Проклятие демона - Страница 125

— Потому что я верю тебе, девонька, — признался кентавр. — Если ты веришь, что рука Эвелина может исцелить, и если ты слышала это от самого Эвелина и от Полуночника, как же я могу сомневаться?

В ответ Пони лишь пожала плечами.

— Постараюсь, чтобы ее не трясло, — пообещал кентавр.

— Она ничего не чувствует, — ответила Пони. — Скорость сейчас важнее. Летим!

Смотритель так и поступил, двигаясь по хорошо знакомой ему тропе. Он добрался до склона Барбаканского горного хребта и свернул в узкую долину, ведущую к Аиде. За время, прошедшее после опустошительного сражения Эвелина с Бестесбулзибаром, земля ожила, и теперь здесь вновь росла густая трава. Все дальше и выше продвигался Смотритель по знакомым тропам.

— Я поднимусь по южному склону, — объяснил он. — Здесь самый короткий путь к площадке. Но подступ к ней очень крутой. С вами на спине я уже не пройду.

— Мне там может понадобиться твоя помощь, — сказала Пони.

— Я прискачу сразу, как поднимусь, — пообещал Смотритель.

Они неслись дальше. Иногда Пони приходилось слезать и бежать рядом. На одной скале ей удалось собраться с силами и при помощи малахита перенести Смотрителя и их обеих вверх, сократив тем самым на несколько сот ярдов путь по извилистой тропе.

— Теперь слезай, — сказал кентавр.

Пони спрыгнула на землю, затем помогла слезть Дейнси. Смотритель взял ее, не подававшую никаких признаков жизни, на руки и пронес еще немного. Затем помог Пони.

— Давай я подниму тебя малахитом, — предложила она, но Смотритель замахал рукой.

— Я скоро буду с вами, — пообещал он. — А ты побереги силы для Дейнси.

С этими словами он поскакал к другому краю плато, откуда путь к вершине был более пологим.

Пони смотрела на иссохшую руку Эвелина Десбриса, простертую из скалы. Тогда, в момент последнего взрыва, разрушившего гору и уничтожившего телесное воплощение Бестесбулзибара, Эвелин успел оставить на поверхности обломков горы руку, сжимавшую «Ураган» — меч Элбрайна — и мешочек с самоцветами. Он знал, что его друзья обязательно ее заметят. Неизвестно почему — причину Пони так и не могла понять — рука Эвелина сохранилась под натиском непрестанно дувших здесь ветров. Она и поныне была такой же, как в минуту гибели Эвелина, только без меча и самоцветов. От одного вида этой руки Пони вдруг стало спокойно.

Она подхватила Дейнси и вскарабкалась на площадку. Там Пони осторожно опустила Дейнси на камни.

И что теперь?

Пони опустилась на колени перед рукой Эвелина и начала молиться, обращаясь к Эвелину, Элбрайну — ко всем, кто мог дать ей ответ. Лежащая позади Дейнси заметалась, из последних сил сопротивляясь приближающейся смерти.

Пони стала молиться еще горячее. Она взяла камень души и вновь отправилась в то гниющее, зловонное месиво, каким сейчас было тело Дейнси Окоум изнутри. Может быть, здесь, на этом священном месте, она добьется успеха?

Пони сражалась. И снова безуспешно.

— Нет! — закричала Пони, оставив свои попытки и беспомощно рухнув на землю.

Дейнси били судороги. Предсмертные судороги.

— Нет! Указание должно свершиться!

— Это мой завет вам, — раздался позади нее чей-то голос.

Пони обернулась. Перед ней стоял молодой монах. Ромео Муллахи?

Но он же мертв! Он погиб здесь, бросившись вниз. Он посчитал, что лучше разбиться насмерть, чем оказаться в плену у Маркворта.

Пони пробормотала что-то маловразумительное.

— Всякий, вкусивший крови с моей ладони, да не убоится впредь розовой чумы, — произнес Муллахи.

Пони протянула к нему руку — рука прошла сквозь него! Перед ней стоял бесплотный призрак Ромео Муллахи.

Дрожащим от отчаяния голосом Пони повторила его слова.

— Но ты же мертвый! — послышался издали голос поднимавшегося на площадку Смотрителя.

— Я говорю от имени Эвелина, — ответил монах. — Я передаю вам завет Эвелина.

Пони быстро перевела взгляд на высохшую руку и, к несказанной радости, увидела на ладони красноватую жидкость.

Дейнси дико вскрикнула: смерть уже занесла над ней свою безжалостную руку. Но Пони оказалась быстрее. Она рывком подняла Дейнси, поднесла ее лицо к руке Эвелина и прижала ее губы к ладони.

Действие оказалось мгновенным и ошеломляющим. Тело Дейнси внезапно обмякло, но она не умерла. Она заснула! Заснула ровным и спокойным сном, какого не знала уже много дней подряд!

Пони осторожно опустила Дейнси на камни, затем наклонилась и сама поцеловала кровоточащую ладонь. При этом крови ничуть не стало меньше.

Пони почувствовала, как у нее по всему телу разлилось тепло. Значит, чума все-таки прорвалась к ней и начала набирать силу.

Торжество чумы оказалось недолгим. Жар исчез так же внезапно, как и появился.

Всякий, вкусивший крови с моей ладони, да не убоится впредь розовой чумы.

Пони взглянула на Дейнси. Та спокойно спала, ровно дыша во сне. Потом Пони обернулась туда, где стоял Ромео Муллахи, но призрак, передав слова завета, исчез.

К Пони подошел Смотритель.

— У тебя кровь на губах, — сказал он.

— Это кровь Эвелина, — попыталась объяснить Пони, с трудом выговаривая слова. — Вкушение его крови дарует исцеление от розовой чумы. Так сказал…

— Призрак Муллахи, — докончил за нее Смотритель. — Я видел, как он тогда прыгнул. Маркворт и король Дануб уже подбирались к нам. Тогда на них посыпались камни.

— Как это возможно? — спросила Пони.

Смотритель громко расхохотался.

— Я теперь не удивляюсь ничему, что происходит возле этой руки.

Успокоившись, он немного помолчал, потом спросил:

— Уж не думаешь ли ты взять немного крови с собой?

Пони снова взглянула на руку Эвелина.

— Этого делать нельзя, — сказала она. — Вкушать кровь нужно здесь, прикасаясь к его ладони.

— Откуда ты это знаешь? — недоверчиво спросил Смотритель. — Сама придумала?

Пони сурово поглядела на него.

— Наверное, призрак Муллахи подсказал тебе это, — догадался кентавр.

— Нет, — с совершенным спокойствием произнесла Пони. — Это мне только что сказал дух Эвелина.

Смотритель и Пони поглядели друг на друга, потом кентавр подошел к руке Эвелина, наклонился и поцеловал кровоточащую ладонь.

Никогда прежде Дар не бежал с такой скоростью, как теперь, неся Пони на юг, в Дундалис. Дейнси, к которой с каждой минутой возвращалось былое здоровье, ехала на Смотрителе. Кентавру было не поспеть за Даром. Даже по пути в Барбакан, когда Дар вез обеих женщин, Смотрителю приходилось его догонять.

Но Пони было некогда дожидаться своих друзей. Дейнси теперь вне опасности, а кентавр смышлен и ловок, и никакие гоблины ему не страшны. Теперь мысли Пони занимала судьба всего мира, всех жертв чумы, которые должны узнать правду о чуде Эвелина. В ее мозгу роились замыслы. Ей самой чума больше не страшна. Может, теперь ее сражения за исцеление других станут успешнее? Но она не сможет дать людям то, что происходит у могилы Эвелина. Значит, начнутся паломничества в Барбакан. Но как во время странствий уберечь людей от диких зверей и гоблинов, а потом и от холода, когда наступит зима? И как быть с пропитанием? Поманить людей надеждой на исцеление и обречь в пути на голодную смерть?

Слишком много вопросов теснилось в голове Пони, рисуя ей далеко не радужные картины. Однако она твердила себе, что встававшие перед ней трудности — пустяк в сравнении со страданиями больных в любом уголке королевства. Все ее нынешние опасения — пустяк, когда каждый день умирают люди.

Они умирают каждую минуту, — повторяла себе Пони, и потому она неслась в Дундалис почти без остановок. Малахит помогал Дару. Камень души брал часть жизненных сил от оленей, которые встречались им по пути, и передавал их коню. Кошачий глаз позволял Пони видеть в темноте, и она показывала Дару дорогу, чтобы он мог продолжать путь до самой ночи.

В один из вечеров в ярком свете Шейлы Пони увидела вдалеке одинокую фигурку, стоявшую на гребне холма к северу от Дундалиса. Пони не удивилась, но на сердце у нее потеплело.