Проклятие демона - Страница 15

Закончив говорить, Мидалис высоко поднял свою кружку.

Брунхельд и остальные альпинадорцы никак не подозревали, что Мидалис знает название их питейного праздника. Это явно застало их врасплох. Воцарилось долгое, томительное молчание. Брунхельд переглянулся с Андаканаваром, затем остановил свой взгляд на Мидалисе. В шатре было совсем тихо; затаив дыхание, альпинадорцы ожидали ответа Брунхельда.

Предводитель шумно чокнулся с Мидалисом.

— Вряд ли можно найти более подходящего общего врага, чем вонючие гоблины! — загремел Брунхельд.

Предводитель издал громогласный боевой клич, подхваченный тремя сотнями глоток, клич, исполненный возбуждения и ярости. От боевого пыла и самого этого клича у Лиама подкосились колени. Принц Мидалис, посмотрев на друга, понял, что у них общие мысли. Оба были рады приобрести таких союзников, как альпинадорцы.

Утром принцу предстояло вести свое войско в бой, однако они с Лиамом еще долго пробыли в шатре. До тех пор, пока Брунхельд не заставил их выпить не менее дюжины кружек эля, он не отпустил новых союзников.

— Даже не знаю, что лучше: дружить с ними или враждовать, — заметил Лиам на обратном пути через лес.

Оба всадника были изрядно пьяны и с трудом держались в седле.

— Завтра у меня голова затрещит еще до того, как по ней ударит палица гоблина, — с усмешкой добавил он.

— Им всем завтра будет не лучше, чем нам: головы раскалываются, языки не слушаются, — согласился Мидалис. — Впрочем, это лишь придаст альпинадорцам свирепости.

От одной мысли об этом по спине Лиама пробежал холодок.

Неожиданно Мидалис остановился, и на лице у него появилось странное выражение.

— Что случилось? — спросил Лиам.

Мидалис поднял руку, прося друга подождать. У него возникло ощущение, схожее с тем, что посетило его прошлой ночью: молчаливый крик души о помощи. Принц понял: настоятель Агронгерр с помощью гематита пытается послать ему свой призыв. То было не словесное послание, а некое чувство, ощущение необходимости, и не более. Мидалис напряг всю свою волю, пытаясь ответить на призыв. Он надеялся, что дух Агронгерра, который сейчас парил над ним, сумеет воспринять ответ.

— Утром, — вслух произнес принц.

Он не знал, как действует магия самоцветов, и не был уверен, сумеет ли настоятель, находящийся в духе, услышать эти слова.

— Утром мы выступим против гоблинов, — повторил Мидалис.

— Как и договаривались, — ответил ошеломленный Лиам, но принц вновь сделал жест, призывая друга молчать.

Однако ощущение померкло, связь оборвалась, и Мидалису оставалось лишь надеяться, что настоятель услышал его слова.

— Это было Агронгерр, — пояснил он Лиаму. — Он опять приходил ко мне.

Встревоженный Лиам схватил его за руку.

— Снова магия? — спросил он. Мидалис кивнул.

— Интересно, что наши новые альпинадорские друзья подумают о монахах и их магии? — спросил принц.

Хотя монахи и считали магические самоцветы Божьим даром, альпинадорцы совершенно не доверяли силе камней и даже говорили о монашеской магии как о деяниях Феннерлоки — божества, олицетворяющего зло.

— Как бы не случилось так, что мы начнем сражение, монахи пустят огненный шар, отчего Брунхельд со своими молодцами обернутся против нас и камня на камне не оставят от Сент-Бельфура, — высказал мрачное предположение Лиам.

Мидалис вздохнул, затем решительно покачал головой.

— Андаканавар — рейнджер, и он знает о магии. Он предупредит Брунхельда и всех остальных. Они же знали, что мы будем сражаться с гоблинами, осадившими монастырь; тем не менее они согласились присоединиться к нам.

— Андаканавар, — с очевидным уважением повторил Лиам.

Остаток ночи принц провел без сна. За последние месяцы ему многократно приходилось участвовать в сражениях, но всегда против меньшего числа врагов. Сейчас с ним была основная часть его армии — более трехсот бойцов, а также все вангардские монахи, запертые в стенах Сент-Бельфура. Если гоблины победят, последствия для всей провинции будут самыми печальными. Возможно, оставшимся в живых придется отступать к Пирет Вангарду или даже садиться на корабли и переплывать залив, бросив эти земли на произвол судьбы.

На рассвете тревожные мысли покинули принца. Он с воодушевлением принялся готовить солдат к предстоящему бою, и заботы исцелили его голову, болевшую после ночного пиршества.

— Никого не видать, — сообщил вскоре Лиам О’Блайт. — Наши разведчики не обнаружили поблизости ни одного альпинадорца. Они даже свернули свой лагерь.

Мидалис всматривался в лес.

— Разведчики уверены в этом?

— Говорю тебе, они не обнаружили никаких следов присутствия альпинадорцев, — мрачно подтвердил Лиам. — Может, туземцы передумали и ушли.

— Или специально скрылись, чтобы подготовить неожиданное нападение, — с надеждой произнес Мидалис.

— И что же нам теперь делать? Ждать?

Мидалис задумался. Нужно ли ему дожидаться Андаканавара и Брунхельда? Или, доверяя их обещаниям, он должен напасть на гоблинов сейчас, до восхода солнца? У них с Андаканаваром речь шла именно о таком маневре. Принц вспомнил мольбу Агронгерра о помощи. С сегодняшнего дня монастырю грозит голод. Остается одно из двух: или выступать против гоблинов, или отступать ценою потери монастыря. Но такая мысль претила Мидалису.

— Мы выступаем, — решительно проговорил он.

— Нас разобьют, если только Андаканавар…

— Мы выступаем, — повторил Мидалис.

Он разгладил свиток с картой местности, лежавший на столике в его шатре. Принц прошел обучение в отряде Бригады Непобедимых и знал тактику ведения боя. Он привык оценивать собственные силы и слабые стороны противника. Он знал: если удастся ввести в бой лошадей, его воины смогут вдвое, а то и больше превзойти гоблинов. Но даже при таком раскладе сил число этих тварей все равно оставалось весьма значительным.

Мидалис внимательно разглядывал карту, обратив особое внимание на поле вокруг монастыря и на каменистые, поросшие лесом холмы, расположенные к западу от обители. В любом случае необходимо хотя бы перебросить в монастырь запасы провизии.

Принц обдумывал план действий. Потом он созвал всех своих командиров. Не прошло и часа, как войско двинулось в путь.

— Он услышал ваш призыв или нет? — с тревогой спросил Агронгерра брат Хейни — молодой монах, поднявшийся к настоятелю на колокольню.

Отсюда просматривались все окрестности. Дождь прекратился. Звезды меркли, и небо на востоке светлело, предвещая зарю. Заметно похолодало; на траве и деревьях блестел иней.

Настоятель Агронгерр вглядывался туда, где мерцали костры гоблинов. Он понимал всю ужасающую реальность их положения. Припасы кончились, да и те, что были, приходилось растягивать. Желудки братьев урчат от недоедания. Приход Мидалиса с войском необходим сейчас, как воздух. Но Агронгерр понимал ограниченные возможности армии принца. Даже если каждый солдат Мидалиса пойдет в бой, численное превосходство явно не на стороне принца. Настоятель не мог дать ответ на вопрос брата Хейни, потому что сам его не знал.

— Мы должны молиться, — ответил Агронгерр, поворачиваясь к монаху, которому едва перевалило за двадцать.

Брат Хейни покачал головой.

— Они должны прорваться, — упрямо произнес он. — Если они не…

— Если они не придут, нам придется под покровом ночи покинуть Сент-Бельфур, — ответил Агронгерр.

Брат Хейни кивнул, ободренный решимостью, звучавшей в голосе Агронгерра.

Однако они оба знали, насколько безнадежно их положение. Похоже, на этот раз гоблины одержали победу.

— Они пока что затаились, — сказал Лиам, обращаясь к принцу.

До рассвета было совсем недалеко. Друзья двигались на лошадях по лесной тропе, пролегавшей за монастырем. Окружающий лес словно вымер, но возвратившиеся разведчики доложили, что в зарослях вокруг скрывается множество гоблинов.

Мидалис оглянулся на своих всадников. Лошадь каждого из них была навьючена тяжелыми мешками с провизией. Им предстояло подойти к монастырской стене и перебросить мешки монахам и крестьянам, нашедшим убежище в Сент-Бельфуре. Мидалис не сомневался, что они обязательно это сделают. Но принц знал и другое: обратный путь будет нелегким.