

Одна из девушек приносит ей тонкое одеяло. Вилма набрасывает его на рояль.

И тот вдруг затихает. Совсем.

— Проблема решена, — заявляет Вилма.

Каролина подходит к роялю. Поднимает одеяло. Рояль снова начинает издавать звуки. Но замолкает, стоит одеяло опустить.

— Ну, будете говорить, что у вас здесь последнее достижение науки, — предлагает Вилма, встречаясь взглядом с недовольной таким исходом Каролиной. — Самоиграющий рояль.

Все-таки это не самая большая проблема Форт-Уэйна.

— Это что? — спрашивает Вилма, глядя на нечто, напоминающее дыру в самом пространстве, которая еще и рассекается искрами изнутри.

Конюх, внутри конюшни которого это нечто и образовывается, смотрит на Вилму так, будто это она должна ему объяснить.

— Туда если кинуть что-то, оно пропадет, — нелепо поясняет конюх.

— Так, может, не надо туда ничего кидать? — спрашивает Вилма.

Во взгляде конюха и вовсе оседает откровенная обида. Вилму это совсем не трогает. Она за день уже стольких горожан обошла, что просто не выдерживает. И у каждого обязательно находится что-то странное, что в этой странности может посоревноваться с остальными.

Дыра в пространстве, например, точно перевешивает самопроизвольно играющий рояль в салуне.

— Надо с этим что-то сделать, — говорит конюх, пока Вилма просто всматривается в искрящуюся дыру.

— Согласна, — кивает она.

Вот только что она может сделать? Максимум — попытаться достучаться до городской администрации. Там точно есть люди, сведущие в магии. Даже если усиленно делают вид, будто это не так и, вообще-то, все это ересь, занесенная индейцами, а не завезенная ими самими из Старого Света.

— А давайте что-нибудь туда кинем, — предлагает Бернадетт, вместе с которой Вилма и прибывает к конюху.

— Сама, может, туда шагнешь? — спрашивает Вилма.

— Нет, но ведь если есть вход, значит, должен быть и выход, — замечает Бернадетт. — Если мы что-то туда кинем… Что-то, что запоминается, а потом вдруг наткнемся на это где-то в городе, то…

Вилма шагает к ней, срывает с ее головы шляпу, совершенно непрофессионально украшенную какой-то брошкой вместо полицейской звездочки. И пока Бернадетт не успевает среагировать, бросает эту шляпу в дыру.

— Найдешь — скажешь, — предлагает ей Вилма.

И направляется в сторону выхода из конюшни. Потому что ей тут больше совсем нечего делать.

Вилма запрокидывает голову, чтобы посмотреть, что за ерунда такая собирается под потолком ее кухни.

Нечто черное, вязкое и необъяснимое разрастается в углу. Не напоминает плесень, не выглядит, как рой насекомых. При этом притягивает взгляд и словно в целом манит к себе.

Вилма вздыхает.

— Нет, еще и с тобой я разбираться не буду, — произносит она, упирая в черное нечто указательный палец. — Даже если ты решишь меня сожрать.

Даже если нечто решит ее сожрать, она, кажется, будет этому только рада — настолько изматывающими выходят последние дни. Она буквально сбивается с ног, отправляясь на каждый странный вызов. Добавлять к списку проблем еще и свой собственный дом ей точно не хочется.

Ну есть оно и есть. Как-нибудь само рассосется.

Вилма наливает себе в кружку виски, еще раз смотрит на черное нечто в углу. А затем выходит из кухни, закрывая дверь и оставляя все как есть.

К черту, к черту.

— Моя хорошая, если ты думаешь, что я не знаю, где господин Ротшильд живет, и не устрою засаду около его дома, — Вилма упирается обеими руками в стол секретарши мэра в городской ратуше. — И, черт побери, вообще до него не доберусь, ты очень сильно ошибаешься.

Секретарша смотрит на нее испуганными оленьими глазами. Она всего лишь сказала, что господин Ротшильд, мэр их города, на аудиенцию к которому Вилма и пытается попасть, занят и не принимает посетителей.

Вот только Вилма отлично Ротшильда знает. Его занятость — это плевать в потолок, отнекиваясь от любой общественной работы, которая как раз-таки в их городе и входит в его компетенцию.

Вилма хлопает ладонью по столу. Секретарша вздрагивает.

— Я иду в кабинет, а ты сидишь молча, — говорит Вилма, наклоняясь к ней ближе. — И не возникаешь. Хесус, — она оборачивается к помощнику. — Проследишь.

Хесус кивает. Секретарша переводит испуганный взгляд уже на него.

Да, Вилма устраивает беспредел. Но ее уже откровенно достало то, что с момента исхода торнадо только управление шерифа и занимается хоть чем-то. Пока представители администрации сидят по своим кабинетам и в ус не дуют.

У Соломона Ротшильда усов, конечно, нет, но это и не принципиально.

Вилма проходит к его кабинету. Шпоры на ее сапогах раздраженно звенят. Она толкает дверь в кабинет, переступает порог.

— Я же говорил, что я за… — начинает Соломон, поднимая голову от каких-то бумаг.

Он прерывается, завидев Вилму.

— Так занят, что еще ни разу не высунул своего носа на улицу? — спрашивает Вилма резко. — Не заинтересовался, что там происходит? У нас, черт побери, стихийное бедствие. А ты протираешь здесь штаны.