Проклятие чародея - Страница 3

— Держи вора! А ну, стой, презренный негодник! Кому говорят, отдай! — Старичок в очках и неопрятной ливрее черно-ржавого цвета отчаянно размахивал руками, истошно вопя и изрыгая проклятия, в то время как виновник этой сцены — мальчик с прямо-таки ангельской физиономий — на миг остановился, бросил взгляд через плечо и припустил во всю прыть. К груди он крепко прижимал кожаный кошель, который только что стащил у зазевавшегося старика.

— Приказываю остановиться! Именем закона! Стой, сопливый паршивец! Ты слышишь?!

Куда там! Только пятки засверкали.

— Задержите же его кто-нибудь! Друзья, товарищи, граждане Ланти-Юма! Остановите вора!

Многие из находившихся в ту пору на пристани останавливались поглазеть на происходящее, но никто не пошевелил и пальцем, чтобы схватить ловкого парнишку. Не исключено, что бездействие объяснялось элементарным непониманием. Ведь обворованный старик ругался по-сзарийски, на языке, незнакомом большинству лантийцев. Старик обратился к своему спутнику — молодому человеку лет восемнадцати довольно привлекательной наружности, даже несмотря на сильно поношенную одежду и чрезвычайную бледность.

— Мастер Деврас! Он стащил документы! Поймайте его, убейте, сделайте что-нибудь! Их надо вернуть!

— Попробую, Гроно. — Несмотря на подобное заверение, мастер Деврас не производил впечатления потенциального убийцы. Средний рост, природная худоба, усугубленная недоеданием, непослушные каштановые локоны, мечтательные серые глаза и тонкие черты бледного лица выдавали в нем человека нерешительного. Однако, поколебавшись, разве что самую малость, уже в следующую секунду он ринулся в погоню за похитителем.

Мальчишка же, отлично усвоивший искусство уверток, проворно огибал загромождавшие пристань тюки и коробки, время от времени умудряясь перевернуть под ноги преследователю какой-нибудь ящик. Деврас лихо преодолевал препятствия, пока перёд ним с грохотом не свалилась огромная плетеная корзина со стреллианскими мыльфрутами. Плетение не выдержало, и крупные переспелые золотистые шары покатились по деревянному настилу. Падая, они лопались, тут же покрываясь пышными шапками пены, благодаря которой и получили свое название. Их сок был липким и ужасно скользким, и вскоре пристань превратилась в пузыристое болото. Стоило Деврасу ступить в ароматную слякоть, как его ноги разъехались, а смачно лопнувший под каблуком мыльфрут превратил следующий отрезок пути в настоящий каток. Под улюлюканье толпы юношу несло прямиком к краю причала. И если бы он не изловчился и не схватился за сваю, ничто не спасло бы его от купания в холодной морской воде.

Обретя равновесие, Деврас обернулся и увидел, как воришка исчезает в узком проулке между двумя старыми складами в самом конце пристани. Побежав следом, он очень скоро оказался: в лабиринте улочек и тупиков. Похитителя, разумеется, и след простыл. Деврас добросовестно исследовал несколько переулков, но, увы, был вынужден признать свое поражение. Кошель достался воришке. С тяжелым сердцем, едва переставляя ноги от усталости, он вернулся в исходную точку погони, к своему старому камердинеру, охранявшему то, что осталось от их скудных пожитков. Два небольших потрепанных сундука и внушительных размеров короб с книгами по-прежнему находились там, куда их выгрузили с сзарийского судна «Архигерцог Ялонзаль».

Гроно, восседавший на книгах, поднялся навстречу своему господину.

— Не вышло, мастер Деврас?

Юноша молча покачал головой.

В глазах Гроно блестели слезы отчаяния. Костяшки пальцев его руки побелели, когда он сжал набалдашник трости.

— Мы погибли. Погибли. Окончательно и бесповоротно! — Голос старика дрожал.

— Гроно, все не так плохо.

— Куда уж хуже! Говорю вам, мы погибли! Разорены! Пущены по миру! Мастер Деврас, в кошеле находились все наши деньги!

— Вот и не все. — Молодой человек порылся в кармане своего видавшего виды камзола и извлек на свет пять медных сзарийских думов и лантийский дакль.

— Смотри, это я приберег на черный день. Пусть мы бедняки, но все же не нищие.

Вид жалкой горстки монет не внушил Гроно особого оптимизма.

— Господин Деврас, да вы, верно, не понимаете! Что это? Жалкие крохи, и только. Ладно, коли перебьемся пару дней, да и то кое-как. И что станет с нами потом? Умрем голодной смертью, замерзнем! Ради вашей светлости я готов пойти с сумой по дворам, да только эти лантийцы-вырожденцы, не ровен час, собак на меня спустят… О, как ясно я вижу наше будущее, и до чего оно безрадостно!

— Ничего подобного, — спокойно возразил Деврас. — Не так уж мы беспомощны. Придется всего лишь заработать себе на пропитание.

— Заработать? Заработать! Каким это образом, господин? Неужто мы прислужники какие или торгаши?

— Отнюдь, хотя бы потому, что ни ты, ни я ничему толком не обучены. На что же мы можем сгодиться? — Деврас задумался, и вскоре решение пришло к нему само собой. — Постой, а если взяться за перевод? Мы оба одинаково хорошо владеем и лантийским, и сзарийским. Нужно это как-то использовать. Кроме того, я знаю верхнестреллианский, траворнский, древнеюмский, ненронский и даже виппонский. Могу перевести с оригинала любую классику. Взять хотя бы собрание сочинений преподобного Дизича…

— Чума на него, этого вашего Дизича! Низкая чиновничья работенка, о которой вы изволите вести речь, никак не приличествует положению нового лорда Хар-Феннахара! Лорду Хар-Феннахару не следует ронять достоинства в глазах всего мира.

— Лорд Хар-Феннахар, — задумчиво произнес Деврас. — Как непривычно это звучит. Не могу привыкнуть к мысли, что я — вельможа, да еще и вельможа Ланти-Юма, в котором я сроду не бывал. Не знаю, смогу ли освоиться в этой роли.

— Непременно освоитесь, ваша светлость! — с пафосом уверил его старый слуга. — Таков ваш долг и святая обязанность. Господин, вы — последний из Хар-Феннахаров, и в силу этого обстоятельства по праву наследуете титул. Вы — хозяин дома Хар-Феннахаров, как говорят, одного из красивейших особняков, и законный наследник всего фамильного состояния. Даже если б вы не были последним представителем рода, то и тогда имели бы полное право претендовать на титул, поскольку внимательное изучение «Книги пэров» Пренна показывает, что достопочтенный прародитель ваш сэр Риллиф Хар-Феннахар ко времени своего переезда в Сзар являлся не кем иным, как подлинным лордом Хар-Феннахаром.

— Не знаю, был он лордом или не был, но отчеты о своих экспедициях он писал мастерски, это точно. Лично я всегда питал самые теплые чувства к прапра… сколько их там, этих самых «пра»?.. прадедушке Риллифу.

— Так вот, он и был лордом Хар-Феннахаром, — настаивал Гроно. — Не понимаю, зачем ему понадобилось бросать и дом, и положение в обществе, но это ничего не меняет. Вы же — прямой его наследник, вы носите титул лорда, и, как только мы предъявим доказательства этого, имя Хар-Феннахаров вновь воссияет, как в стародавние времена! Стоит только доказать… — Тут старый слуга осекся, осознав тяжесть только что обрушившегося на них удара. — Но как же мы это докажем, мастер Деврас? Документы, переписка, генеалогические схемы, рекомендательные письма и свидетельство, подписанное самим архигерцогом Заргалом, — все это похищено вместе с кошелем! Безвозвратно утеряно! Без них ни за что не доказать благородное происхождение моего господина! Все погибло, погибло!

— Да полно, Гроно, — улыбнулся Деврас. — Что-нибудь придумаем. Стоит ли горевать? У людей случаются несчастья и почище нашего. Подумай о торжестве духа преподобного Дизича: пусть ему выкололи глаза, бросили в темницу, он сумел открыть для себя целый мир. А героизм философа Оми Нофида, преодолевшего недуги, нищету и предрассудки ради описания своих «Опровержений», Вспомни Гезеликуса, сказавшего: «У беды три лика. Для слабого она — убийца, для равнодушного — подружка, для храброго — мудрый наставник».

— Да будет мне позволено заметить, господин, что этот ваш Гезеликус не отличался утонченностью чувств, присущей человеку благородного происхождения.