Проклятие Гензеля и Гретель (ЛП) - Страница 1

— Не будь такой, Гретель. Пойдем веселиться со всеми. Хотя бы в этот раз, — мой брат-близнец Гензель выстрелил в меня своей самой очаровательной улыбкой. Его серые глаза, которые были точно такие же, как и мои, горели озорством.

Покачав головой, я достала из полной тележки книгу и поставила ее на полку в библиотеке.

— Ты должен принять то, что я не люблю гулянок. Они просто не в моем стиле.

Гензель перегородил мне путь.

— Но это совсем другое. Это не просто празднование. Это наступление семнадцатилетия, и, наконец-то, становления взрослыми. Это празднование того, что мы наконец-то можем делать все, что захотим.

Я развернула тележку и толкнула ее в сторону, где стоял брат.

— Никогда не видела, чтобы ты просил у Сабины разрешения погулять подольше, выпить или подурачиться с девчонками. -

Наша приемная мать была заботливой женщиной, которая не ограничивала нашу свободу и позволяла учиться на собственном опыте и ошибках.

Гензель махнул рукой в мою сторону, отмахиваясь от замечания.

— Не об этом речь. А о том, чтобы официально быть частью взрослого мира.

Да, и именно это и являлось проблемой. Ведь, если взросление подразумевало привилегии для мужчин, то для женщин оно подразумевало ответственность. Мне не хотелось отчитываться перед мужем или заботиться о ребенке.

— Побудь живой немного. Оставь эту скучную библиотеку и пошли отрываться!

— Нет, спасибо. Я и здесь счастлива.

Библиотека наполняла меня миром и покоем, что для меня было сродни веселью. Выпивка и потеря контроля доводили меня до тошноты. Окружившись книгами, я обезопасила себя от неловких поступков или таких глупостей, как заискивание перед мальчишками и волнение о том, сколько понадобится поцелуев, чтобы запятнать свою честь и сделать себя недостойной замужества.

Мальчишки были капризны и непредсказуемы. Единственное, что их всех объединяло — это то, что рано или поздно они приносят разочарование. У меня не было ни времени, ни энергии хандрить из-за кого-то из них, если я хотела когда-нибудь сбежать из этой деревни и стать студенткой.

Гензель ходил за мной, пока я опустошала тележку, расставляя книги на полки по своим местам. Я игнорировала его до тех пор, пока книжки не закончились.

— Есть и другие дела, которые мне нужно сделать. Я только что нашла этот новый роман. Я не пойду гулять с тобой.

Гензель зачесал свои рыжие, непослушные кудряшки, которые были копией моих, назад. Его веснушчатое лицо стало серьезным, а серые глаза ожесточились.

— Как на счет меня? Это так же и мой день рождения. Подумала ли ты, что я хочу отпраздновать его со своей единственной сестрой?

Вина заиграла во мне. Это был значимый день рождения для нас обоих, и мы должны были праздновать его вместе, особенно потому что мы были друг другу единственной биологической семьей. Я почти что передумала, но потом представила, нужно идти на вечеринку, разговаривать с девчонками, которые хихикают, как идиотки, и с парнями, которые считают себя даром Божьим.

— Ты даже не заметишь моего отсутствия в окружении своих друзей.

Гензель сказал раздраженно:

— Забудь. Не знаю, почему я беспокоюсь. — Он развернулся и спешно вышел через дубовую дверь.

— Увидимся завтра, — прошептала я. Часть меня хотела последовать за ним, поступить правильно, но большая часть радовалась, что Гензель сдался, и я могу оставаться здесь, в окружении книг, а не народа улыбающегося мне в лицо и рассказывающего за моей спиной о том, какая я отшельница.

Тяжело вздохнув, я схватила пыльную тряпку и стала чистить пол большой комнаты. Гензелю было лучше без меня. Его жизнь была полна вечеринок и друзей. Он не нуждался во мне. Я бы только ухудшила его настроение и заставила очень рано провожать до дома, прервав все веселье. Так же его поклонницы не решились бы приблизиться к нему, пока сестра рядом.

Закончив с делами, я закрыла библиотеку и поспешила в выдуманную страну, достав томик Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». Я перевернула двадцать страниц до той, где закончила читать в последний раз, и кусок бумаги выпал из книги.

Дорогая Меланья,

Слова не могут выразить то, как я скучаю по Вам. Ваши сладкие губы и великолепные глаза сводят меня с ума.

Мои щеки загорелись, и я быстро вложило письмо назад. Любовные письма — библиотека была полна ими. Большинство — те, которыми обменивались влюбленные, которые не могли быть вместе, по той или иной причине. Каждый раз я находила какое-то. Одна часть меня возмущалась, а другая задавалась вопросом, как это, переживать о ком-то так сильно, чтобы рисковать и вести себя опрометчиво.

Я прикрепила письмо к передней части книги и продолжила читать «Графа Монте-Кристо», поддерживая Эдмона в его побеге из тюрьмы, после того, как его ошибочно обвинили в преступлении, к которому он не имел отношения.

В дверь библиотеки громко постучали, и женский голос звучно произнес:

— Гретель! Мы знаем, что ты здесь. Тебе не скрыться от нас!

Я узнала голос, который принадлежал моей шумной соседке Нине. Я понимала, что слишком поздно гасить керосиновую лампу, поэтому просто сидела неподвижно в кресле, затаив дыхание и притворяясь, что меня здесь нет.

— Гретель! Мы не оставим тебя в покое, пока ты не выйдешь, — прокричал другой женский голос.

После того, как крики затихли, я сконцентрировалась на путешествии Эдмона, приятно удивленная тем, что девчонки ушли спустя всего лишь десять минут. Терпение и вправду сила.

Когда я дошла до восьмидесятой страницы, то с трудом могла держать глаза открытыми, и все же, я продолжала читать, желая узнать, что Эдмон будет делать дальше. Должно быть, я уснула, потому что, когда проснулась, в окно пробивался рассвет.

Деревянные настенные часы показывали, что уже восемь утра. Я распрямила платье, поставила книгу на место, и направилась от библиотеки к дому, в надежде, что Сабина еще не встала и не волнуется о том, где я.

К счастью, маленький Зивальд позади означал, что я добралась до нашей хижины менее чем за десять минут. Осторожно, пытаясь не наступить на какой-нибудь из фиолетовых крокусов, которые Сабина насадила вокруг нашего дома, я спешила добраться до входной двери.

— Доброе утро, Гретель! — Сабина отложила в сторону сине-зеленое ожерелье, над которым работала, и обняла меня. Через минуту она отодвинулась и внимательно посмотрела на меня. Слезы появились на ее глазах.

— Не могу поверить, моя маленькая девочка уже взрослая. Повеселилась ли ты на вечеринке?

— Нет. Я заснула за чтением в библиотеке.

Сабина не упрекнула меня, лишь улыбнулась. Ее пожилое лицо сморщилось. Когда-то каштановые волосы, стали почти серебряными, и каждый день на ее коже появлялось новое возрастное пятно.

Обуреваемая мыслью, что скоро она станет хилой старушкой, я отвернулась и занялась чайником.

— Будешь чай?

Сабина взрастила Гензеля и меня после преждевременной кончины родителей. Наш отец, солдат, был убит еще до нашего рождения, а мать умерла от туберкулеза.

Сабина была единственной моей семьей помимо Гензеля, поэтому мысль о том, чтобы оставить ее, причиняла боль, особенно сейчас, когда ее кости и сухожилия болели из-за холода, дождя и жары.

— Мятный, пожалуйста. — Будто прочитав мои темные мысли, Сабина коснулась моего плеча и спросила. — Все хорошо?

Я знала, что могу обо всем рассказать Сабине, но все же, сейчас мой язык был не в состоянии сформировать какое-либо слово.

— Ты волнуешься из-за своего возраста? Тебе не обязательно выходить замуж, ты же знаешь. — Лицо Сабины стало задумчивым. — Я никогда не жалела о сделанном выборе.

Из-за него Сабина никогда не выходила замуж и не имела собственных детей. Я знала, что она не будет пытаться уговаривать меня, но я не знала, как она отреагирует на мое желание уехать. Я чувствовала себя ужасно лишь от мысли оставить ее. Как я могу поступить так сейчас, когда Сабина стареет, и после всего, что она сделала для меня? У меня была надежда, что Гензель останется здесь, а потом он и его будущая жена будут присматривать за Сабиной в старости. Но было ли справедливым ожидать так много от брата, когда Сабина вложила одинаковое количество времени и денег в нас обоих? Было ли честно просить его стать тем, кто будет заботиться о ней?