Проклятье Нави, или Не буди Лихо - Страница 9

– А что такое “вечорки*”? – спросила я. Мне сразу не понравилось, что они идут к той противной ведьме.

– Шебуршиха с Крестовной избу свою сдают! – фыркнула Яичична. – Сами на печке сидят! Или в уголочке! Девки “попрядухи**” устраивают, парням глазки строят… Парни перед ними хорохорятся!

– Ночной клуб? – спросила я, поднимая брови.

– Не знаю о чем ты, но весело у них! – вздохнула завистливо Яичична.

– А Крестовна – это кто? – спросила я, нервничая.

– Это – моя родственница! – усмехнулась Яичична. – В контрах мы с ней!

Опа! Тоже кикимора?

Я смазала щеку о стекло, видя, как они остановились возле одной избы, вручая что-то Шебуршихе. Из того, что я разглядела – хлеб и, кажется, яйца!

– А че они ей дают? – спросила я, сдувая лохмы паутины. В грязном окне было плохо видно.

– Как что? Еду! А кто же запросто так пустит? – спросила Яичична.

У меня в живот что-то жалобно простонало и проурчало.

– А почему другую избу не взяли? Вон сколько пустых стоят! – спросила я, глядя на то, как Шебуршиха с полными руками еды заходит в открытую дверь, а следом заходят парни и девушки.

– Так ведь у Шебуршихи и страшно, и интересно! – вздохнула Яичична.

Тоже мне! Дом свиданий! Хотя…

Я сглотнула, глядя на старый дом, требующий уборки.

– Яичична, – обратилась я нечисти. – А ты не хочешь сделать такой же дом?

"А то я кушать хочу!", – мысленно добавила я.

– Не-не! – замотала костлявыми длинными руками Яичична. – У нас тут тихо, спокойно, паутина! Прибираться не дам! У меня тут свой порядок!

Есть хотелось сильно. А такими темпами я сяду на принудительную яблочную диету. Да и к местным присмотреться тоже не мешало бы…

– Ну да, Крестовна не скучает! Вон сколько к ней народу ходит! Считай, как нечисть она успешная. А о тебе уже забыли, небось…, – заметила я, поглядывая на Яичичну. Ох, и злило ее сравнение с родственницей.

– Да ты хочешь сказать, что Крестовна лучше меня? – возмутилась Яичична. – Да ни жисть! Я знаешь, сколько людей загубила! А она? А скольких напугала! Раньше обо мне слава на всю деревню гремела! А она к ней примазалась!

– Ну, это раньше было, – вздохнула я удрученным голосом. – А сейчас тебе даже пугать некого. К тебе просто никто не ходит! Ну, кроме меня!

– Ан нет! Ходют! Вопросы задают! Гадают! – обиделась Яичична.

– И как часто? – спросила я, видя, что почти дожала вопрос.

– Ну, два разы в год точно! На Святки и на Купалу! – засопела Яичична.

– А к ней каждый день ходят, – развела я руками. – Ну, ты права. Нам оно не надо! Пущай, к ней толпа ходит, мимо нас! Грязь носит и все дела…

Повисла пауза. Я слышала, как Яичична скрипит, о чем-то думая. Она бухтела, взвешивая какое-то решение. Я же смотрела на избу, в которой горела свечка.

– Пусть приходят, но прибираться не дам! – проворчала Яичична. – Моя паутина!

– Ну, в избе у Шебуршихи чисто, – заметила я. – Люди паутину не любят! Они любят, чтобы чисто было! И уютно!

– Нет! – буркнула Яичична, исчезая в погребе. Громыхнула крышка. А я поняла, что она вряд ли согласиться. А ведь как замечательно было бы. Приходит молодежь, еду приносит, а я к ним присматриваюсь. Заколку думаю, кому подбросить!

Я провела пальцем по подоконнику, собирая вековой слой пыли. За рукавом сарафана потянулась паутина.

– Эх, – вздохнула я.

– Че стоишь! Ведро в углу! Мой давай! – внезапно послышался голос.

– Я оживилась, видя, как Яичична исчезает в подполе. Аж крышка громыхнула.

– А то Крестовна много о себе возомнила! Надобно ее на место ставить! Хочу такой же дом, только с втыкухами*** и бирюльками****! – загорелась Яичична.

Я обрадовалась, отделила ведро от паутины, нашла старую тряпку и стала собирать мусор.

– Надо, чтобы молодежь увидела преимущества нашего клуба! – заметила я, потирая руки. – Ты можешь глянуть, что у них там? Чтобы мы лучше сделали?

– А то! Могу напроситься в гости! – снова высунулась Яичична. – Пошла я узнавать!

Ночь обещала быть бессонной. Работы было столько, что я не представляла, как это осилю.

Я быстро сбегала за водой.

– Ай! – стонала я, глядя на разлапистую жгучую крапиву, которая только что больно ужалила меня за ногу.

Расплескивая ведро, я тащила его по ступенькам, боком открывая скрипучую дверь.

– Начнем с паутины! – выдохнула я, беря тряпку и привязывая ее к ухвату для горшков.

Пока я собирала паутину по углам, на улице совсем стемнело. Я уже тыкалась на ощупь. В углу я нашла огарочек свечи, но чем его зажечь, я не нашла. пока что он стоял на подоконнике.

Над деревней поднялась огромная луна, а ее свет серебрил поднятую пыль. Паутина тянулась за мокрой тряпкой,

Вода выливалась в бурьян, а я все еще не теряла надежды, что скоро я не буду заботиться о хлебе насущном. Наш дом с “втыкухами и бирюльками” должен быть лучше, чем у Крестовны с Шебуршихой!

Злость на вредную и пакостливую старушенцию придала мне сил, а я схватила старый веник, сметая мусор с пола.

Я как раз стояла на крышке погреба, как вдруг она дернулась. Я отскочила в сторону.

– Короче, там тебя сейчас обсуждают… – послышался голос Яичичны. – Бабка учит девок у тебя ничего не брать!

______________________________________________________

*Вечорки – это посиделки у сельской молодежи.

**Попрядухи – это когда девушки собирались вместе заниматься рукоделием.

***Втыкуха – в простонародье означало блудницу.

****Бирюльки – это первая настольная игра, когда ссыпается много мелких деталей на стол, а учасники крючочками пытаются вытащить детальку, не затронув остальные. Тащить приходилось аккуратно. В этом и заключался интерес игры. Кто больше вытащит – тот победил.

Вот это новости!

С такими новостями и врагов не надо! Эта проклятая Шебуршиха мне все планы портит! И откуда она все знает? Ведьма, не иначе!

– Ладно, – выдохнула я, скрипнув зубами. – Приму к сведению.

Я помолчала и посопела. А потом принялась за работу с новым рвением.

– Свечки можешь раздобыть? – спросила я. – Или хотя бы вот эту зажечь?

– Могу! – заметила Яичична.

Я обернулась, видя, что свечка вспыхнула, теплым светом освещая избу и груду мусора, которую вымела из угла.

– Чисто становится! Бррр! – поежилась Яичична. – Ненавижу!

– У Крестовны наверняка порядок, – вздохнула я, напоминая про родственницу.

– Да знаю я! Сама видела! Только что оттуда! – раздраженно крякнула Яичична. – Ты прибирайся, а я если че попробую что-нибудь раздобыть! Нам надо лучше, чем у Крестовны!

Со свечкой дело пошло быстрее. Мусор собирался в кучу, облака пыли поднимались в избе, я кашляла, но мела. На расстеленные тряпки я складывала трухлявые дощечки. Обидно, но целой мебели здесь почти не осталось!

– Нам понадобятся новые лавки, стол… – заметила я, видя, как лавка разваливается сама по себе.

– Я поищу хорошие! – отозвалась Яичична, пока я выносила мусор и складывала его в яму за участком.

Ночь была в самом разгаре. Чернильная темнота сгустилась на небе, поблескивая яркими звездами. Полная луна с равнодушно – удивленной маской лица зависла над лесом, а я с тревогой смотрела на лес. Почему он затаился? Или может снова уснул? Нет, ну мало ли? Недоспал? Прилег, обещая себе, что на пару минут, и снова уснул лет на сто?

Эта мысль меня приободрила.

Доски просыхали после мытья. Дохлые мухи и пауки переехали с подоконника в сторону ведра.

В доме заметно посветлело. В обеих комнатах. Только стало пусто. Словно новоселье.

Облезлая печка портила впечатление. Она выглядела так, словно ее поливали грязью. Огромное жуткое чудовище расположилось посреди избы, а я стала выметать оттуда пепел и вытаскивать старые горшки с застывшим содержимым. Внутри одного горшка был паук, которого я выселила.