Проклятие демона - Страница 116

— Тогда проходи.

Роджер взглянул на Дейнси.

— А как же она? — спросил он у монаха.

— Ей нельзя, — вновь повторил Кастинагис. — И в сторожевом домике она тоже не может оставаться. Пусть отойдет за цветочный кордон.

Роджер задумался. Он видел, что творится за цветочным кордоном. Площадь полна больных, а поскольку городская стража попряталась, всем правит беззаконие. Нет, он должен отвести Дейнси в комнатку, которую они наняли в «Костях великана».

— Передай настоятелю Браумину, что я скоро вернусь, — сказал Кастинагису Роджер, понизив голос и не скрывая гнева. — Один.

— Если ты выйдешь за пределы цветочного кордона, тебе придется заново подвергнуться проверке, — отчеканил Кастинагис.

— Но я уйду всего на несколько минут, — упрямился Роджер.

— Для чумы хватит и нескольких секунд, — ответил монах, и окошечко с шумом захлопнулось.

От этого звука у Роджера в сердце что-то оборвалось. Считая себя близким другом настоятеля Браумина, он отчаянно хотел встретить сочувствие, в котором монастырь отказывал другим больным. Он надеялся, что его дружеские отношения с настоятелем помогут спасти Дейнси.

Однако сейчас, еще не повидав Браумина, Роджер уже столкнулся с горькой и жестокой правдой. Он понял: ни Браумин, ни Виссенти и вообще никто из монахов и пальцем не пошевелят, чтобы помочь Дейнси. Болезнь приведет ее туда же, куда приводила и приводит всех остальных.

Роджеру понадобилось немало времени, чтобы увести Дейнси прочь от монастырских стен. За свою жизнь Роджер не раз попадал в безвыходные ситуации. Но даже тогда, когда он, пойманный поври, оказался в руках их главаря — жестокого Коз-козио Бегулне, Роджер не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас.

Паром приближался к палмарисской гавани.

— Теперь редко кто отваживается плыть в Палмарис, — сказал паромщик предводителю довольно странного сообщества людей. Их сутаны по виду напоминали сутаны монахов ордена Абеля, но были черными, с красными капюшонами. — Логово болезни, так нынче зовут Палмарис, — невесело добавил он и закашлялся.

— А ты думаешь, тебе удастся избежать чумы? — зловеще прошептал ему Маркало Де’Уннеро. — Розовая чума — это наказание Господне, а Бог все видит. Если ты грешник, друг мой, чума настигнет тебя, в какую бы нору ты ни пытался скрыться.

Паромщик в ужасе замотал головой и замахал руками.

— Никакой я не грешник! — воскликнул он. — Не хочу тебя слушать!

— Придется! — сказал Де’Уннеро.

Магистр схватил его за фалды грязной одежды и приподнял так, что тот оказался на цыпочках.

— Тебе нигде не спрятаться, друг. Спасение только в покаянии! — громким голосом добавил Де’Уннеро.

При этих словах сотня людей в сутанах с красными капюшонами неистово закричали. То были братья Покаяния. В каждом городе и селении, где Де’Уннеро и его последователи чинили суд и расправу над грешниками, появлялись желающие влиться в ряды братьев Покаяния. Ведь Де’Уннеро, по его словам, владел тайной победы над чумой!

— Кайся! — заорал Де’Уннеро, бросая паромщика на колени.

— Я… я обязательно буду каяться, — забормотал перепуганный паромщик.

Де’Уннеро поднял руку, давно превратившуюся в лапу тигра.

— Присягай на верность церкви! — потребовал магистр. — Истинной церкви, церкви братьев Покаяния.

Глядя округлившимися от страха глазами на ужасную лапу, которая одним ударом могла его убить, паромщик затрясся, заплакал и даже поцеловал руку Де’Уннеро.

Братья Покаяния выли, требуя крови. Они начали столь яростно подпрыгивать, что паром закачался на волнах, грозя опрокинуться. Братья били друг друга. Некоторые из них сбросили сутаны и подставили спины под кулаки собратьев, принимая удар за ударом, пока на коже не показались струйки крови.

— Твое спасение в нас, — возвестил Де’Уннеро дрожащему паромщику.

— Да, святой отец.

— Тем не менее ты взял с нас деньги за перевоз, — с упреком продолжал Де’Уннеро.

— Убей его, брат Истины! — послышались крики.

— Возьми их назад! — взмолился паромщик, сняв с пояса мешочек с деньгами и бросив его в руку Де’Уннеро. — Клянусь тебе, брат Истины, если бы я знал, то не взял бы с вас ни гроша. Клянусь душой своей матери.

Поймав мешочек, Де’Уннеро некоторое время злобно глядел на паромщика, словно решая, как с ним поступить. Потом он презрительно отпихнул его от себя.

— Давай причаливай, и поживей, — потребовал Де’Уннеро, подходя к перилам.

Перед ним из утреннего тумана проступали очертания зданий Палмариса.

На самом деле гнев Де’Уннеро был лишь розыгрышем, ибо бывший епископ Палмариса пребывал в превосходном настроении. Вместе со своими беспощадными последователями он прошел через всю южную провинцию Йорки, убивая в городах и селениях грешников и тщательно обходя стороной монастыри. Единственным исключением явился монастырь Сент-Бондабрис, возглавляемый настоятелем Олином. И хотя настоятель не решился открыто признать братьев Покаяния и даже не пустил их в монастырь, он в то же время ничем не препятствовал их действиям. Олин тайно встретился с Де’Уннеро. И встреча оказалась на редкость успешной. Де’Уннеро заинтриговал Олина, намекнув, что знает путь к далекому острову Пиманиникуит, берега которого усыпаны самоцветами. Там находятся сокровища, каких не сыщешь и у тысячи королей.

Впрочем, это потом. Сейчас Де’Уннеро приближался к другому «самоцвету», не менее желанному, — Палмарису. Городу его величайшего триумфа и величайшего позора. Да, впереди лежал Палмарис, могущественный Палмарис, охваченный чумой и вполне созревший для слов братьев Покаяния.

Маркало Де’Уннеро не забыл ни того, как жители Палмариса обошлись с ним, ни суровых слов настоятеля Браумина, когда этот глупец прогнал его из города.

Нет, Маркало Де’Уннеро не забыл ничего. И ведь именно Палмарис, по сути, повинен в появлении и распространении чумы. Именно здесь отвергли путь Маркворта и давние традиции церкви. Палмарис с распростертыми объятиями принял Браумина, а с ним всю ересь Джоджонаха и Эвелина, все их безумные идеи о том, что церковь должна быть врачевательницей черни.

Подумав об этом, Де’Уннеро сплюнул. Где же теперь эти врачеватели черни? Где их добренькая и сострадательная церковь? Попрятались за толстыми стенами монастырей, вокруг которых понаделали цветочных заграждений. А зловоние чумы все равно ударяет им в ноздри.

Ничего, трусость их же и погубит. Де’Уннеро в этом не сомневался. Брошенные на произвол судьбы и отчаявшиеся жители Палмариса пойдут за ним, за Де’Уннеро, чтобы узнать, наконец, как им достичь спасения.

Вот тогда настоятель Браумин вместе со своими глупыми друзьями наконец-то поймут, к чему привели их бредовые представления.

Да, день обещал быть на редкость удачным.

Роджер вторично прошел проверку в сторожевом домике. Наконец, получив разрешение пройти, он бросился во внутренний двор.

— Где настоятель Браумин? — резко спросил он у брата Кастинагиса, охранявшего внутренние ворота.

Кастинагис покачал головой и потрепал бедного парня по плечу, пытаясь успокоить его.

— Настоятель встретится с тобой, — уверил он Роджера.

Роджер отпихнул монаха.

— Он не только встретится со мной. Ему придется выслушать меня! — зло ответил Роджер. — Горе тем, кто не допустил сюда Дейнси!

Роджер повернулся и топнул ногой, затем направился к главному зданию, где находился кабинет настоятеля.

— Настоятель Браумин уже все знает, — негромко сказал ему вслед брат Кастинагис.

Эти слова заставили Роджера остановиться.

— Он знал уже тогда, когда мы осматривали тебя и твою подругу, выполняя его распоряжение. Ему уже тогда было ясно, что для нее доступ в Сент-Прешес закрыт. Почему ты так удивленно глядишь на меня, Роджер? Разве ты забыл, что так же мы поступили с Колин Килрони, когда Джилсепони привезла ее к нашим воротам?

— Н-но… — заикаясь пробормотал Роджер, в голове которого перепутались все мысли. — Я ваш друг.